Король буквально кипел от ярости.
Если смотреть на это дело так, то парочку не ждало ничего хорошего. Однако Джейн сообразила, что все обвинения против них строились на предположениях и домыслах.
– Их уже допрашивали? – спросила она.
– Да. Ясно, что лорд Томас поддался искушению дьявола и преступил долг верности, которую обязан блюсти по отношению ко мне как своему повелителю и владыке! Он вел себя постыдно и предательски, склонил к преступлению Маргарет лукавыми, цветистыми и льстивыми словами.
Джейн с трудом верилось в такое. Маргарет была так же влюблена в Томаса, как он в нее; ему не нужно было ни к чему ее склонять. Джейн сама читала стихи, которые они писали друг другу, ее трогало любовное чувство, которым дышали эти строки. Томас был мужчиной с мягкими манерами и поэтической душой; она не могла представить, чтобы такой человек строил коварные планы захватить трон и намеревался использовать для этого Маргарет.
– Что с ними будет? – Джейн едва смогла выдавить из себя эти слова.
– Сегодня их поодиночке заточили в Тауэр, – ответил Генрих, поджав губы.
Страх пустил ростки и опутал Джейн, как вьюнок. Только не Тауэр! Двух месяцев не прошло, как там казнили Анну. Нет, Генрих не может обречь свою племянницу на ту же участь.
– Парламент добавит к Акту о престолонаследии дополнительный пункт, – сказал он. – Отныне и впредь для любого человека будет считаться изменой, если он женится или лишит девственности особу королевской крови. Оба будут казнены.
Нужно было действовать. Маргарет не изменница, не было в ее теле ни одной предательской кости. Джейн схватила мужа за рукав:
– Вы ведь не пойдете на это? Она ваша племянница, родная плоть и кровь!
Генрих вздохнул. Гнев его иссякал.
– Нет, Джейн, не пойду. Думаю, ее обманули. Конечно, она поступила глупо, ей следовало помнить, что устроить ее брак должен я. Посидит немного в Тауэре, это пойдет ей на пользу. Не бойтесь, ее содержат там в довольно комфортных условиях, в комнатах королевы.
Джейн вздрогнула. Какой может быть комфорт, когда тебя заперли в позолоченной клетке, последняя обитательница которой незадолго до этого покинула ее и отправилась на смерть? Да, для Маргарет это станет тяжелым уроком.
– А лорд Томас? – Нельзя было выказывать слишком большого сочувствия.
Генрих нахмурился:
– Парламент поступит с ним так, как он того заслуживает. А теперь давайте сменим тему, а то у меня сейчас разболится голова. Возьмите себе селедки. – Он передал Джейн блюдо. – Завтра я возведу в рыцари Кромвеля и сделаю его пэром, он станет бароном Кромвелем Уимблдонским.
Джейн не сомневалась, что господина секретаря награждают за его старания в раскрытии измены королевы Анны. Но знал ли Генрих или хотя бы подозревал, что этот человек не просто собрал доказательства и выстроил дело, а зашел гораздо дальше?
– Он сослужил вам хорошую службу, – сказала она.
– Да, это так. И я назначу его главным викарием. Парламент издал акт, по которому все монастыри с доходом меньше двухсот фунтов в год будут распущены. Кромвелю поручено наблюдать за этим.
Джейн с трудом сдержалась, чтобы не выказать недовольства.
Генрих наблюдал за ней:
– Джейн, эти монастыри или никому не нужны, или погрязли в пороках. Ни к чему вам принимать такой расстроенный вид.
Она подумала о бедных богомольцах, которые посвятили жизнь Господу и теперь должны покинуть свои приораты и аббатства, места, которые они наверняка любили. Некоторые будут очень несчастны.
– Сэр, я прошу вас, проявите милосердие к монахам и монахиням из монастырей, которые распустят! – воскликнула Джейн и упала перед ним на колени.
– Встаньте, – мягко сказал Генрих. – Я говорил вам, они смогут перебраться в более крупные обители, а если предпочтут вернуться в мир, то могут попросить пенсию. Ни один не будет страдать. Вы лучше подумайте о выгодах. – Он положил себе еще кусок цыпленка. – Доходы от этих монастырей и продажи их собственности удвоят поступления в казну. Это упрочит трон.
Да, но подорвет могущество Церкви! Джейн придержала язык. Она не хотела, чтобы Генрих снова впал в гнев.
Кромвель попросил об аудиенции. Джейн предложила ему сесть, и он опустил свою тяжелую тушу на выточенный из бревна табурет, сидеть ему было неудобно. С того ужина у Эдварда Джейн стала относиться к Кромвелю с опаской и понимала, что он это чувствует, так как, казалось, из кожи вон лезет, лишь бы заручиться ее расположением.
– Леди Мария написала мне, – сказал он. – Она благодарит меня за советы и обещает следовать им впредь во всем, что касается ее дочернего долга перед королем. И еще она выразила удовольствие по поводу того, что может назвать меня одним из своих лучших друзей после короля и вашей милости. Мадам, я заказал для нее перстень с портретами короля, вашим и ее высочества. Король милостиво предложил мне отвезти его леди Марии, когда он в следующий раз поедет навещать ее.
– Мы повидаемся с ней в Ричмонде ближе к концу этого месяца, – сказала Джейн. – Я уверена, она очень обрадуется вашему подарку.
На этом любезности закончились. Кромвель перешел к делу и напомнил Джейн об их прежнем союзничестве, но она знала: больше им не быть заодно. И тем не менее Кромвель мог оказаться полезным.
– Эта история с леди Маргарет, – сказала Джейн, – она беспокоит меня.
– Мадам, клянусь вам, я делаю все возможное для нее, – ответил Кромвель. – Но не могу быть уверен в исходе. Она и лорд Томас совершили прискорбный проступок. Парламент будет обсуждать это дело на следующей неделе, и король настаивает на суровом наказании.
– Но он обещал мне освободить ее! – воскликнула Джейн.
Кромвель придвинулся к ней:
– Таково его истинное намерение. Но сперва нужно преподать ей урок, чтобы присвоение себе прерогатив короля не осталось безнаказанным.
– Значит, ее будут держать в неизвестности?
Перспектива была ужасная.
– В прошлом нам обоим удавалось склонить короля к проявлению милосердия, – заговорил Кромвель, и опять таким тоном, словно они были сообщниками. – Но я думаю, на этот раз нам не стоит слишком давить на него.
– А лорд Томас?
– Увы, мадам. Король не склонен проявлять к нему снисхождение.
Леди Маргарет и лорда Томаса обвинили в измене, и они оба томились в темнице в ожидании смерти. Генрих сообщил эту новость Джейн, войдя в ее покои и прогнав дам движением руки. Он был настроен мрачно.
– Дело такое ясное, что ни лорды, ни представители палаты общин не колебались, – рассказывал он. – Но так как ничего преступного в их связи не было и вы вступились за Маргарет, я избавлю ее от наказания.
Джейн невольно задрожала:
– А ей об этом сказали?
Глаза Генриха засверкали.
– Пока нет.
Джейн опустилась на колени рядом с его креслом:
– Генрих, умоляю вас, избавьте ее от терзаний. Представьте, каково это – думать, что умрешь всего в двадцать лет. Она ведь поверит, что это неминуемо произойдет; королева Англии только что была обезглавлена. Маргарет, наверное, считает, что ее сожгут на костре. О Генрих, она так страдает душой, что и представить нельзя.
Король выслушал ее с хмурым лицом.
– Вы думаете, я не могу представить, как чувствует себя человек, ожидающий казни? – спросил он. – Ей следовало думать раньше, когда она обещала себя в жены, не спросясь.
– Но Генрих, она сделала это не ради того, чтобы нанести вам оскорбление.
– Но меня это оскорбило! – рявкнул он. – Вы с Кромвелем, похоже, забываете, что поступок этих двоих не только лишил меня ценного политического актива, но и угрожал самой моей жизни!
Джейн схватила его руку и сжала ее:
– Я знаю их обоих, Генрих. И не могу поверить, что лорд Томас замышлял покушение на ваш трон.
– Он Говард! – крикнул король. – Они все имеют виды на трон так или иначе. Саранча, вот кто они! Дорогая, вы невинная женщина с добрым сердцем. – Он сжал ее руку. – Чтобы порадовать вас и Кромвеля, я дарую жизнь обоим. Но пока они останутся в Тауэре. Надеюсь, это вас удовлетворит.