– Добро пожаловать домой! Входи, входи, поешь чего-нибудь. Ты, наверное, устала после долгой дороги.

Она крепко обняла дочь и отправила конюхов заниматься повозкой с багажом и лошадьми. А тем временем миссис Орчард поспешила заключить в объятия и прижать к своей пышной груди бывшую воспитанницу.

Так странно было оказаться дома после девяти лет отсутствия. Слыша вокруг себя английскую речь, Анна поняла, что теперь говорит на родном языке с французским акцентом. Слуги – простой кентский люд – глазели на ее одежду. Разумеется, на взгляд жителей деревни, привыкших к строгим английским фасонам, костюм Анны выглядел экзотично.

– Твой отец при дворе, – сообщила мать, проводя дочь в гостиную, которая теперь казалась маленькой и старомодной, – но он прислал изумительные новости. Он обеспечил тебе место фрейлины при дворе королевы Екатерины. Ты должна как можно скорее отправиться в Гринвич.

– Это прекрасная новость! – воскликнула Анна.

– А меня прислали сопровождать тебя, – сказал Джордж, когда они уселись за полированный дубовый стол и были поданы вино и булочки.

Анну снова поразила красота брата. Неудивительно, что горничные кокетничали с ним.

Назначение к английскому двору стало некоторой компенсацией за отставку от французского, даже если служить придется печальной королеве-испанке. Перспектива остаться скучать в Хивере после стольких волшебных лет, проведенных во Франции, ужасала Анну, она с трудом могла вынести мысль об этом. И как хорошо будет проводить время с Джорджем! Она чувствовала себя обделенной, столько лет они провели в разлуке.

– А какая она, королева Екатерина? – спросила Анна.

– Она очаровательна и очень добра, – сказала мать. – Это весьма благочестивая леди и хорошо относится к своим слугам. Конечно, она пережила тяжелые утраты. Родила шестерых детей, а выжила одна только принцесса Мария. Королева души в ней не чает, как вы можете догадаться. Но королю нужен наследник, который вступит на престол вслед за ним, а признаков новой беременности у королевы Екатерины нет уже почти четыре года.

– А почему наследницей не может стать принцесса Мария? – озадаченно спросила Анна.

– Потому что она женщина, дорогая сестрица, – ответил Джордж, наливая себе еще вина. – Женщины не подходят для управления государством, большинство из них слишком чувствительные, слабые создания. – С криком: – Помогите! – он пригнул голову, когда Анна схватила подушку и запустила в брата.

– Ты без нужды провоцируешь ее, дорогой мой, – заметила мать.

– А как насчет Изабеллы Испанской? – накинулась на Джорджа Анна. – Как насчет регентши Маргариты? Обе они мудрые правительницы и успешно справляются с властью. Ты отстал от времени, братец. Приведи хоть одну вескую причину, почему женщины не могут управлять.

– Они кидаются подушками, – со смехом ответил Джордж, и Анна его стукнула.

– Ну-ка прекратите, вы оба! – приказала мать. – Нам много чего нужно обсудить. Анна, мне надо знать, достаточно ли у тебя вещей, чтобы прибыть ко двору. Есть у тебя подходящие платья белого или черного цвета? Никакие другие расцветки не допустимы для дам королевы.

Времени скучать по Франции не было. Только успела Анна приехать домой, как уже снова собиралась в путь. Вскоре ее вещи были аккуратно уложены в сундуки, и брат с сестрой отправились в Гринвич, оставляя позади мать, которая задумчиво махала им вслед с подъемного моста.

Растянувшийся вдоль берега Темзы дворец из красного кирпича с многочисленными башенками напомнил Анне дворцы регентши. Это была явная их имитация, здание строили для развлечения и напоказ. Надо всем возвышался мощный донжон, в котором размещались королевские апартаменты, вокруг раскинулись прекрасные сады.

– Здесь родился король, – сказал Джордж, когда они въехали на конюшенный двор. – Он любит это место.

Галереи и комнаты внутри дворца были светлыми благодаря высоким эркерам, из которых открывался вид на реку. Окрашенный в желтый цвет потолок в главном зале соответствовал остальному яркому декору, казавшемуся слишком пестрым и безвкусным для глаза, который привык к утонченной, классической размеренности интерьеров французских королевских дворцов. Однако стены украшали прекрасные гобелены и впечатляющие красотой фрески. Все гостиные были обставлены изысканной мебелью, а на устланных тростником полах лежали дорогие турецкие ковры.

Джордж провел Анну вверх по внутренней лестнице донжона к двери апартаментов королевы, где она назвала свое имя стражнику, и о ее приходе было объявлено.

– Удачи! – шепнул брат и удалился.

Анна осталась одна.

Королева Екатерина подняла взгляд от шитья и улыбнулась.

– Добро пожаловать, госпожа Анна, – сказала она и протянула руку для поцелуя.

Королева была одета затейливо – платье из дорогого дамаста, на голове бархатный капор в традиционном английском стиле, формой напоминавший фронтон здания, и с длинными наушниками по бокам. Головной убор обрамлял бледное и слегка даже одутловатое лицо, на котором от постоянных тревог залегли морщины; правда, сейчас выражение его было сладостным.

Поднявшись из реверанса, Анна заметила, что у всех остальных придворных дам капоры английского фасона, которые полностью скрывали волосы. Анна забеспокоилась, не станет ли королева возражать против ее французского капора, но Екатерина ничего не сказала. Она была полностью сосредоточена на любезном представлении Анны главным дамам своего двора, предводительницей которых, похоже, была мрачная и сухощавая, аристократического вида дама, графиня Солсбери. Вскоре Анна узнала, что графиня и королева очень дружны.

Новая фрейлина быстро освоилась с обычаями этого королевского двора, однако вскоре, к своему неудовольствию, обнаружила, что он больше напоминает двор королевы Клод, чем Маргариты. От фрейлин ожидалось неукоснительное соблюдение религиозного долга и совершение благих дел. Они часами шили алтарные покрывала, ризы или одежду для себя и бедняков. Но все же королева любила музыку и танцы. Кроме того, она была образованна, и Анна наслаждалась интеллектуальными беседами, которые велись в ее гостиной, хотя взгляды новой госпожи были сугубо ортодоксальными. Здесь невозможно было даже заикнуться о таких противоречивых вопросах, как религиозные реформы или эмансипация женщин. Тем не менее фрейлины Екатерины пользовались гораздо большей свободой, чем те, что служили Клод, и в покои королевы даже приглашали молодых придворных из окружения Генриха или кардинала Уолси, чтобы они весело проводили время с девушками под благосклонным взглядом Екатерины.

Королева не скупилась на похвалы. Анне поручили следить за гардеробом и личными вещами Екатерины, и все, что делала новая фрейлина, принималось с неизменной улыбкой и вежливым «благодарю вас». Анна обнаружила, что постепенно привязывается к Екатерине; этой женщиной действительно нельзя было не восхищаться. И принцесса Мария, которая часто проводила время с матерью, оказалась очень милым ребенком, исполненным грации, приятным в речах и вообще очаровательным. За первую неделю Анна поняла: есть много такого, за что она должна быть благодарна, получив место у королевы Екатерины.

Английский двор был гораздо более строгим и чопорным, чем французский, и одной из первых вещей, которые заметила Анна, – это соблюдавшийся здесь этикет. На случайные связи при дворе смотрели строго, и от всех ожидалось следование добродетельному примеру короля и королевы. Отклонения от правил случались, в этом Анна не сомневалась, и в подобной ситуации главным становилось слово «осмотрительность».

Вскоре она поняла, что является предметом пристального внимания всего двора. А чему удивляться? Анна была проникнута духом Франции: ее стиль в одежде, манеры, речь, поведение – все говорило о принадлежности к иной культуре. Этим она выделялась на фоне других придворных дам, и мужчин тянуло к ней, словно мотыльков, привлеченных светом пламени. Но она не позволит вскружить себе голову.