Еда была изысканная, вино крепкое, разговоры не умолкали, и вскоре Кэтрин изрядно развеселилась. После трапезы король повел компанию придворных из ближнего круга в свой приемный зал на сладкий банкет, и Анна, к радости Кэтрин, поманила за собой фрейлин. Все наелись сластей, а потом было исполнено представление масок под названием «Маскарад Гименея». Кэтрин слышала о таких развлечениях при дворе и очень хотела увидеть хотя бы одно из них. Никогда не становилась она свидетельницей чего-либо более восхитительного: участники представления надели фантастические костюмы, были устроены яркие декорации, звучала чарующая музыка. Кэтрин так громко хохотала вместе со всеми над сальными шутками, что в конце концов испугалась, как бы у нее не разошелся по швам лиф платья, а когда, закончив выступление, маски стали вытаскивать зрителей в центр зала и побуждать к танцам, затрепетала от радости.

— Маленькая кузина! — Это был Том Калпепер, одетый сатиром и очень похожий на своего героя. Он улыбнулся Кэтрин, глядя на нее сверху вниз, и протянул ей руку. — Не доставите ли вы мне удовольствие?

Она охотно приняла предложение, не смея взглянуть в сторону матушки Лёве или миссис Стонор. Они с Томом заняли место среди пар и приготовились исполнить аллеманду. Зазвучала музыка. Как же здорово было танцевать перед королем и всем двором! Кэтрин не могла устоять перед искушением немного покрасоваться и привлечь к себе внимание.

— Его милость, кажется, не слишком доволен, — тихо проговорила она, когда они с Томом удалились от помоста и оказались вне пределов слышимости королевской четы.

— У него болит нога, — тихо сказал Том. — Это его сильно огорчает. Теперь он не может танцевать, хотя, когда был моложе, считался отличным танцором и вообще преуспевал во всем.

— Как, наверное, ужасно — знать, что удовольствия молодости тебе больше недоступны.

— Вам нравится при дворе? — сменил тему Том.

— Очень нравится!

Вдруг музыка прекратилась, и все расступились: король помогал своей супруге спуститься с помоста.

— Мы станцуем павану — королевскую павану! — провозгласил он, и музыканты возобновили игру.

Зазвучала медленная мелодия с четким ритмом, который отбивали барабаны. Остальные танцоры повторяли шаги за королевской четой, двигавшейся неспешно и величаво. Когда танец завершился, Кэтрин сделала реверанс, а Том поклонился.

— Станцуем еще? — спросил он.

— Конечно.

Остаток вечера Кэтрин не покидала площадку для танцев. Не желая связывать себя с одним партнером, она покружилась с несколькими джентльменами; каждый сделал ей комплимент по поводу ее внешности и грации. У Кэтрин закружилась голова от похвал.

Вдруг музыка смолкла. Король поднялся. Настало время укладывать невесту в постель. Матушка Лёве созвала дам королевы прислуживать ей, но, когда Кэтрин и Анна Бассет поспешили на зов, оказалось, что в их услугах нет надобности.

— Не годится незамужним девицам видеть укладывание в постель, — сказала им матушка Лёве. — Можете быть свободны.

— Все равно идите с нами! — велела миссис Стонор, пытаясь отстоять свой авторитет.

Кэтрин задумчиво проводила взглядом удалявшихся короля и королеву, а потом неохотно потащилась вслед за остальными фрейлинами. Жаль, что вечер заканчивался.

Королева выглядела довольно привлекательной в новом английском платье и французском капоре. Она нервничала из-за того, что пришлось надеть их, так как считала оба предмета туалета нескромными, но явно обрадовалась, когда король одобрительно кивнул и сделал ей комплимент. Кэтрин и другие фрейлины сидели позади них на королевской трибуне сбоку от турнирной площадки. Сегодняшние поединки были частью свадебных торжеств.

Когда рыцари начали сшибаться, Кэтрин кричала вместе со всеми. Сердце замирало от ужаса и восторга при виде схваток бросавших вызов с защитниками. Именно таким, по ее представлениям, должен быть двор! Жизнь прекрасна! У нее была добрая госпожа, благожелательная, даже внушавшая любовь. Кэтрин заводила друзей при дворе и привлекала поклонников: несколько молодых кавалеров уже положили на нее глаз, намекая взглядами на желание тайных свиданий, и девушка получила немалое удовольствие, презрительно отвергнув все их поползновения. Она пока была не готова вновь вступить в отношения с мужчиной; ей жилось слишком хорошо. О Фрэнсисе Кэтрин почти не вспоминала, не писала ему, не получала никаких вестей от него и не ездила в Ламбет; не знала даже, там ли он. Ей казалось странным, что год назад, примерно в это же время, она была так сильно влюблена в него. Удивительно, как перегорает страсть. Впрочем, их отношения с самого начала были обречены, рассуждала про себя Кэтрин.

В перерыве между поединками подали закуски. Фрейлины и юные джентльмены, служившие при дворе короля, оживленно обсуждали ход турнира и делали предположения, кто выйдет победителем. Вскоре Кэтрин заметила группу девушек, которые, хихикая, шушукались о чем-то слева от нее.

— Чему вы смеетесь? — повернувшись к ним, спросила она.

— Вы не слышали сплетню? — спросила Люси Сомерсет.

— Какую?

Люси наклонилась к ее уху:

— Говорят, что король не может… ну понимаете… с королевой! — Она глумливо ухмыльнулась. — Вроде бы он способен на это с другими, но не с ней.

Другие девушки содрогались от едва сдерживаемого хохота.

— Неужели правда? — удивилась Кэтрин, уставившись на королеву.

Все знали, что король регулярно посещает ее ложе, и Анна не подавала виду, будто есть какие-то проблемы. Разумеется, она не стала бы ничего говорить фрейлинам, но, вообще-то, казалась довольно счастливой.

— Многие в это верят, — сказала Дора Брей, которую всегда интересовали сексуальные подробности.

— Я бы не советовала вам повторять это, — предупредила Анна Бассет. — Порочить короля и сомневаться в наследниках — это измена.

Несколько ртов захлопнулись. Кэтрин решила не верить слухам. Грешно смеяться над несчастьями других. Некоторым людям просто нравится любой пустяк превращать в драму.

Кэтрин мечтала, что служба у королевы будет круговертью сплошных праздников. Как же она ошиблась! Лишь только свадебные торжества завершились, жизнь быстро вернулась к обыденной рутине. Королева не умела ни танцевать, ни петь, ни играть на музыкальных инструментах. Она даже на лошадь садилась, только когда без этого было никак не обойтись. Вместо того чтобы устраивать развлечения, Анна предпочитала тихо сидеть в своих покоях.

Придворные дамы бесконечные часы проводили за шитьем, а также за игрой в карты или в кости. Кэтрин часто сидела на полу и возилась с диванными собачками придворных дам. Иногда Анна вызывала Уилла Сомерса, королевского шута, чтобы тот позабавил их, и это давало желанное отвлечение от скуки, как и выступления акробата, крутившего тройные сальто. Случалось, приходил король, тогда все впадали в трепет и опускались в низких реверансах. Он вежливо приветствовал супругу — его величество вообще обладал изысканными манерами — и некоторое время беседовал с женой и ее дамами. Английский Анны день ото дня становился лучше, она упорно занималась языком, но до сих пор чувствовала себя неловко в обществе супруга, а фрейлины, те вообще впадали в благоговейный ужас; некоторые не могли даже отвечать на любезные слова его милости. Кэтрин к числу этих робких овечек не относилась. Стоило королю обратиться к ней с просьбой налить ему вина, она, не теряясь, исполняла ее с большим изяществом и говорила:

— Надеюсь, оно вам понравится, сир.

Глаза короля на миг задерживались на ней, а потом он кивал.

В остальном дни тянулись уныло. В спальне девушек все разговоры вертелись вокруг брака короля. Кэтрин замечала, что придворные дамы косятся на королеву и перешептываются. Лучше бы они перестали: Анне явно было от этого не по себе.

Кэтрин хотелось как-то отвлечься. Двор — вот он, здесь, но она от него отрезана. Можно просто взбеситься от досады! Оставалось ждать февраля, когда состоится коронация и устроят новые торжества. А потом наступит Пасха, а Пасху, как слышала Кэтрин, при дворе отмечают шумно. Скоро будет лучше.