Мысли Джейн прервал голос королевы:

– Прошу вас, отец, достаньте сосуд из святилища и дайте нам рассмотреть его получше.

Последовала пауза, потом аббат кивнул монаху, который снова протянул руку в нишу и вынул оттуда реликвию. На свету кровь выглядела не такой густой и цвет ее больше напоминал медовый.

Анна взглянула на епископа, потом повернулась к аббату:

– Отец настоятель, мой брат, лорд Рочфорд, который приезжал к вам три дня назад, сообщил мне, что это кровь утки, регулярно обновляемая вот этим монахом. Меня такое известие шокировало, и я приехала посмотреть и убедиться в справедливости его слов собственными глазами.

Не одна Джейн при этих словах громко ахнула.

– Нет! – крикнула какая-то женщина.

Анна кивнула головой в сторону старого монаха, который имел весьма смущенный вид.

– Разве вы не говорили этого лорду Рочфорду и королевским посланникам? – спросила королева.

Мужчина кивнул, на глазах его показались слезы. Джейн пришла в полнейший ужас; она не знала, что и думать. Неужели всех этих паломников, длинной чередой тянувшихся сюда много столетий, просто обманывали, водили за нос?

Аббат побледнел:

– Ваша милость, я понятия не имел об этом. Брат Томас следит за святилищем уже сорок лет, дольше, чем я нахожусь здесь. – Он повернулся к монаху и гаркнул: – Это правда?

– Отец, могу я поговорить с вами наедине, – пролепетал брат Томас.

– Это правда? – повторил вопрос аббат.

– Все так и есть, – повесив голову, ответил монах.

– Не увиливайте. В этом сосуде – Святая кровь Христова или утиная?

Джейн задержала дыхание. Монах боролся с собой.

– Это кровь утки, – наконец проговорил он сдавленным голосом.

Джейн не поверила, не могла поверить в это. Его заставили, вложили ему в уста кощунственные слова! Есть ли предел злодействам этих людей?

– Значит, это просто гнусный обман! – провозгласила Анна. – Люди добрые, вы видели здесь сегодня, как обирают и обманывают благочестивых англичан. Отец настоятель, я сообщу королю об этом мошенничестве. А вы тем временем уберите эту фальшивую реликвию.

Аббат повесил голову. За спиной Джейн раздались протестующие возгласы толпы.

Тут прозвучал голос епископа Латимера:

– Идите по домам. И расскажите всем, что видели и слышали сегодня. Да процветет истинная религия!

– Аминь! – сказала Анна.

По пути назад, в замок Садели, Джейн молчала и думала о том, что Анна наверняка заранее знала о признании, сделанном монахом посланцам короля, и спланировала это публичное унижение аббата. А монаха явно принудили отрицать, что в фиале – кровь Христа. Разве может быть фальшивкой священная реликвия, которую сотни лет почитали многие мудрейшие и образованнейшие люди? Она в это никогда не поверит. Никто не испытал бы такого восторга, какой пережила она, при виде утиной крови!

Когда они прибыли в замок, сэр Фрэнсис Брайан помог Джейн спуститься с коня.

– Ну, это было весьма своевременно! – сказал он по дороге в королевские апартаменты.

– Откуда они узнали, что это кровь утки?

– Они этого не знали. Не могли знать. Просто хотели доказать, что реликвия – фальшивка, что соответствует их цели.

– Значит, ради этого рассылали проверяющих искать в монастырях недостатки?

– Именно.

Анна Парр и Мэри Зуш ушли вперед помогать королеве, поэтому Джейн на мгновение остановилась в банкетном зале и прислонилась спиной к стене. Снизу, из кухни, доносился запах жареного мяса. Скоро обед.

Брайан задержался рядом с ней:

– Говорят, король закрывает некоторые мелкие монастыри. Мастер Кромвель обещал сделать его богатейшим правителем на земле. Церковь владеет несметными богатствами. Ими-то и наполнят пустую казну.

Нечасто Джейн испытывала такой гнев.

– Но это грешно! Это же Божьи дома!

Брайан пожал плечами:

– Мастер Кромвель заставит всех нас поверить, что они либо находятся в упадке, либо погрязли в мирском, либо являются рассадниками папства, а то и домами терпимости.

Джейн нервно крутила кольца на пальцах.

– Не могу поверить, что они замыслили такое. Король – верующий человек. Как он может соглашаться на это?

– Король найдет моральные оправдания всему, чего захочет, Джейн. Поверьте мне, я его знаю. Если совесть короля оскорблена, она должна быть чем-то успокоена.

– А как насчет совести всех остальных? Рядом с домом, где я выросла, было несколько монастырей, и ни одного из них никогда не касалась даже тень скандала. Те, кто служит в них Господу, – хорошие люди. Они не делают ничего дурного.

Потом она вспомнила приорессу Эймсбери и поняла, что это не вполне верно.

Брайан посмотрел на нее долгим взглядом:

– Вы невинны, Джейн, поэтому люди любят вас. Помяните мои слова, это пройдет, и, может быть, со временем монастыри покрупнее постигнет та же участь.

– Но это настоящее святотатство. Что будет со всеми этими добрыми душами, которые призваны служить Господу?

– Думаю, план такой: выплатить им пенсион или найти для них места в более крупных монастырях.

– Люди не согласятся на это!

– Смею напомнить вам, милая Джейн, они уже согласились на многое: на удаление вдовствующей принцессы, лишение права на престол ее дочери, главенство короля над Церковью, новый акт о наследовании власти, казнь честных людей и возвышение Анны Болейн, которую должны благодарить за прекращение выгодной торговли с Империей. Я с трудом могу представить, что они поднимутся сейчас ради монахов и монахинь.

– Все равно это неправильно и грешно, – не унималась Джейн. – Похоже, мир сошел с ума.

В ту ночь, лежа на постели в комнате в верхней части башни замка Садели, Джейн не могла уснуть. Слова Брайана тяготили ее. Она вновь столкнулась с тем, что так не нравилось ей в придворной жизни: полное отсутствие морали, человечности и справедливости. Здесь главенствовали стремление к личной выгоде и попрание чувств, интересов и ценностей других людей. Не соглашаться с этим или выражать неодобрение было опасно. Прибавьте сюда же сплетни, злословие, интриги, а также риск, которому подвергается любой человек, оказавшийся в центре событий, и вы увидите разверзающуюся перед вами пропасть. Сюда, в провинцию, новости приходили с запозданием и нередко в искаженном виде. Отец редко обсуждал политические дела с женой и дочерьми. Джейн с удивлением обнаружила в себе способность разбираться в них, хотя выросла в убеждении, что это ей не по уму. Но она испытывала все более сильное желание оставаться в блаженном неведении.

В августе, проехав через Тьюксбери и Глостер, они на шесть дней остановились в замке Беркли в гостях у лорда и леди Беркли, которые с превеликим удовольствием показывали им тесный, мрачный подвал, где два столетия назад томился и был убит по приказу своей жены и ее любовника низложенный король Эдуард II.

Король нахмурился.

– За такое оба они были достойны самого сурового наказания, – строго сказал он. – Для королевы предать и убить своего супруга-короля – это худшая из измен.

– К сожалению, она умерла в своей постели, – сказал ему лорд Беркли, – а вот любовника повесили.

Потом хозяин замка поведал всем о том, как был убит Эдуард, – ему выпустили кишки раскаленным вертелом. Джейн поморщилась.

– Говорят, его крики были слышны даже за стенами замка, – мрачно добавил рассказчик.

После этого Джейн захотелось поскорее покинуть Беркли; ей казалось, что древние замковые стены хранят память о страданиях бедного короля Эдуарда, и она боялась, что душа несчастного так и не обрела покоя.

Однако по башенкам и лестницам старого замка по ночам блуждал вовсе не дух убитого короля. Как-то вечером, поднимаясь наверх из главного зала с поднятой с пола жемчужиной, которая отвалилась от капора королевы, Джейн проходила мимо часовни, освещенной одинокой алтарной лампадой, и там, среди теней, она увидела Томаса Говарда и Маргарет Дуглас в страстных объятиях; любовники не замечали ничего вокруг. Джейн поторопилась уйти, думая про себя, как это глупо со стороны Маргарет – связываться с человеком, который ничего не мог ей предложить. Король едва ли одобрит их брак, даже если королева этого захочет. Интересно, знает ли Анна, насколько сблизились эти двое? Навряд ли. Ее сейчас больше занимала привезенная мастером Кромвелем новость: монахи аббатства Хейлс вернули реликвию в святилище, а верующие продолжают стекаться в монастырь, чтобы увидеть ее.