– Это мне прекрасно известно. Я ищу возможность внести изменения в Акт о престолонаследии, чтобы назвать наследницей короля Марию.

Да как он смеет! Это измена! Анна подскочила, бросила книгу и выбежала из сада. Завидев приближающуюся к ним разгневанную королеву, мужчины в испуге замерли, потом Кровель опомнился и низко поклонился, а Шапуи пошел прочь, не удостоив ее приветствием.

– Вы предатель! – дрожа от ярости, накинулась на Кромвеля Анна. – Я сниму вашу голову с плеч! Что вы говорили о поддержке леди Марии? Отрицать права моей дочери на титул – это измена, вам ли не знать.

Кромвель сохранил невозмутимость:

– Мадам, как главный министр короля, я должен смотреть на вещи прагматично. Не дай Бог, но, если король умрет, двухлетняя девочка не сможет взять вместо него в свои руки бразды правления.

– Кажется, вы кое о чем забыли. Его милость распорядился, что в подобном случае – пока Елизавета не войдет в возраст – абсолютной властью в королевстве буду обладать я.

Лицо Кромвеля осталось бесстрастным.

– И ваша милость полагает, что лорды согласятся видеть вас регентшей? Мадам, вы не продержитесь и четверти часа. Поверьте, я говорю как друг, желающий вам добра.

– Поиски способов лишить мою дочь законных прав, по-вашему, дружеский акт?! Вы превышаете свои полномочия, господин секретарь. Король должен об этом узнать!

Кромвель пожал плечами:

– Полагаю, вы поймете, что он тоже придерживается прагматичного взгляда на вещи. Ему известно, что я принимаю интересы этого королевства близко к сердцу.

– Посмотрим! – крикнула Анна.

Генриха она нашла в его личных покоях, он что-то искал в шкафах. На полу валялись собачьи поводки, теннисные мячи и скрученные в рулон карты.

– Подождите минутку, Анна, я ищу план военных укреплений Кале. Скоро поеду туда с инспекцией. – Наконец король выпрямился, держа в руках большой свиток. – Ну что там у вас?

Она передала слова Кромвеля.

– Он изменник, и его следует наказать! – потребовала Анна.

Генрих устало сел, поглаживая бороду:

– Он самый способный человек во всем королевстве и очень мне полезен. Не хотелось бы терять его. Если он говорил подобное мессиру Шапуи…

– Если? – перебила Анна. – Я сама слышала это так же ясно, как слышу вас!

– Мадам! – Взгляд короля заставил Анну умолкнуть. – Я не сомневаюсь в том, что господин Кромвель говорил так из сильного желания обеспечить в будущем безопасность королевства. Вы же пока не родили мне сына.

– Это не моя вина. И я не могу поверить, что вы остаетесь глухи к его предательству.

– Мадам, не в вашем положении предъявлять претензии. А теперь идите и оставьте меня в покое. У меня есть дела.

Анна проглотила слезы:

– Как я могу родить вам сына, если вы не приходите на мое ложе?

– Я приду к вам позже, – сказал Генрих таким тоном, что это прозвучало скорее угрозой, чем обещанием.

Он пришел, как и говорил. Анна изо всех сил старалась быть соблазнительной и приветливой, надела полупрозрачную ночную рубашку и лежала на постели с рассыпанными по подушке длинными волосами. Генрих буркнул что-то в качестве приветствия, забрался в постель и, не снимая ночной рубашки и не произнеся ни слова, совершил действия, необходимые для того, чтобы она забеременела. Полежав немного рядом, чтобы отдышаться, король поднялся и собрался уходить. К тому моменту Анна уже отвернулась и беспомощно плакала, не заботясь о том, слышит он или нет.

Внезапно она ощутила на своем вздрагивающем плече руку Генриха.

– Анна? Простите, если я был резок. Возможно, вы не виноваты в гибели наших сыновей, а вина лежит на мне? Может быть, я чем-то прогневил Бога? Признаться, я так зол, так смущен и расстроен. Я человек прямой и открытый, иногда грубый. – Он вздохнул. – Удивляюсь, что с нами случилось. Где мы потеряли друг друга?

Анна повернулась к нему, села в постели и вытерла глаза:

– Я думала, вы вините меня в смерти наших сыновей, что из-за этого я утратила вашу любовь. И когда я увидела, что вы любите других, сердце мое разбилось.

Он должен верить, что страдало именно ее сердце, а не гордость.

– Вы остаетесь моей госпожой. – Генрих глядел с нежностью, чего не случалось уже много месяцев. – Я хочу показать всему миру, что не ошибся, женившись на вас. Молю Господа, чтобы работа, проделанная этой ночью, принесла плод. Я приду к вам завтра и на следующий день, чтобы быть уверенным. – Он улыбался.

На Анну волной накатило облегчение. Она все еще имела над ним власть!

Эта новая нежность между супругами оказалась не мимолетной. Когда Генрих отправился в ежегодную поездку по стране – на сей раз на запад, – он взял с собой Анну. Ее присутствие важно, сказал он, и его цель не только зачать с ней ребенка.

– Я решил посмотреть, как проводится в жизнь моя реформаторская политика.

Король собирался инспектировать монастыри, разговаривать с епископами и духовенством, выказывать благосклонность, лично посещая тех, кто поддерживает его реформы, а также и традиционалистов, расположение которых хотел сохранить. Все это предпринималось с целью заручиться одобрением грядущего закрытия монастырей. Кромвель, совершавший путешествие отдельно, должен был проверять, соблюдаются ли новые королевские указы, оценивать доходы и общее состояние посещаемых монастырей. Присутствие Анны являлось свидетельством поддержки королевой начинаний короля.

Генрих с нетерпением ожидал начала поездки. Он любил появляться перед подданными, наслаждаться собственной популярностью и зарабатывать еще бóльшую, выслушивая обращения людей и удовлетворяя их просьбы. Но больше всего он любил хорошую охоту в этот обильный дичью сезон. Анна заразилась настроением супруга. Она чувствовала себя счастливой, чего с ней уже давно не случалось.

Огромная процессия тронулась в путь из Виндзора. Анна скакала на лошади рядом с королем. Следом медленно тянулся длинный хвост из лордов, леди, официальных лиц, слуг, повозок и мулов, навьюченных предметами обстановки, которые король всегда брал с собой во время поездок по стране.

В конце июля они прибыли в Уинчкомб в Глостершире. Остановиться предстояло в принадлежавшем Генриху замке Садели. Это великолепное здание возвели по желанию двоюродного дедушки Генриха Джаспера Тюдора, герцога Бедфорда. Анна отправила Джорджа и нескольких служащих своего двора инспектировать аббатство Хейлз, где хранился знаменитый фиал со Святой Кровью – кровью самого Христа, пролитой на Кресте. Люди столетиями стекались поклониться этой святыне.

– Это кровь утки, – сообщил ей по возвращении Джордж. – Монахи регулярно заменяют ее свежей.

– И они берут с паломников деньги за то, чтобы увидеть это?! – возмутилась Анна. – Передайте им от моего имени, пусть уберут эту пустую приманку с публичного обозрения или почувствуют на себе мой гнев.

Джордж проследил, чтобы монахи исполнили приказание. Однако, когда Генрих и Анна были на пути в Тьюксбери, они с раздражением услышали от Кромвеля, что фиал вернулся на место.

– Скоро у них не останется четырех стен, где они смогут выставлять его! – прорычал Генрих.

Объезд страны продолжался. Они остановились неподалеку от Глостера, в поместье Пейнсвик, потом отправились дальше в замок Беркли, за ним – в Торнбери – красивый, но недостроенный дворец, конфискованный у покойного герцога Бекингема, и в Актон-Корт, где сэр Николас Пойнц, реформатор и друг Кромвеля и Тома Уайетта, специально к их приезду выстроил роскошный новый жилой дом в добавление к старому, отделанному в античном стиле.

В начале сентября они прибыли в Вулфхолл, поместье рядом с лесом Савернейк в Уилтшире. Это была резиденция сэра Джона Сеймура, шерифа и мирового судьи графства, дочь которого Джейн находилась в свите Анны. Она с гордостью рассказывала другим фрейлинам о своем фамильном гнезде, оказавшемся совсем не таким великолепным, как они представляли себе по ее словесным описаниям.