Екатерина с интересом узнала, что давным-давно здесь родился король Ричард III. В те времена Фотерингей служил одной из главных резиденций королевского дома Йорков, родственников Генриха по материнской линии. Правда, сам Генрих не любил вспоминать об этом и держался весьма невысокого мнения о своем двоюродном дедушке Ричарде, который сгубил своих юных дядьев, принцев, в Тауэре и не останавливался ни перед чем, лишь бы заполучить корону.

Генрих чувствовал себя неуютно и в местной церкви, где были погребены некоторые из его предков Йорков. Кэтрин посчитала уместным посетить ее, потому что являлась патронессой церковной коллегии Фотерингея, но Генрих сказал, что два года назад она перешла к Короне и ей нечего там делать.

Церковь оказалась одним из двух мест, которые не понравились ей в Фотерингее. На второй вечер Джейн договорилась с Томом, чтобы тот ждал там Екатерину, решив, что безопаснее укрытия не найти. Она надела накидку и, глубоко надвинув на голову капюшон, проскользнула мимо стоявших у ворот замка стражников. Они заулюлюкали ей вслед, приняв за девушку-служанку, которая спешит на свидание с каким-нибудь сельским парнем. Екатерина пробежала по залитой лунным светом улице и толкнула тяжелую дверь церкви. Том встретил ее с фонарем в руке, по его лицу было видно: что-то случилось.

— Я получил известие от брата. Моя мать больна. Она составила завещание, но мне не оставила ничего, даже не упомянула меня в нем. — Том с перекошенным от злости лицом начал расхаживать взад-вперед по стылому нефу. — Я надеялся, мои родители наконец поверят, что я не виновен в изнасиловании и убийстве, но, очевидно, этого не произошло. Напрасно я ждал от своей матери хотя бы капли сочувствия.

Екатерина обняла его и ощутила, как напряжено от обиды его тело.

— Хочешь, я напишу ей? Я могу сказать, что сам король не видит на тебе вины.

Том замялся.

— Лучше оставить все как есть, но спасибо за предложение, моя дорогая. Ты так добра.

Она задумалась: почему Том отверг ее помощь? Может, его родные знали нечто такое, чего не знала она? И он боялся, как бы они не просветили ее? Нет, что за предательские мысли! Том ни в чем не виноват, а родные поступают с ним несправедливо, в этом она уверена.

— Стоит попробовать, — заметила Екатерина. — Особенно раз твоя мать больна.

— Нет. Я сам напишу ей, — сказал Том. — Если ничто не поможет, я воспользуюсь твоим предложением.

Он был слишком расстроен для любовных утех, поэтому оба ушли, прикрыв за собою дверь. В деревне было тихо, как на кладбище, но вдруг, только они двинулись к черной громаде замка, где-то позади зазвучало негромкое пение мужских голосов. Том и Екатерина замерли и уставились друг на друга.

— Что это? — прошептала она.

— Похоже на монашеский распев, — сказал Том. — Голос доносится из церкви, но там совершенно темно и еще минуту назад никого не было.

Они немного постояли, прислушиваясь. У Екатерины было такое чувство, будто у нее волосы на голове встают дыбом. Внезапно пение смолкло, но одинокий мужской голос продолжал звучать монотонно, словно читал молитву на латыни.

Екатерина задрожала:

— Вернемся в замок!

— Иди вперед, — велел ей Том. — Я немного обожду и пойду следом за тобой. Нельзя, чтобы нас видели вместе. Спокойной ночи, любовь моя.

Но Екатерины уже не было, она полетела к замку так быстро, будто за ней гналась стая адских псов.

Второе неприятное место в Фотерингее находилось в главном зале, рядом с огромным очагом. Огонь в нем горел постоянно, но когда бы Екатерина ни прошла мимо, ее обдавало холодом, и она испытывала беспричинный страх.

— Вы тоже это чувствуете, — произнес у нее за спиной чей-то голос, когда она, внутренне содрогнувшись, остановилась у очага. Екатерина обернулась и увидела Фрэнсиса; на этот раз он не улыбался. — Здесь случилось что-то нехорошее.

Анна Парр, которая вместе с Дорой Брей находилась в тот момент при Екатерине, холодно взглянула на него и сказала:

— Мы с матерью служили почившей вдовствующей принцессе, которая владела этим замком. Она жаловалась, что дом сырой и неуютный, но никогда не упоминала о том, что здесь свершились какие-то темные дела.

— Это могло произойти в давние времена. Замок очень старый, — возразил Фрэнсис.

— Вот тут, определенно, какое-то холодное место, — сказала Екатерина, держась подальше от Анны. — Если я передвинусь сюда, — она сделала несколько шагов влево, — тут заметно теплее, а ведь я стою дальше от очага.

— И здесь тоже теплее, — сказал Фрэнсис, отойдя немного вправо. — Это может быть предвестием каких-то неприятностей в будущем.

— Перестаньте говорить глупости, мистер Дерем! — с укоризной сказала Анна.

В этот момент в зал вошел Том и весь ощетинился при виде Фрэнсиса, который сердито глянул на него. Екатерина испугалась, как бы они не накинулись друг на друга.

— Мистер Дерем, мне нужно, чтобы вы написали несколько писем, — быстро сказала она. — Жду вас в своем кабинете. Пойдемте, леди. — С этими словами она ушла, притворившись, что не заметила озлобленных выражений на лицах обоих мужчин.

Вскоре двор направился на юг, в Хайэм-Феррерс, где их принимал отец Люси Сомерсет, граф Вустер. После весьма оживленного вечера Екатерина столкнулась на лестнице с Фрэнсисом. От него пахло алкоголем.

— Какая приятная встреча, женушка! — ухмыльнулся он.

— Ш-ш-ш! — шикнула она. — Мои дамы совсем рядом.

Дерем протиснулся мимо нее на узкой винтовой лестнице, обвив рукой за талию, и пробормотал:

— Я все равно получу вас снова.

Екатерина сердито вывернулась, едва не потеряв равновесие, и бросила ему:

— Никогда!

— Это мы посмотрим, — протянул Фрэнсис. — Если кто-нибудь и станет наслаждаться вашими милостями, так это я, имеющий на то все права. — Он звонко чмокнул ее в губы и ушел — простучали по ступеням каблуки.

Возмущение продолжало клокотать в душе Екатерины, когда королевская свита переехала в Уиллингтон, однако, добравшись до замка Эмптхилл и поместья Чениз, где их с Генрихом разместили в величественном новом крыле, она убедила себя, что Фрэнсис просто бахвалится. Он потеряет не меньше, чем она, если выдаст ее. Ему просто нравится играть с ней в кошки-мышки. Негодяй! Что ж, это ничего ему не даст.

Элис Рестволд попросила отпуск, чтобы навестить своего мужа в их загородном имении Ваш.

— Это всего в пяти милях от Чениз, мадам. Я могу съездить туда и вернуться к вечеру.

— Конечно, — согласилась Екатерина.

Элис не уходила.

— Мадам, я тут подумала… Не могли бы вы помочь мне, — с улыбкой проговорила она, — в память о том славном времени, которое мы провели вместе в Ламбете?

Екатерина похолодела.

— Что я могу для тебя сделать?

Элис улыбнулась:

— Я подумала, как было бы мило, если бы я могла появиться дома и выглядеть как знатная леди. Это впечатлило бы моего мужа! Красивый билимент… может быть, какое-нибудь украшение?

Это было открытое вымогательство. Просто возмутительно! И не только потому, что камеристкам не полагалось выглядеть знатными дамами. Однако Екатерина не посмела выказать гнева.

— Посмотрим, что я смогу сделать, — сухо проговорила она.

— Благодарю вас, мадам, — сказала Элис и присела в реверансе.

Екатерина сердито смотрела ей вслед. У нее не было выбора, кроме как выполнить требование этой нахалки. Скрежеща зубами, она заглянула в дорожный сундук и нашла билимент с золотыми накладками, который собиралась пришить на французский капор, и маленькую прямоугольную золотую подвеску. Отдав эти вещи Джейн, Екатерина приказала ей отнести их миссис Рестволд. Слава Богу, хоть Джейн можно доверять: она не станет пользоваться своей осведомленностью для извлечения личных выгод!

Екатерина вошла в личные покои, где дамы и несколько джентльменов оживленно играли в карты. Маргарет Дуглас сидела отдельно от остальных. Екатерина не сразу заметила, что она плачет.