Однако не прошло и месяца, как она получила письмо от раздосадованного Уилла и, расстроенная, показала его Анне, поясняя:

— Энн не хочет жить при дворе. Она заявила, что ей там не нравится, и переехала в дом у монастыря Черных Братьев. Как это выглядело в глазах короля и придворных?

Анна нахмурилась:

— Я встречалась с ней дважды. Она деревенская клуша и нытик. Полагаю, родители баловали ее как своего единственного ребенка, исполняли каждый каприз доченьки, но пренебрегли ее образованием. Она не умеет ни танцевать, ни петь, ни играть на музыкальных инструментах. Неудивительно, что ей захотелось обратно в деревню. — Анна положила письмо на стол. — Честно говоря, эта девица — неподходящая жена для Уилла. Мужчине, который пробивает себе дорогу в жизни, нужна сподвижница, а не камень на шее.

— Я бы ее хорошенько встряхнула, — пробормотала Кэтрин. — Ей достался такой прекрасный муж, красивый и готовый ее ублажать. Могло быть и много хуже.

Они вместе написали письмо Энн, прося ее постараться ради Уилла и обещая помочь всем, чем могут. Ответа не последовало.

Анна оставалась в Стоу до февраля, когда вся компания отправилась за девяносто с чем-то миль в Хартфордшир на ее свадьбу с Уильямом Гербертом. Эвас-Гарольд — глухая деревушка, расположенная в холмистой местности, однако стоявший на возвышенности замок, резиденция Гербертов, больше походил на крепость, чем на жилой дом аристократов. Тем не менее леди Герберт, мать Уильяма, постаралась сделать его уютным для гостей, прибывших в день накануне свадьбы.

Джона и Кэтрин проводили в просторный покой с толстыми каменными стенами, завешенными яркими гобеленами, в котором стояла застланная белоснежным бельем дубовая кровать под балдахином. В очаге потрескивал жаркий огонь, разгонявший холод, которым тянуло от узких окон. Поездка была долгая, поэтому Кэтрин была рада ненадолго прилечь и отдохнуть. Джон присоединился к ней, и вскоре они занялись любовью. Как обычно, Кэтрин задумалась, почему за четыре года замужества ее чрево так и не наполнилось. Похоже, Господь не уготовил для нее радости материнства.

Она лежала головой на сгибе руки Джона, а он накрыл их обоих одеялом.

— Жаль, что я не подарила вам сына, — прошептала Кэтрин.

Тот поцеловал ее в макушку:

— Ничего, любимая. Ни у одного мужчины не было такой прекрасной и смелой жены. Поглядите, как вы управились с мятежниками! К тому же у меня есть сын, хотя ему нужно преподать несколько важных уроков. Бог знает, как он будет заботиться о Маргарет, когда меня не станет.

Кэтрин напряглась.

— Вам всего сорок пять!

— Увы, дорогая, но мужчину Господь может призвать к себе в любой момент. Лучше быть готовым. Я думаю, не купить ли монастырских земель, чтобы в свое время передать их Маргарет в качестве источника дохода. Рядом с Йорком продаются несколько поместий, в Хамертоне и Нан-Монктоне. Я справлюсь о них, когда мы вернемся в Стоу.

— Значит, вы снова поедете в Йорк.

Джон так часто был вдали от дома.

— Там теперь спокойнее. Вы должны поехать со мной.

Она улыбнулась ему:

— Знаете, думаю, я поеду.

Вечером они познакомились с Уильямом Гербертом. Высокий, стройный мужчина лет тридцати пяти, он заполнил собой всю комнату. У него были коротко подстриженные черные волосы; вероятно, поэтому один из гостей назвал его Черный Уилл Герберт. За ужином сэр Роджер, говорливый местный священник, здоровый аппетит и округлый живот которого напомнили Кэтрин Брата Тука, развил эту тему.

— Он хороший парень, но вспыльчивый. Вообще он ужасный задира, и ничто ему не по сердцу больше доброй драки. — Священник доверительно потянулся вперед, и Кэтрин заинтересовалась: что же последует дальше? — Вы слышали об истории, случившейся в Бристоле?

Кэтрин и Джон непонимающе переглянулись.

Сэр Роджер склонился к ним ближе. Они почувствовали его несвежее дыхание.

— Там произошла стычка между несколькими караульщиками и уэльсцами мистера Герберта. Он убил одного торговца и был вынужден уехать во Францию во избежание королевского суда. Поступил на службу к французскому королю и заработал хорошую репутацию как солдат. Король Гарри послушал отзывы короля французов и принял его назад с распростертыми объятиями. Черный Уилл никогда не оглядывался на прошлое. С тех пор он при дворе, получил много наград и знаков отличия.

Кэтрин ужаснулась. И это человек, за которого ее любимая сестра — ее утонченная, образованная и кроткая сестра — выходит замуж? Он же не лучше любого головореза, несмотря на благородную кровь. Но вот она — Анна, сидит в центре главного стола и любовно улыбается ему, а дядя Уильям хлопает его по спине в ответ на какую-то шутку.

Кэтрин покосилась на Джона, но тот завел разговор с дамой слева от себя. Она улыбнулась через стол священнику, повернулась к сидевшему справа Уиллу и тихо спросила:

— Ты слышал?

— Все это — давняя история, — улыбнулся он. — Мне нравится Герберт. Он будет хорошим мужем для Анны.

— Но как же его характер?

— Вспыльчив, но отходчив. Я посоветовал ей не загружать этим голову. У нее, кажется, нет никаких сомнений. Она без ума от него.

Кэтрин посмотрела на них обоих и нехотя признала наличие в Герберте какой-то особой привлекательности: волосы цвета воронова крыла, подтянутость… К тому же он явно очарован Анной. Это было очевидно: такими глазами смотрят только влюбленные.

Джон, которому Кэтрин задала тот же вопрос ночью в постели, только отмахнулся, не придав значения ее беспокойству, подходящий ли супруг для Анны Герберт.

— Спите. Он разумный человек, и они любят друг друга. Исправившиеся повесы становятся лучшими мужьями. — И вскоре Джон захрапел.

На следующий день до начала свадебной церемонии все собрались в холле замка, чтобы присутствовать при подписании брачного контракта. Кэтрин заметила, что Герберт воспользовался печатью, и изумилась, поняв, что он неграмотный. Как вынесет Анна, образованная и начитанная, замужество с ним? Однако Анна улыбалась и светилась от счастья, одетая в розовое свадебное платье из серебрящейся тафты, с распущенными волосами и в венке из цветов. Ну что ж, если ее ничто не тревожит — а в двадцать два года она уже могла расставить жизненные приоритеты, — то и Кэтрин не о чем переживать. Нужно радоваться, что сестра так счастлива.

Свадьба прошла прекрасно. Кэтрин радовалась, что повидалась с приехавшим из Йорка Уиллом, дядей Уильямом и тетей Мэри. Там была и Магдалена Лейн, и еще несколько кузин с Севера, помимо кучи родственников Гербертов. Особенное веселье наступило, когда со столов убрали остатки свадебного пира. Вино лилось рекой, и все с удовольствием принялись играть в жмурки и прятки. Кэтрин снова почувствовала себя девочкой.

Пусть Джон и не вернул себе расположение короля, но, по крайней мере, благодаря упорному труду и усердию в исполнении многочисленных обязанностей, которые на него навалили, сумел скопить немного денег и в начале 1539 года снова взял в аренду дом на Чартерхаус-сквер. Хотя время от времени ему приходилось ездить на Север, различные поручения и работа в парламенте часто приводили его в Лондон, и Кэтрин всегда пользовалась возможностью сопровождать его. Той весной и в начале лета он заседал в палате лордов почти каждый день, но однажды утром, уже собравшись уходить, вдруг бросил шапку на скамью и сел.

— Джон? — окликнула его Кэтрин.

Что-то случилось. Она уже давно подозревала неладное.

— Сегодня я не пойду в парламент.

— Но разве вы не должны быть там?

— Едва ли я могу представлять точку зрения людей своего графства, голосуя за издание билля о посмертном лишении лорда Дарси гражданских прав и состояния. Я уважал его как принципиального человека.

— Ваше отсутствие заметят, — посчитала своим долгом заметить Кэтрин.

— И пускай! — Никогда еще муж не говорил с ней так резко. — Я достаточно долго играл по их правилам. Я буду у себя в кабинете. Если кто-нибудь спросит меня, я болен. — Он встал и тяжелой поступью удалился.