Том присоединился к Екатерине, сидевшей под своим любимым дубом, и поставил перед ней кубок с вином.

— Я получил известие от наших адвокатов. В Лондоне чума, так что им пришлось отложить иск по вашим украшениям. Они сообщат, когда посчитают безопасной встречу в Темпле со своими коллегами, которые дают им советы по этому делу. Мне очень жаль, дорогая. Но мы получим украшения обратно.

— Это не важно, — сказала Екатерина.

И правда, возврат украшений перестал беспокоить ее. Как и прочие заботы, эта отступила в область забвения.

Том протянул ей письмо:

— Это от Уилла. Он в Рай-Хаусе и, я думаю, воспользуется моим советом. Посмотрим, что из этого выйдет. Вам будет приятно услышать, что Гардинер в Тауэре. Он слишком часто выступал с проповедями против религиозных реформ правительства.

— Вот и закончились его шалости. — Екатерина улыбнулась, удивляясь, как круто может повернуться колесо Фортуны. Гардинер сжег бы ее на костре, если бы мог. Она не испытывала жалости к нему.

— Туда ему и дорога, сказал бы я! — Том усмехнулся.

В середине августа в Садели приехал Уилл. Екатерина была безмерно рада.

— Я думала, ты в Рай-Хаусе! — воскликнула она, с трудом поднимаясь на ноги, чтобы обнять брата, когда его ввели в ее личные покои.

— Я не мог не приехать, — ответил он, целуя ее. — Что-то подсказало мне: скоро появится на свет одна очень важная персона. Ох, Кейт, ну и живот у тебя!

Все засмеялись, и, когда Уилл обнял Анну, Мэри и Джейн, а затем тепло пожал руку Тому, они вместе вышли в сад, куда управляющий принес бутыль вина.

— У меня для тебя письмо. — Уилл передал его Екатерине. — На прошлой неделе я встречался с леди Марией в Нью-Холле.

— Рада получить весточку от нее, — сказала Екатерина и прочла письмо.

Мария надеялась вскоре услышать от нее хорошие новости и передавала привет Тому. При виде подписи — «Вашего высочества покорная и любящая дочь» — у Екатерины на глаза навернулись слезы благодарности. Мария снова была ей другом. Жизнь налаживалась, и вскоре счастье ее увенчает ребенок.

Через несколько дней по приезде Уилла Екатерина удалилась в свои покои и затворилась в них с дамами, чтобы дожидаться родов. До тех пор пока ее не воцерковят по прошествии положенного времени после них, ни один мужчина не мог входить в ее комнаты, кроме Тома, священника и доктора Хюйке; присутствовать при родах тоже никому не будет позволено. Всю ответственность возьмет на себя повитуха, спокойная, по-матерински заботливая женщина по имени миссис Готобед. Екатерина доверяла ей и чувствовала себя с ней спокойно.

Дни она проводила лежа на постели, помогала леди Джейн с уроками или шила приданое для младенца. Она хорошо ела, но страдала от жары, потому что акушерка велела завесить плотными шторами и держать закрытыми все окна в покоях Екатерины, за исключением одного. Как только миссис Готобед выходила из комнаты, Екатерина открывала его, но это мало что меняло. Душный воздух стоял неподвижно.

30 августа погода резко изменилась. Екатерина проснулась от ударов грома и стука дождевых капель по окнам; то и дело сверкали молнии.

Она почувствовала какую-то несильную, но назойливую боль, будто скопились газы в животе. Поворочалась в постели, но все равно не смогла устроиться удобно. Только встав, чтобы сходить в уборную, Екатерина заметила, что боли приходят каждые несколько минут.

Неужели? Но еще рано. Ребенок должен был родиться через пару недель.

Екатерина позвала миссис Готобед. Та ощупала ее живот и подтвердила, что роды начались.

— Нужно уложить вашу милость на соломенный тюфяк.

Екатерина направилась к нему и тут же ощутила сильный спазм.

— Помогите! — выдохнула она.

Миссис Готобед подхватила ее и помогла лечь, потом раздвинула ей ноги и осмотрела.

— Ваша милость, вы скоро родите!

— Я думала, это займет не один час, — тяжело дыша, проговорила Екатерина.

— Это никогда нельзя предсказать. А теперь, мадам, лягте на бок и, когда придет момент, тужьтесь!

Пока Екатерина лежала в родах, обнаружив, к своему облегчению, что, когда тужишься, становится легче, повитуха позвала Анну, Мэри и других камеристок. Анна держала Екатерину за руку и тихо говорила слова поддержки. Мария была более энергична.

— Тужьтесь, мадам, тужьтесь!

— О, как это тяжело! — простонала Екатерина. — Принесите мне спазменные кольца.

Король благословил их для нее на Пасху, и Екатерина горячо верила в то, что они способны облегчить боль. Только кольца оказались у нее на пальцах, как она почувствовала, что ребенок устремился книзу.

— Я вижу головку! — воскликнула миссис Готобед. — Теперь поднажмите, мадам. Скоро он будет здесь.

Екатерина собрала все силы для последнего натиска и вдруг ощутила, как ребенок выскользнул из нее. Она лежала, тяжело дыша, и услышала громкий крик.

— Мой малыш! — сказала Екатерина. — Кто там?

Последовала недолгая пауза.

— Прекрасная юная леди, мадам, — сказала повитуха.

Мгновение Екатерина испытывала одно только жгучее разочарование. Как она скажет Тому? Он ни на секунду не допускал мысли, что их ребенок может оказаться девочкой, весь горел идеей о рождении сына. Но когда Анна положила дочку ей на руки и она взглянула на личико и крошечные ручки младенца, похожие на звезды, то ощутила всепоглощающую волну любви и остальное утратило значение.

Екатерина лежала в полном восторге и качала на руках младенца, пока няня не забрала его, чтобы обмыть и запеленать; потом придет кормилица. Повитуха вымыла Екатерину, переодела в чистую сорочку и расчесала ей волосы. Кровотечение не прекращалось, так же как и спазмы в животе. Миссис Готобед положила ей между ног полотенце и пошла посоветоваться с доктором Хюйке. Вернувшись, она сказала Екатерине, что кровотечение и боли скоро пройдут, беспокоиться не о чем. Потом ей снова принесли ребенка и позвали Тома.

Екатерине стоило только взглянуть на мужа, и она сразу поняла: ему сообщили, что родилась девочка. На лице Тома было написано разочарование. Однако, когда она протянула ему ребенка, то увидела, как выражение его лица изменилось. Взглянув на свою прекрасную маленькую дочку, Том расплылся в улыбке.

— Благослови тебя Бог, малышка, — тихо проговорил он, с любовью глядя на нее, потом поднял глаза на жену. — Вы отлично справились, дорогая. Она прелестна. В следующий раз будет сын, да?

Екатерина слабо улыбнулась. После того что ей пришлось вынести, она пока не могла даже подумать о следующем разе. Про себя она поклялась: «Больше никогда» — и была удивлена, когда повитуха сказала, что это были легкие роды. Екатерина знала, что некоторые женщины рожали по десять или даже двенадцать раз, и вдруг испытала глубокое восхищение ими.

— Я рад, что вы выглядите так чудесно, — сказал Том, кладя ребенка ей на руки. — Мне сказали, это были быстрые роды.

— Да, так говорят. Хотя мне было больно и тяжело, — сказала Екатерина, целуя головку ребенка, — но оно того стоило, да, малышка?

— Как мы ее назовем? — спросил Том.

— Мне нравится Мэри, в честь леди Марии. Она будет рада.

Том кивнул:

— Да, мне тоже нравится Мэри. Мэри Сеймур. Звучит хорошо и подходит малышке.

Екатерина улыбнулась и протянула девочку Тому:

— Положите ее в колыбель, пожалуйста. Мне нужно поспать.

Отдав ребенка, Екатерина почувствовала, как из ее чрева вывалился большой сгусток крови.

— Том, приведите акушерку, — в панике проговорила она. — У меня сильное кровотечение.

Он положил девочку в колыбель и быстро вышел; вернулся Том с миссис Готобед, которая прогнала его и внимательно осмотрела кровянистый комок.

— Это нормально, — сказала она. — Вероятно, больше такого не будет. Обычно все выходит сразу. — Пока повитуха говорила, из Екатерины вылез еще один сгусток. — Это пройдет, — сказала миссис Готобед и ушла.

Том вернулся.

— Миссис Готобед говорит, вам не о чем беспокоиться, — сказал он ей.