Интересы двора сосредоточивались не только на предстоящем турнире и летнем объезде страны. Радость омрачалась слухами, что падение королевы неизбежно. Очевидно, не все, кого опрашивал Кромвель, с уважением отнеслись к требованию хранить молчание, заключила Джейн, или, что было хуже, спекуляции на эту тему подпитывали сторонники Анны.

Шапуи сказал Эдварду, что, по его мнению, король удовлетворится аннулированием брака. Джейн обрадовалась. Похоже, Кромвелю не удалось собрать достаточное количество свидетельств, чтобы возбудить процесс против Анны и устранить ее иными способами.

– Король точно намерен оставить ее, – сказал однажды за обедом Эдвард. – Ходят слухи, что она тайно состояла в браке с графом Нортумберлендом, прежде чем его милость женился на ней, так что у него есть веские основания для развода.

– Правда? – Нан подняла глаза на мужа. – Я слышала, кардинал Уолси запретил ей выходить замуж за Нортумберленда и удалил их обоих от двора.

– Может быть, они уже были женаты, – задумчиво проговорил Эдвард.

– Прошу вас! – взмолилась Джейн. – Мы обсуждаем это уже не одну неделю, а король так и не сказал ничего мне. Оставим это, прошу вас.

Эдвард приподнял брови:

– Прости, сестра. Эта неопределенность должна тяготить тебя. Я не сомневаюсь, он поговорит с тобой, и очень скоро. Дело, похоже, идет к развязке.

– Хватит об этом! – приказала Нан.

Джейн с благодарностью улыбнулась ей.

– Король в Совете, – хмурясь, сказал Томас, влетев в апартаменты и усевшись в кресло, которое обычно занимал Генрих.

– В воскресенье? – удивился Эдвард. – Вероятно, появились какие-то неотложные дела для обсуждения.

Все обменялись взглядами.

Джейн не желала больше участвовать ни в каких бесполезных разговорах, а потому отправилась в парк Гринвича погреться на солнышке. Недалеко от дворца она увидела группу людей, которые возбужденно кричали, и поняла, что они наблюдают за дракой собак. Среди них была и королева. Анна заметила Джейн и одарила ее ледяным взглядом, после чего вернулась к созерцанию забавы.

Джейн пожала плечами и прошла мимо. Пусть Анна смотрит на нее как хочет, ей до этого нет дела. Ноги сами повели ее к холму, на котором стояла старая башня Мирефлорес. Она выглядела грозной и неприступной. Джейн никогда не подходила так близко к ней одна.

Найдя тенистое местечко, она устроилась там и вынула перчатки, которые украшала вышивкой. Когда солнце поднялось высоко, Джейн отложила работу и съела принесенный с собой холодный пирог с мясом, а потом снова взялась за иглу, но то и дело останавливалась, чтобы полюбоваться прекрасным видом и насладиться отличной погодой. Часы текли мирно. Скоро ужин, надо возвращаться, но ей хотелось закончить работу, а оставалось совсем немного. Сделав последний стежок, Джейн прислонилась к стволу дерева и закрыла глаза, погружаясь в сладкую дремоту.

Очнувшись от сна, она заметила, что солнце скатилось низко к западу, а на травянистом склоне под башней сидят несколько дам Анны. Не желая привлекать к себе внимание, Джейн притворилась спящей. В следующий раз открыв глаза, она удивилась, заметив Анну, – она вышла из башни и побежала вниз по холму. Дамы последовали за ней и вскоре превратились в маленькие фигурки, едва различимые вдали; все они направлялись во дворец.

Джейн заинтересовалась: что делала Анна в башне? Может, ей просто стало любопытно посмотреть, что там внутри? «Пыльно и жутко», – представила себе Джейн. И вдруг услышала скрип двери. Кто-то еще выходил из башни Мирефлорес. Сэр Генри Норрис! Джейн в изумлении следила, как он, широко шагая, спускается по склону, и начала кое-что понимать. Он был один с Анной в этой башне, значит можно отмести все доводы в пользу того, что у королевы просто не было возможностей для тайной любовной связи. Джейн вспомнила, что любовь Норриса к Анне была общеизвестна: все дамы королевы знали о его чувствах, но разве Анна отвечала ему взаимностью? Джейн о таком ни разу не слышала. Они все считали, что это безнадежный случай. А теперь оказывается, они заблуждались. Но Боже, Боже, неужели эти двое не понимают, какому риску подвергают себя? Вдруг их увидел Кромвель или один из его соглядатаев? В свете последних событий вполне вероятно, что за Анной следили. Как можно быть такой безрассудной? Неужели она настолько глупа, что устроила свидание с любовником средь бела дня в таком месте, где любой мог наткнуться на них или увидеть входящими или выходящими? Вдруг Джейн решила, что ей нужно все выяснить.

Она встала, собрала свои вещи и пошла к башне. Строение выглядело жутковатым в сумеречном свете, однако Джейн подавила тревогу. Из замочной скважины в большой деревянной двери торчал ключ. Он легко повернулся.

Внутри было сумрачно, над головой Джейн возвышались грозные, темные фигуры, сурово взиравшие на нее с выцветших фресок. Она задрожала. К тому же тут было холодно и пахло затхлостью давно не используемого помещения. Окна затянуло паутиной. Джейн стала на цыпочках подниматься вверх по лестнице и обнаружила комнату, где стоял остов старой кровати. Едва ли это место романтического свидания: веревки, на которые клался тюфяк, провисли, пол покрыт пылью, однако на ней виднелись отпечатки ног, и они вели на самый верхний ярус башни. Джейн продолжила подъем и обомлела, увидев прекрасно обставленную комнату с гобеленами на стенах и роскошной постелью. На полу лежал дорогой турецкий ковер.

Вот новое доказательство, если их еще мало, зачем Анна и Норрис приходили сюда и чем здесь занимались. Перед Джейн встала дилемма. Ее открытие явно имело более серьезное значение, чем все те свидетельства, которые удалось собрать Тайному совету. Стоит ли сообщить об увиденном Генриху или Кромвелю? Спросить совета у Эдварда? Или лучше промолчать?

Ей не хотелось оставаться в этой комнате, пропитанной духом запретной страсти. Торопливо спускаясь по ступеням, Джейн начала сознавать: стоит ей только заикнуться об этом, и Анне грозит смерть, а она, Джейн, до конца дней будет жить с чувством вины. Такая перспектива ужаснула ее. Нет, она никому ничего не скажет.

Когда Джейн вернулась во дворец, свечи и факелы были зажжены. В залах и галереях толкались группы придворных, которые оживленно переговаривались и оглядывались по сторонам. Она увидела Томаса с Брайаном и Кэри и подошла к ним узнать, в чем дело.

– Почему тут собрались все эти люди?

– Где ты была, Джейн? – спросил Томас. – Совет опять на сессии. Все удивляются тому, что происходит.

– Без сомнения, обсуждается какой-то очень важный и сложный вопрос, – сказал Брайан, и на этот раз его злобно-насмешливое лицо было серьезным.

Они ждали и ждали. Джейн видела, что люди поглядывают на нее и перешептываются. Она подумывала, не пойти ли спать. Ей не нравилось быть центром всеобщего внимания. И тут ее осенило: ведь если она станет королевой – это навсегда.

Уже собравшись уйти, Джейн услышала отдаленный бой часов – одиннадцать, – после этого сразу разнеслась весть, что король покинул зал совещаний и советники расходятся. Затем по дворцу прошествовал герольд, оглашая новость: визит короля в Кале откладывается на неделю.

– Интересно почему? – задался вопросом Кэри.

– Нам не скажут, – буркнул Томас.

– Думаю, скоро все выяснится, – обнадежил их Брайан.

Джейн со стучащим сердцем пожелала всем доброй ночи и вернулась в апартаменты. Эдвард и Нан были там. Они слышали известие об отсрочке поездки, но Джейн твердо сказала им, что обсуждать это – пустое дело, и удалилась в спальню. Только она сняла медальон, капор и вуаль, распустила волосы и собралась стянуть нарукавники и расстегнуть корсаж, как послышался легкий стук в дверь, ведущую на личную галерею короля. Невозможно было ошибиться, кто это.

– Я иду, – отозвалась она, потому что Эдвард и Нан улеглись спать, и сама отворила дверь. За ней стоял Генрих. Вид у него был убитый.

– Джейн, – сказал он, – мне нужно поговорить с вами.