Доктор Харст встал.

— Слышать это — большое облегчение, — сказал он, впрочем, в его голосе не звучало окончательной убежденности. — Я вернусь в Клеве и сообщу герцогу о вашем ответе на его письмо. А пока, во избежание дальнейших неприятностей, советую вашему высочеству уволить этих трех слуг.

— Об этом не может быть и речи, — ответила ему Анна.

«Вильгельм не заставит ее избавиться от них», — твердо сказала себе она. Он в Клеве, за много миль отсюда. Власть его на Дартфорд не распространяется. Она всегда была послушна желаниям брата и в великом, и в малом, но это — ее личное дело, домашнее, просто гнусная склока.

Она не поддастся, если он будет настаивать. Брокгаузены не заслуживают, чтобы их уволили без веских оснований. А что до Отто, то он был для нее самим дыханием жизни, и она нуждалась в нем больше, чем когда-либо, с тех пор, как заметила, что бугорок на ее груди увеличился. Анна сказала об этом матушке Лёве, и та посоветовала ей проконсультироваться с доктором Саймондсом. Однако Анна не стала: ей было стыдно и она слишком боялась того, что скажет врач. Но с Отто она могла поделиться своими страхами, хотя и откладывала этот момент, ведь стоит раскрыть ему свои тревоги, и уже нельзя будет жить так, будто все нормально.

В ту ночь Анна открылась Отто, не в силах больше переживать страх в одиночестве.

— Посмотрите, — попросила она. — Мне невыносимо ни прикасаться к нему, ни видеть его.

Отто мягко ощупал больное место:

— Он стал больше. Вам нужно показаться доктору Саймондсу. — Отто выглядел таким встревоженным, что Анна испугалась.

— Мне этого не вынести, — всхлипнула она.

— Анна, может быть, это пустяк. Но если нет, то у вас будет больше шансов на излечение, чем в том случае, если вы обратитесь за помощью слишком поздно. Я не пытаюсь напугать вас, дорогая. Просто хочу, чтобы вы обрели уверенность. Обещайте, что вы покажетесь доктору.

Анна набрала в грудь воздуха и выдохнула:

— Хорошо.

— Теперь можете зашнуровать лиф, миледи, — сказал доктор Саймондс голосом по-деловому холодным и ничего не выдающим.

Задержав дыхание, Анна привела себя в порядок.

Доктор сел:

— Это рак, миледи, не обычное заболевание. У вас на груди твердая опухоль. Она быстро прицепляется к определенным частям тела, как рак, от которого недуг получил свое название. Он возникает от сухого меланхолического гумора в окружающих его венах и иногда от нездорового питания.

— Вы можете это вылечить? — с тревогой спросила Анна.

— Будем надеяться, мадам. Сперва я должен очистить нездоровый гумор, пустив вам кровь. Обнажите, пожалуйста, руку.

Надеясь и молясь, что это поможет, но сомневаясь, что врач открыл ей всю правду, Анна закатала рукав, и доктор Саймондс поставил пиявок.

— Старайтесь избегать давления на это место, получайте умеренную физическую нагрузку, особенно перед едой, спите по семь-восемь часов по ночам и полноценно питайтесь. Воздерживайтесь от постов и от вещей, горячащих кровь, вроде солонины, зайчатины, оленины, каплунов и других видов курицы. Сыворотка, немного эля и белого вина вам не повредят.

Все это звучало весьма утешительно и ободряюще. Доктор Саймондс наверняка не стал бы рекомендовать такое простое лечение в ущерб более радикальным мерам, если бы болезнь была серьезной.

Анна встала:

— Благодарю вас, доктор Саймондс. Мне нужно показаться вам снова?

— Только если вас что-то обеспокоит.

Гонец был одет в ливрею королевы; доставленное им письмо запечатано королевской печатью. Анна сломала ее. Неужели это долгожданное приглашение ко двору?

Первой в глаза ей бросилась витиеватая подпись Марии. Потом она прочитала само послание.

По требованию герцога Клеве Совет получил инструкции распорядиться о депортации троих иностранных нарушителей порядка, а именно: герра Брокгаузена и его жены, а также герра фон Вилиха. Миледи Клевской приказано уволить их со службы у себя немедленно, чтобы они могли вернуться в Германию.

— Нет! — вскричала Анна и упала на колени, беспомощно голося.

Прибежали слуги, узнали, в чем дело, и Отто, невыразимо дорогой Отто, обнял ее на глазах у всех и утешал. Трясущимися руками Анна показала ему письмо от королевы.

Когда он закончил чтение, то задрожал и передал письмо Ясперу и Герти.

— Я буду бороться! — сказал Отто. — Поеду ко двору и выведу на чистую воду этого ублюдка Вальдека. Я потребую встречи с королевой!

Анна положила ладонь на его руку:

— Отто, поеду я.

Она понимала, что сумеет более тактично поговорить с Марией, чем он. Праведный гнев мог возобладать над ним. Разумнее, если перед королевой предстанет удрученная горем просительница, чем разъяренный истец.

Анна поехала во дворец Гринвич, взяв с собой для моральной поддержки Иоганна. Однако, сидя в конных носилках, она едва могла глядеть на него, потому что стоило ей сделать это, и она вспоминала, что молодому человеку грозит потеря отца, которого тот не знал как своего родного. А ей — святый Боже! — о такой утрате невозможно было даже думать! Она и не думала. Ей нужно быть сильной, чтобы справиться с предстоящей задачей.

После столь долгой жизни в уединении двор ошеломил Анну: толчея людей, шум, бесконечные схватки за продвижение по службе. Церемониймейстер скрылся, унося с собой ее просьбу об аудиенции у королевы, и вернулся через два часа.

— Ее величество просит у вас прощения, миледи, но она давала аудиенцию испанскому послу. Следуйте за мной, пожалуйста.

В приемном зале королевы было по-августовски душно. Сама Мария выглядела больной и как будто усохшей, несмотря на роскошное платье из золотой парчи и сверкающие драгоценности. Протянув Анне руку для поцелуя, она сдержанно улыбнулась:

— Приятно видеть ваше высочество. Чем я могу вам помочь?

— Мадам, я приехала просить за моих слуг. Только к вашему величеству я могу обратиться за помощью.

— Вы имеете в виду трех граждан Клеве, которых должны депортировать?

— Да, мадам. Лживые обвинения против них были выдвинуты перед моим братом одним злонамеренным человеком, которого я удалила от своего двора. Все трое — верные и преданные слуги, на которых я полагаюсь во всем.

На усталом лице Марии отобразилась досада.

— Это позволяет по-другому взглянуть на дело, — сказала она, — но я попала в трудное положение. Мне сообщили, что все возможные усилия были предприняты для того, чтобы убрать этих людей со службы вам, но все оказалось напрасным, почему герцог и прислал своего поверенного, чтобы тот просил меня применить свою власть для изгнания их из Англии. Он сообщил мне, что мистресс Брокгаузен доставляет особенно много проблем и что она заклятьями и колдовскими чарами доводит ваше высочество до безумия.

— Это нелепо, мадам, — вставила свое слово Анна. — Как видите, я в здравом уме. Герти Брокгаузен не колдунья, скорее, она простая честная женщина, которая принимает мои интересы близко к сердцу. Ваше величество, все это клевета, поверьте мне. — Она рассказала о том, что происходило между Францем фон Вальдеком и остальными на протяжении последних нескольких лет, и о попытке Франца склонить ее к тому, чтобы она назвала его своим наследником. — Герр Брокгаузен сообщил герцогу о его самонадеянности, и мой брат отозвал герра фон Вальдека, но тот сумел настроить Вильгельма против моих верных слуг. Ваше величество, умоляю вас, не лишайте меня этих троих людей, которых я люблю и которым полностью доверяю!

Анна испытала облегчение, заметив, что Мария смотрит на нее с сочувствием.

— В свете того, что вы мне сказали, я посоветуюсь с королем Филиппом и спрошу его мнение на этот счет, — заявила королева; в тоне ее зазвучала тоска, когда она продолжила: — Я ожидаю его скорого возвращения в Англию, но сейчас он в Генте, так что я пошлю к нему гонца, чтобы это дело разрешилось побыстрее. Я спрошу его величество, совместимо ли с моей и его честью поступить по требованию герцога, учитывая открывшиеся сведения. Надеюсь, через несколько дней мы получим от него ответ и положим конец этой истории.