— Разумеется, леди Анна должна приехать.

Генрих с интересом смотрел на нее.

— Мне кажется, или вы немного поправились? — спросил он.

Екатерина вспыхнула. Она действительно набрала вес из-за обильных трапез, которые ей подавали все последние месяцы. Дамы уже не могли зашнуровать на ней платья так туго, как делали это летом. Но она надеялась, что Генрих этого не заметит.

— Не в том ли причина, что вы ждете ребенка? — нетерпеливо спросил он.

— Я точно знаю, что нет, — ответила она, жалея, что разочаровывает его.

— Ничего, — живо откликнулся король. — Я продолжу жить надеждой.

Это прозвучало упреком. Ему было почти пятьдесят, и, в отличие от Екатерины, он не мог тратить время понапрасну.

— О, я тоже! — воскликнула она. — Я молюсь об этом каждый день.

— Тогда мы не должны упустить ни единого шанса, — сказал Генрих, подмигнув ей, и все снова стало хорошо.

Подарки леди Анны прибыли раньше ее — два огромных коня в бархатных попонах. Генрих пришел в восторг.

— По крайней мере, она с умом тратит содержание, которое я ей выделяю! — заметил он, поглаживая гривы лошадей на глазах у королевы и группы придворных, которые стояли на конюшенном дворе и любовались прекрасными животными. — Это отличные верховые лошади!

Анна прибыла в тот же день ближе к вечеру. Извещенная о приезде гостьи, Екатерина отправила герцогиню Саффолк и графиню Хартфорд встретить ее и проводить в покои королевы. Генрих распорядился, чтобы Анне отвели просторные апартаменты с богатой обстановкой. Пусть у нее будет все самое лучшее. Екатерина отметила про себя, как быстро его неприязнь к бывшей супруге сменилась почтением.

В ожидании Анны она нервно расхаживала взад-вперед по своим покоям, одетая в платье из серебристой парчи, — переживала, как пройдет встреча с предшественницей. Екатерина не могла забыть, что была фрейлиной Анны и предала доверие своей госпожи. Вызвав лорд-канцлера Одли и своего дядю графа Сассекса, занимавшего пост лорда — главного камергера, она спросила у них совета, как ей обращаться с гостьей.

— Ваша милость теперь королева, — сказали они ей. — Леди Анна поймет это. Не бойтесь.

Екатерина вошла в приемный зал и встала на помосте, дамы собрались вокруг нее. Она не стала садиться, чувствуя, что это неуместно, учитывая высокий статус Анны как принцессы Клеве. Потом объявили о приходе гостьи, и та, заставив Екатерину обмереть, опустилась перед ней на колени с таким почтением и церемонностью, словно была самой незначительной дамой при дворе.

— О, прошу вас, леди Анна, не вставайте передо мной на колени, пожалуйста! — воскликнула Екатерина и наклонилась, помогая гостье подняться на ноги. — Я так рада вас видеть! И от души надеюсь, что мы с вами подружимся. Вы всегда были доброй госпожой для меня, и теперь я хочу оказать вам ответную милость.

Она обняла и поцеловала Анну. Та отреагировала тепло, и Екатерина впервые подумала, что, видимо, развод стал для этой женщины желанным облегчением. В ее взгляде не читалось затаенной обиды, только доброе расположение.

— Дорогу его величеству королю! — провозгласил церемониймейстер, и в зал, широко улыбаясь, вошел Генрих.

— Добро пожаловать, Анна, моя дорогая сестра! — пробасил он, принял в объятия свою бывшую супругу и припечатал губы к ее губам. — Вижу, вы, дамы, прекрасно ладите. Кони великолепны, не могу передать, как я вам благодарен. Любовь моя… — Генрих отпустил Анну, обнял Екатерину и горячо поцеловал ее, заставив покраснеть.

Может быть, он хотел опровергнуть слухи и показать всему миру, которую из двух по-настоящему любит.

Под звуки фанфар король проводил обеих дам в приемный зал на ужин. Екатерина шла справа, Анна — слева. Свежий аромат хвои наполнял комнату; на праздничных столах и окнах, украшенных венками из сосновых шишек, высушенных с пряностями апельсинов и можжевеловых ягод, мерцали свечи.

Екатерина села рядом с Генрихом за главный стол. Анну усадили на место ниже солонки, но все-таки достаточно близко, чтобы она могла разговаривать с королевой, королем и леди Марией, приехавшей ко двору. Бывшая королева улыбалась всем вокруг и выглядела абсолютно беззаботной, как будто между ней и Генрихом не произошло никакого разлада.

Ужин прошел весело и оживленно, все много смеялись, и выпито было немало. Екатерина поймала себя на том, что получает удовольствие от общества Анны, какого до сих пор не знала. Ей даже удалось обменяться шутками с Марией, которая вела себя гораздо дружелюбнее и уважительнее, чем в прошлый раз. Екатерина взахлеб рассказывала обеим гостьям о роскошных торжествах, которые были запланированы на Двенадцатую ночь, и увлеченно обсуждала с ними всегда волновавший ее вопрос об одежде, с удовольствием отметив, что на Анне английское платье, и подарки, которые получила от короля.

— А танцы будут? — спросила Екатерина, которой не терпелось подняться и начать танцевать. — О, Генрих, прошу вас, скажите, что мы можем потанцевать. Я так люблю, когда вы ведете меня перед всем двором.

Король улыбнулся ей, но покачал головой:

— Думаю, я немного устал и предпочел бы лечь в постель. Но вы, дамы, можете потанцевать вместе. — Он дал знак музыкантам на галерее, и те начали играть.

— О, благодарю вас, Генрих! — воскликнула Екатерина.

— Не задерживайтесь слишком, — сказал он, погладил ее по щеке и поднялся уходить. Все встали, но король махнул рукой. — Сидите, друзья! Наслаждайтесь остатком вечера.

Когда Генрих ушел, Екатерина и Анна сели рядом, продолжили разговор и допили вино. Как только кубки опустели, Екатерина протянула руку:

— Миледи Анна, прошу вас, потанцуйте со мной! — Она была немного навеселе, и ей не терпелось спуститься с помоста на пол.

Анна как будто не могла решиться, и Екатерина подумала, не поставила ли она свою новую подругу в неловкое положение. Едва ли ей хоть раз приходилось видеть Анну танцующей. Однако та встала и произнесла, беря руку Екатерины:

— С удовольствием.

— Павана! — крикнула Екатерина, и музыканты завели медленную, торжественную мелодию. Юная королева с наслаждением демонстрировала свое искусство в танцах и заметила, что Анна постепенно обретает уверенность. Когда Екатерина крикнула, чтобы играли резвый бранль, та живо включилась в танец, явно получая от этого удовольствие. Все хлопали, и Екатерина попросила джентльменов выводить на площадку своих дам. Скоро зал наполнился парами. Вечер прошел чудесно, и в завершение его Кэтрин счастливая завалилась в постель.

На следующий день Генрих пригласил Анну отобедать с ним и королевой в его личных покоях, и снова разговор тек рекой под шутки и смех. После этого Екатерина и Анна играли в бирюльки в личных покоях королевы. Их забаву прервало появление церемониймейстера с двумя крошечными диванными собачками. Вошедший поклонился Екатерине:

— Ваша милость, король просил меня вручить вам эти подарки. — Он передал ей поводки и мешочек, из которого она вынула кольцо с рубином и растерялась: чем ей восхищаться прежде?

— Оно превосходно! — воскликнула Екатерина, положив кольцо на ладонь.

Анна при этом потянулась вперед, чтобы рассмотреть его. Щенки робко обнюхивали тростниковую подстилку на полу.

— О, они восхитительны! — продолжила восторгаться Екатерина и сгребла собачек себе на колени, где те уселись на задние лапки, дрожа от страха, как будто испугались ее. — Глупышки, не нужно бояться Кэфвин, — просюсюкала она, потерлась носом о гладкие головки щенков и прикоснулась губами к шелковистому меху. Потом подняла взгляд. — Анна, они вам нравятся?

Та протянула руку погладить собачек.

— Да. Такие милые.

— Они ваши! — порывисто заявила Екатерина и пересадила щенков на колени Анны.

— О, но я не могу… — запротестовала та.

— Я хочу, чтобы вы их взяли, — настояла на своем королева. — И кольцо!

Анна не могла скрыть удовольствия. Возможно, она тоже боялась их встречи.

— Спасибо вам! — Гостья наклонилась и поцеловала Екатерину. — Я так благодарна!