Анна опасалась, что те же самые главные лорды презирали Кромвеля за низкое рождение, открыто завидовали его стремительному карьерному взлету и ревновали к близости с королем. У них были совершенно иные мотивы для свержения своего врага, имевшие мало общего с вопросами религии. Но ей не стоило подавать виду, что она подвергает сомнению справедливость решений короля.

— Я пригрел змею у себя на груди! — прорычал Генрих, возбуждая в себе гнев. — Я уничтожу память о нем. Он величайший пройдоха из всех, рождавшихся в Англии.

«А как насчет меня?» — в страхе подумала Анна. Что будет с королевой, которую Кромвель усадил на трон? Если люди считали ее протестанткой или сторонницей Реформации, не падет ли на нее позор, связанный теперь с именем Кромвеля?

— Что с ним будет? — робко спросила она, зная, что, когда Генрих в таком настроении, ответ очевиден.

— Завтра будет издан и представлен в парламент билль о конфискации.

— Билль о конфискации? Что это такое?

— Акт, издаваемый парламентом, осуждающий изменника на смерть и лишающий его имущества.

— Значит, Кромвеля будет судить парламент?

— Нет, Анна, судебного разбирательства не будет. Парламент рассматривает свидетельства, изложенные в билле о конфискации, и действует соответственно.

Казалось несправедливым, что Кромвеля лишат шанса оправдаться. Но не ей, иностранке, критиковать английские законы.

В тот день, когда палата лордов одобрила билль, Анна выглянула в окно и увидела группу леди и джентльменов, которые прогуливались по саду у реки. Когда они приблизились, Анна узнала короля — его массивную фигуру ни с кем было не спутать — и крохотную женщину рядом с ним. Кэтрин Говард опиралась на его руку и хохотала.

Это сильно расстроило и напугало Анну. Норфолк и его партия снесли с пьедестала Кромвеля. Кэтрин Говард — племянница Норфолка. Неужели он использует ее, чтобы свергнуть и королеву тоже?

Анна отвернулась от окна и, подозвав Сюзанну, вместе с ней прошла в кабинет, который использовала как личную молельню.

— Мой добрый друг, скажите мне честно, — начала она, как только дверь за ними закрылась, — известно ли вам, что король выказывает симпатию к Кэтрин Говард?

По расстроенному лицу Сюзанны Анна сразу поняла, что это правда.

— Слухи появились еще в апреле, — сказала Сюзанна. — Мы не хотели тревожить вас, у вас и без того хватало проблем.

— Кто об этом знал? — спросила Анна; боль превратилась в злобу, что дамы посчитали необходимым таиться от нее.

Сюзанна замялась.

— Почти все ваши леди, мадам. — Она не смела взглянуть Анне в глаза. — Мы надеялись, это мимолетный каприз.

— Судя по тому, что я видела, и прошедшему времени, не похоже на простой каприз.

Анна не понимала, что печалит ее больше — само увлечение короля или то, что дамы не предупредили ее, особенно Сюзанна, ближайшая подруга, на которую она полагалась как на свои глаза и уши при дворе. Она чувствовала себя глупо.

Пришлось собраться и не дать воли слезам. Генриха Анна не любила, но она была его женой и королевой. Как тут не ощутить, что ее унизили, пренебрегли ею и выставили дурой?

— Скажите мне, что вам известно.

Сюзанне было не по себе.

— Кейт Кэри случайно услышала, как Кэтрин говорила герцогине Ричмонд, что король даровал ей земли. Это было несколько недель назад, когда мы впервые приехали в Уайтхолл. Кроме того, он подарил ей драгоценности. Она сказала об этом леди Рочфорд, а та — ну, вы знаете, как эта дама любит все преувеличивать — заявила, мол, она подметила, что его милость очарован Кэтрин больше, чем любой другой женщиной в его жизни.

Легко было понять почему. Кэтрин молода, грациозна и миловидна. Иметь такую любовницу — это потешило бы тщеславие Генриха. Его оживили бы ее юность и жизнелюбие. Это заставило Анну почувствовать себя старой, дряхлой и бесполезной.

— Они любовники? — шепотом спросила она.

Удалось Генриху с Кэтрин то, что не получалось с ней?

Сюзанна сглотнула:

— Она намекнула леди Рочфорд, что король взял в осаду ее добродетель, как сообщила нам с большим удовольствием эта дама, но добавила, что не запятнает семейную честь, даровав ему свою благосклонность. Мадам, ту же игру вела с королем Анна Болейн, и посмотрите, что из этого вышло.

— Она лишилась головы, — резко сказала Анна, в беспокойстве расхаживая взад-вперед по комнате. — За этим явно стоят Говарды. Я знаю.

Сюзанна беспомощно развела руками:

— Боюсь, вы правы. Леди считают, Кэтрин отнимает у вас привязанность короля.

Странно, но Анна не чувствовала особой неприязни по отношению к самой Кэтрин. Если ее поманил король, у глупышки не оставалось выбора и не было силы характера, чтобы отказать ему и противостоять кукловодам, которые, вероятно, хотели сделать ее королевой. Стареющий мужчина, Генрих мало что мог предложить юной девушке, но перспектива получить корону, вероятно, компенсировала это.

Анна злилась на Генриха, Норфолка и его фракцию, а также на тех, кто скрыл от нее правду и оставил пребывать в плену иллюзий. Ей, конечно, было и страшно тоже, потому что, если Генрих захочет жениться на Кэтрин, а это будет уже не в первый и даже не во второй раз, когда он решит возвести на трон фрейлину, то чего он только не сделает, лишь бы избавиться от нежеланной супруги.

— Кто еще знает об этой интриге? — Анна говорила с Сюзанной резко, глубоко задетая тем, что та скрыла от нее вещи, которые напрямую ее касались.

— Думаю, все, мадам, — прошептала Сюзанна.

Разумеется. Теперь стало ясно, почему так сократилось число людей, посещавших ее двор. Звезда Анны закатывалась. Естественно, придворные теперь начали обхаживать Кэтрин Говард.

— Я не потерплю сплетен об этом при своем дворе. Вы передадите это остальным?

— Да, мадам, — ответила Сюзанна и сделал реверанс, как будто у них были совершенно формальные отношения.

— Можете идти, — добавила Анна.

Оставшись одна, она заплакала. Сюзанна была ей очень дорога, но она не могла простить ей предательство. Какая подруга утаила бы такие важные сведения? Анна думала, что больше никогда не сможет доверять Сюзанне и простить ей молчание тоже не сможет. А что же те, кто сговорился обманывать ее? Был ли рядом хоть один верный ей человек?

Анна не стала сообщать Генриху о том, что знает. Пыталась вести себя так, будто все по-прежнему хорошо, хотя настроилась чутко улавливать малейшие признаки неблагополучия в их отношениях. Но король, как обычно, не подавал виду.

С Кэтрин Анна вела себя нормально, старалась не давать ей повода для недовольства собой и жалоб. Вероятно, эта девушка в той же мере была жертвой обстоятельств, что и она сама, и в ней не чувствовалось злонамеренности; ее невозможно было не любить.

В ту ночь, пока Генрих храпел рядом с ней, безразличный к бушевавшей в ее сердце буре, Анна лежала без сна и с беспокойством перебирала в голове судьбы своих предшественниц. И Екатерину, и Анну заменили их фрейлины. Способен ли Генрих применить то же средство для избавления от нее? Но не мог же он просто взять и отставить в сторону принцессу Клеве?

Конечно мог, ведь он убрал с дороги принцессу великой Испании!

На следующий день Анна вызвала доктора Харста и приняла его в присутствии одной лишь матушки Лёве. Та, к счастью, ничего не знала об увлечении Генриха Кэтрин Говард и пришла в ужас, когда Анна поделилась с ней этим ни для кого не секретом.

— Доктор Харст, я заметила, что король влюблен в одну из моих фрейлин. — По его лицу Анна поняла, что послу все известно. — Вы в курсе этого, — продолжила она, снова чувствуя себя преданной и придавая голосу обвинительный тон.

Неужели весь двор знает? Люди смеются у нее за спиной, прикрывая рты ладонями? Ее считают такой слабой и никчемной, что даже друзья сговорились молчать о происходящем?

— Я только недавно понял это, мадам, — ответил посол.