– Вашей милости нужно что-нибудь еще? – спросила Марджери.

Джейн улыбнулась ей:

– Нет, благодарю вас. Я лягу в постель. Передайте королю, что я готова.

Женщины оставили ее одну. Джейн забралась в элегантную французскую кровать и утонула в пуховой перине, радуясь, что Генрих отказался от идеи соблюсти обычай публичного укладывания в постель, посчитав это неуместным.

– Я не участвовал ни в одной подобной церемонии и не намерен начинать сейчас! – чопорно заявил он. – То, что происходит между нами в постели, – наше личное дело и останется таковым!

Дверь открылась, и на пороге появился король, одетый в парчовое красное с золотом ночное платье и подходящую к нему шапочку.

– Дорогая! – сказал он и поставил свечу.

Потом забрался в постель и прижал Джейн к себе. Она ощутила, как он жаждет ее. А она как хотела его!

– Мы должны думать о ребенке, – сказал Генрих.

Джейн не стала перечить ему, слишком многое зависело от этой беременности, но как же печально было проводить брачную ночь целомудренно. Но тут Генрих подвел ее руку к своему члену, а сам начал ласкать ей груди. Джейн обрадовалась. Хотя бы такие утехи им доступны, пока ребенок не появится на свет.

Джейн села и надела ночную рубашку. Надо выглядеть прилично, прежде чем она позовет своих дам.

Выйдя из уборной в углу, Джейн поймала на себе оценивающий взгляд Генриха и поняла: она ему нравится.

– Сегодня вы встали с постели как жена, – сказал он.

Джейн улыбнулась:

– Я знаю. Отныне я должна заплетать волосы и скрывать их под капором. Теперь они будут только для ваших глаз.

– Вот именно! – ухмыльнулся Генрих. – Но вам как королеве позволено оставлять их распущенными во время разных церемоний, когда вы будете надевать корону.

– А где моя корона? – спросила Джейн, присаживаясь рядом с ним на постель.

– В сокровищнице в Тауэре, – ответил Генрих. – Я пошлю за ней, если вам хочется ее увидеть.

Джейн подумала, была ли эта корона изготовлена для Анны? Она предпочла бы носить царский венец Екатерины, но выдавать себя не хотела, а вместо этого спросила:

– Когда коронация?

– Как только я смогу все организовать, дорогая, – сказал Генрих, глаза его засверкали. – Но сначала позвольте мне поцеловать вас еще раз.

После обеда король планировал выезд на охоту. Утром Джейн одели в новый алый костюм для верховой езды. Она чувствовала, что ее дамы ведут себя настороженно, тем не менее они охотно поддерживали разговор с ней.

– Я рада видеть вашу милость королевой, – тепло сказала Маргарет Дуглас.

– А я рада, что вы стали главной из моих придворных дам, – с улыбкой ответила Джейн.

Она заметила, что у Марджери Хорсман немного унылый вид. Их близкой дружбе пришел конец – очень жаль. Вспоминать о том, как неловко Джейн добилась этого, было неприятно, но что поделаешь? Теперь она королева, и все должно измениться, во благо или во вред.

Утром Джейн отдыхала, лежа в постели, но уснуть не могла. Она встала, прошла в кабинет, чтобы взять книгу из сундука, где хранились ее личные вещи, и услышала в соседней комнате голос леди Ратленд:

– Так странно видеть, что в течение одного месяца королева Анна, только недавно процветавшая, была обвинена в страшных преступлениях, осуждена и казнена, а ее место заняла другая женщина.

Джейн обмерла.

– А мне это не кажется странным, – говорила леди Монтигл. – Королю нужен наследник, вот почему он так быстро женился. А королева Анна наставила ему рога. Преступления, в которых ее признали виновной, неслыханны, такого еще не бывало в христианском мире.

– Да, но совершала ли она их?

– Разумеется, совершала. Ее судьбой распорядился Всевышний.

– Хотелось бы в это верить! И теперь вместо нее мы получили эту гордячку, спесивую выскочку.

Джейн не могла больше это слушать и, войдя в дверь, спросила:

– Леди Ратленд, вам нечем заняться? – После чего улыбнулась леди Монтигл.

Элеонор Ратленд покраснела, пробормотала какие-то извинения и поспешила удалиться.

– Боюсь, я нажила себе врага, Мэри, – сказала Джейн.

– Ваша милость слышали ее слова?

– Да. Я знаю, она была дружна с королевой Анной.

– Верно, потому и боится, что вы, ваша милость, будете плохо к ней относиться.

Вот так новость!

– Я стала бы ей другом, если бы она не выказывала враждебности ко мне.

– Тогда, мадам, я прошу вас, проявите к ней снисходительность, и тогда, думаю, все будет хорошо.

– Благодарю вас за добрый совет. – Мэри Брэндон день ото дня нравилась Джейн все больше. – Скажите, меня и правда считают гордой и спесивой? Фрейлины расстроены тем, что я не была с ними так же дружелюбна, как прежде?

Мэри зарделась:

– Немного, мадам.

– Прошу вас, при случае скажите им, мол, вам кажется, что я сожалею об этом, но говорила о своем намерении быть такой же королевой, как Екатерина. Надеюсь, они поймут.

– Я сделаю это, – обещала Мэри.

После обеда, направляясь во двор, где Генрих собирал свою охотничью партию, Джейн готова была загрызть саму себя. Она и в половину не была такой женщиной, как Екатерина. С чего это она размечталась возвыситься до нее? Лучше уж постараться не выглядеть спесивой гордячкой. Слова леди Ратленд жгли ее изнутри.

Генрих строго взглянул на Джейн.

– Вы ведь не собираетесь скакать верхом в вашем положении? – тихо спросил он, следя за тем, чтобы никто из охотников не услышал его.

Об этом Джейн как-то не подумала.

– Я видела много беременных женщин, которые ездили на лошадях, и никому это не вредило. К тому же я чувствую себя прекрасно. Прошу вас, позвольте мне поехать с вами. Если меня повезут в носилках, сразу начнутся пересуды.

Генриха это не обрадовало.

– Хорошо. Но я велю, чтобы вам привели самую смирную кобылу, и вы должны ехать только рысью.

Они добрались до Тоттенхэма, а это в десяти милях от Лондона. Там осмотрели старинную приходскую церковь и пообедали в Лордшип-Хаусе. Говорили, что им когда-то владел Роберт Брюс, король Шотландии. Теперь дом принадлежал семейству Комптон, они-то и принимали всю компанию. Близкий друг Генриха сэр Уильям Комптон умер от потливой лихорадки восемь лет назад, но король сохранил добрые чувства к его родным.

Разговор за столом неизбежно коснулся падения Анны. Сэр Питер Комптон заметил:

– Повергнув ее, Господь раскрыл свою волю. Известие о вынесенном ей приговоре прозвучало музыкой для моих ушей.

Генрих кивнул. Казалось, он не возражал против обсуждения судьбы своей почившей супруги на следующий день после новой свадьбы.

– Она заслужила дурную славу, – заметил он.

Джейн поняла: ее супруг ценит любые выражения сочувствия и солидарности.

– Из милосердия я молюсь, чтобы Господь сжалился над ее душой и простил ей все прегрешения, – сказала она.

Это заявление произвело впечатление на сэра Джона Расселла, советника короля, которого тот высоко ценил.

– Ваша милость нашли себе добросердечную супругу и справедливую королеву, которая не уступит в этих качествах ни одной другой в христианском мире.

Генрих взял руку Джейн:

– Уверяю вас, милорд, я вознесся из ада на небеса благодаря мягкости ее характера в сравнении с той, прежней, что принесла мне одни несчастья.

– Мы все рады, что ваша милость нашли себе такую милую сердцу спутницу, – с улыбкой произнес сэр Питер.

Щеки у Джейн горели, но все-таки ей было приятно слышать такие похвалы.

– Ваша милость получили ответ из Питерборо? – поинтересовался сэр Джон.

– Получил, – нахмурился Генрих. – Очевидно, донесения оказались правдивыми.

– Какие донесения, сэр? – спросила Джейн.

– В день накануне казни королевы Анны свечи, что стояли вокруг гробницы леди Екатерины, сами собой зажглись, а после заутрени тоже сами собой погасли. Я отправил в Питерборо тридцать человек, чтобы проверить, правда ли это, и они не смогли обнаружить там никаких обманных приспособлений. Многие люди видели это. Никто не мог объяснить причину. И невежды из народа, ставшие свидетелями чуда, теперь говорят, мол, это знак, Господь одобряет наказание женщины, которая заняла место истинной супруги короля. Их предупредили, чтобы они не распространяли бунтарские речи. Екатерина никогда не была моей законной женой, Анна тоже. Вы, Джейн, моя единственная истинная королева. – Он поднес к губам и поцеловал ее руку.