Желание угасло, Кэтрин быстро встала, попросила Фрэнсиса помочь ей одеться и пошла искать Малин, которую обнаружила в винокурне.

— Не жалуйся на меня, прошу тебя, Малин, — молила она. — Я люблю его, и мы никому не делаем зла.

— Тебя не заботит, что ты рискуешь покрыть позором и Говардов, и Тилни? — холодно спросила Малин.

— Едва ли мои поступки имеют хоть какое-то значение. Герцогиня, кажется, вообще забыла о моем существовании. И что же, мне зачахнуть здесь, в Ламбете, не познав никаких радостей жизни? — К окончанию этой горестной тирады Кэтрин уже плакала.

Малин, всегда отличавшаяся мягкостью сердца, сжалилась над ней.

— Просто прекрати заниматься тем, что ты делаешь, дорогая. Пусть мистер Дерем пойдет к миледи и попросит твоей руки. А не то будет хуже. Может, она не станет возражать, ведь он кузен нам всем. Вот как нужно поступить, и это будет правильно.

Кэтрин подумала и решила не следовать совету Малин. Вдруг герцогиня скажет «нет»? Тогда она узнает, что между ней и Фрэнсисом что-то происходит, и наверняка запретит им видеться. Фрэнсиса отошлют прочь, как Гарри. Нет, лучше не рисковать.

Самого же Фрэнсиса все это, казалось, не волновало вовсе. Он любил рисковать и подбивал Кэтрин быть еще смелее. В то время как ей следовало проявлять бо́льшую осмотрительность, она так жаждала близости с ним, что всякая осторожность пускалась по боку. Они проводили вместе долгие часы днем, когда остальные девушки находились внизу, но не раздевались полностью, вдруг кто-нибудь войдет. Несколько раз Фрэнсис настоял даже на том, чтобы они занялись любовью в спальне герцогини, пока та слушала мессу или обедала, и, бывало, они целовались, лежа на ее громадной кровати под балдахином с резными столбиками и алым покрывалом, не заботясь о том, что время от времени в комнату заходили слуги.

— Ш-ш-ш! — говорил тогда Дерем, прикладывая палец к губам и подмигивая. — Никому ни слова!

В другой раз он мог предложить, чтобы они воспользовались спальней матушки Эммет или даже уборной. Однажды он оставил дверь открытой и только вложил в руку Кэтрин свой член, как она, повернув голову, увидела смотревшую на них Маргарет Беннет. Кэтрин задумалась: интересно, эта девица шпионит за ними или, подглядывая, удовлетворяет собственную похоть? Один раз она уже замечала, как та глядит в щелочку приоткрытой двери, когда Фрэнсис задрал ей юбку и любовался ее ногами.

Спальня камеристок разделилась на тех, кто не одобрял любовь Кэтрин и Дерема или был шокирован ею, и тех, кто считал, что влюбленных нужно оставить в покое, пусть сами решают, как им жить. Такого мнения придерживались юные леди и джентльмены, которые сами по ночам занимались любовными играми.

Полуночные пирушки продолжались, несмотря на возникшее среди участников напряжение. Еду и напитки тайком приносили в спальню, Фрэнсис играл на лютне, выпивка развязывала языки, и разговоры заходили о самых интимных вещах.

— Я видел, как вы двое выходили из спальни герцогини, — сказал Роберт Дэмпорт.

— Да, там гораздо удобнее, чем здесь, — с ухмылкой ответил Фрэнсис, приобняв одной рукой Кэтрин, — и в любом случае здесь собралось гусиное стадо женщин, которые разбирали свои наряды. А дело было срочное. Видите ли, моя возлюбленная, вот эта, захворала зеленухой.

Кэтрин ткнула его локтем под ребра:

— Ничего подобного! Это тебя обуяла похоть.

— Сейчас я расскажу вам о зеленухе, — продолжил Фрэнсис, игнорируя ее. — Ее еще называют болезнью девственниц. Она происходит от дурной крови, которая накапливается в теле за несколько дней до того, как у женщины начнутся месячные. Тогда лицо у нее зеленеет, и она чувствует себя слабой и нервной. И есть только один способ облегчить ее страдания.

— Заткнись, Фрэнсис! — буркнула Кэтрин, потому что остальные стали прислушиваться к разговору.

— И какой же? — пожелал узнать Роберт.

— Ну, больные зеленухой девы имеют опасную склонность к похоти, и только соитие может освободить их от дурной крови. Поверьте, она была ненасытной. — Он взмахнул рукой перед лицом.

Кэтрин шлепнула по ней:

— Не верьте этим глупостям. Он все выдумал.

— Но я могу в это поверить! — ухмыльнулся Роберт. — Несколько раз я слышал, как ты, Фрэнсис, пыхтел, удовлетворяя с ней свое желание!

Кэтрин стукнула и его тоже.

— Нет, клянусь, про зеленуху — это истинная правда, — со смехом настаивал на своем Фрэнсис. — Спросите любую леди здесь.

Но Роберт не стал. Усмехнувшись, он поднялся, чтобы взять себе еще еды, а потом сел рядом с Кэт Тилни. Фрэнсис повалил Кэтрин на кровать и начал целовать ее. Другие пары тоже принялись за любовные утехи.

Кэтрин услышала, как на соседней кровати Элис сказала:

— Вы знаете, что делать, если вдруг войдет миледи?

— Фрэнсис скроется в маленькой галерее вместе с другими джентльменами, — между поцелуями ответила Кэтрин.

Дверь туда находилась в дальнем конце общей спальни.

— Но Фрэнсис хочет остаться здесь, — пробормотал ее любовник, выпростал руку и задернул штору.

Ближе к Рождеству Кэтрин и Фрэнсис воспользовались отъездом герцогини на банкет ко двору и встретились в галерее, где широкий подоконник у одного из окон был превращен в мягкое сиденье. Свечей они не зажигали, чтобы никто не заметил мерцания света в окне или в щели под дверью, и занялись любовью в темноте. Желание, как обычно, усиливалось сознанием того, что они на запретной территории.

После этого, оправив одежду, влюбленные сидели и разговаривали, делясь воспоминаниями о прошлом.

— Знаете, Кэтрин, я понял, что полюблю вас, как только увидел, — сказал Фрэнсис, гладя ее по щеке. — И я люблю вас. Меня тянет к вам не только плотское желание. — Он наклонился и прильнул к ней с поцелуем, долгим и нежным.

— И я тоже люблю вас всем сердцем, — ответила она, с жаром отвечая ему.

— Я хочу жениться на вас, — сказал Фрэнсис.

— Нет, — ответила Кэтрин. — Пусть все останется как есть. Миледи может отказать, и тогда настанет конец всему.

— Но я хочу, хочу, чтобы вы стали моей женой. И вы тоже хотите меня, мы получим друг друга, что бы кто ни говорил!

Кэтрин собиралась ответить ему, но тут открылась дверь и вошла Джоан Балмер. Увидев их, она тихо вскрикнула.

— Ох, я приняла вас за привидений! — выдохнула она. — Почему вы сидите здесь в полной темноте?

— Мы просто разговаривали, — сказала Кэтрин. — Хотели немного уединиться и спокойно побеседовать.

— Что сказала бы миледи, узнай она об этом! — воскликнула Джоан и поспешно удалилась.

Фрэнсис упорно настаивал, чтобы Кэтрин вышла за него замуж. Он просил ее об этом при каждой встрече, а она всякий раз отказывалась. Это лишь усиливало его настойчивость. Он начал приходить в девичью спальню каждый день и приносил ей подарки: нитку бус, моток ленты, красивый шелковый цветок.

— Мне сказали, что в Лондоне есть одна женщина-горбунья, большая умелица в изготовлении цветов из шелка, — сказал Фрэнсис. — Я пошел к ней и выбрал французский фенхель, решив, что вам он понравится.

Утром Кэтрин показала цветок другим девушкам.

— Не лучший выбор! — заметила Джоан. — Неужели он не знает, что фенхель означает лесть и глупость?

— И печаль, — добавила Мэри.

Кэтрин это не расстроило. У нее было совсем мало красивых вещей, и подарок очень приглянулся ей. А другим просто завидно!

В Рождественский сочельник, когда камеристки помогали разбирать зеленые ветви, принесенные для украшения главного зала, Мэри бочком подобралась к Кэтрин.

— Значит, мистер Дерем намерен жениться на вас, мистресс Кэтрин, — пробормотала она. — Сегодня утром я слышала, как он похвалялся перед своими друзьями: мол, вы теперь оказываете ему такие милости, что он женился бы на вас, если бы захотел. К счастью, мистер Дэмпорт образумил его и предупредил, чтобы он остерегался заниматься такими делами, иначе наживет себе большие неприятности.