Вскоре настал момент, когда поездка в Эймсбери показалась им с Гарри безопасной. О новых случаях потницы там не было слышно уже несколько недель. Когда они прибыли, был базарный день, хотя из-за поветрия народу на рынке собралось заметно меньше, чем бывало раньше. Гарри повел мальчиков по лавкам, пообещав, что позже, если они будут вести себя хорошо, то увидят выступление акробатов и жонглеров. Джейн поспешила в аббатство и спросила у привратницы, можно ли ей увидеться с леди Сеймур. Лицо женщины осталось безучастным. Монахиня позвонила в колокольчик, и послушница была послана позвать Кэтрин. Джейн попросили подождать в пустой маленькой приемной.

Минут через пять появилась Кэтрин. За прошедший год она исхудала, серое шерстяное платье болталось на ней. Белый чепец покрывал волосы, а на милом лице появились едва заметные морщины – следы печали. Затворница смотрела на Джейн, как на привидение.

Джейн встала и взяла невестку за руки:

– Я приехала проведать вас. Весь год я провела при дворе на службе у королевы, иначе приехала бы раньше.

– Ну и как, по-вашему, идут мои дела? – с горечью в голосе спросила Кэтрин. – Вам приятно видеть, как я страдаю?

– Не по моей воле вы оказались здесь, – напомнила ей Джейн. – Мне вас жаль. Я часто о вас вспоминала.

– Мне все тут ненавистно, – проговорила Кэтрин. – Эдвард тоже ходил на сторону, но его не заточили в монастырь. Разве я еще недостаточно заплатила за свой грех?

– Такие условия поставил ваш отец.

– Это Эдвард выгнал меня из дому! Мне некуда было идти без средств к существованию. Джейн, вы можете поговорить с ним? Попросите его забрать меня отсюда. Я так скучаю по детям! Это пытка!

– Они здесь, – тихо сказала Джейн.

Лицо Кэтрин изменилось.

– Правда? Где? Я могу их увидеть?

– Да. Я для этого и привезла их. Мальчики на рынке с Гарри. Но они не должны вас видеть. Это только расстроит детей, а у них и без того много трудностей. Марджери умерла в июне от потливой лихорадки.

Кэтрин будто не слышала ее:

– Но я их мать! Вы не представляете, как мне хочется их обнять!

– Простите, – сказала Джейн, тронутая отчаянием Кэтрин, – но мы все считаем, что так будет лучше. Или вы посмотрите на них издалека, или не увидите вовсе.

– Я должна их увидеть! – закричала Кэтрин. – Где они?

– Пойдемте со мной. – Джейн провела ее мимо каморки привратницы, и они пошли на рынок. Кэтрин едва не бежала, так ей не терпелось увидеть сыновей. Джейн схватила ее за руку и заставила остановиться за одним из прилавков, с которого торговали горячими пирогами. – Вон там, – сказала она, указывая туда, где стоял Гарри с сидевшим у него на плечах Нэдом и топтавшимся рядом Джоном. Все они смеялись над трюками жонглера.

Кэтрин прикрыла рот ладонью.

– О, мои дорогие, – заплакала она. – Ох, как они выросли. Не могу в это поверить. Пожалуйста, позвольте мне поговорить с ними. Прошу вас!

– Ш-ш-ш! – шикнула на нее Джейн, начав сомневаться, так ли хороша была идея, как ей казалось. – Вы привлекаете к себе внимание. Подумайте о них! Зачем снова заставлять мальчиков переживать разлуку с вами, особенно Джона, когда он только привык обходиться без вас.

– Вы сами не понимаете, какую совершаете жестокость. – Кэтрин отскочила назад. – Они мои дети!

Джейн пришлось проявить твердость.

– По закону они принадлежат вашему мужу, – напомнила она невестке, – и Эдвард не хочет, чтобы у них было что-то общее с вами. Я поговорю с ним, если увижу, но он в Йоркшире. – (Домой старший из братьев Сеймур так и не приезжал.) – Мать, Гарри и я действуем у него за спиной, мы решили привезти сюда детей без его ведома, чтобы вы могли их увидеть. Пожалуйста, не компрометируйте нас.

Кэтрин сдалась и больше не возражала. Она долго стояла на одном месте и жадно вглядывалась в сыновей. Жонглер закончил выступление, и Джейн увидела, как Гарри осматривается, чтобы проверить, могут ли они спокойно покинуть площадку. Джон что-то выпрашивал у него, подскакивал и кричал:

– Дядя Гарри! Дядя Гарри!

– Нам нужно идти, – сказала Джейн.

Кэтрин неохотно оторвалась от созерцания детей и по пути назад в аббатство плакала так горько, что Джейн сама едва сдержала слезы.

– Я привезу их еще, – пообещала она.

– Но вы вернетесь ко двору, – подвывала Кэтрин. – Когда я их увижу?

– Я приеду, когда получится, – попыталась успокоить невестку Джейн, – но большего обещать не могу.

Не прошло и часа после их возвращения домой, как на Большой двор въехал грум из Литлкота с письмом для сэра Джона от сэра Эдварда Даррелла.

Энтони умер от потливой лихорадки.

На этот раз Эдвард домой приехал, недели через две. Убитая горем мать обвила его руками и не отпускала, пока не вмешался отец. Он подошел к супруге и мягко отстранил ее от сына.

– Такова воля Господа, – срывающимся голосом сказал сэр Джон. – Его душа со святыми на небесах. Утешьтесь этим, как делаю я.

Джейн смотрела, как Эдвард встал на колени, чтобы получить отцовское благословение. Глаза его были холодны, и отец выглядел сконфуженным, когда положил руку на голову сына и прокаркал положенные слова. Никогда больше им не будет легко друг с другом, не вернуть те доверительные отношения, которые существовали до того, как интрижка с Кэтрин вышла наружу.

Наконец сдержанные приветствия и выражение печали закончились, семья собралась за столом в Широком зале, который был в знак траура задрапирован черной тканью.

Ужинали холодным мясом и вспоминали Энтони: каким блестящим молодым человеком он был, каким добрым, какие подавал надежды, которые никогда уже не сбудутся; потом они снова поплакали о трагической утрате двоих членов семьи.

– Кажется, никогда мне уже не обрести радости, – всхлипнула мать.

Отец попытался поднять настроение, рассказав им историю, как женщина, которую привели к нему и обвиняли в краже, чтобы защититься, представила суду свой живот.

– При этом лет ей было не меньше семидесяти! – добавил он.

– А почему она защищалась животом? – спросил Джон, сверкая глазами.

– Женщину, которая ждет ребенка, не могут повесить, мой мальчик, потому что дитя невинно.

Разговор перешел на Великое дело короля.

– Вся страна ни о чем другом не говорит, – сказал Эдвард.

– Какой позор, – фыркнула мать, – когда мужчина считает, что может просто избавиться от своей старой жены ради юной вертихвостки!

Она глянула на отца. Тот сглотнул.

– Думаю, тут дело гораздо сложнее, моя дорогая. И король не любой мужчина. Ему нужен наследник.

– Ему следует дождаться слова папы, а уж потом гоняться за госпожой Анной Болейн! Ваша дочь о ней не слишком высокого мнения.

– Я с ней едва знакома, – сказала Джейн. – Держусь от нее подальше. Но мне грустно видеть, как мало она любит и уважает королеву. Кажется, ей дела нет до того, что она обижает свою госпожу.

Сказав это, Джейн почувствовала, как напрягся сидевший рядом с ней Эдвард. Вопрос был слишком щекотливый. Пока остальные высказывали свои мнения, она наклонилась к уху брата и сказала:

– Я виделась с Кэтрин.

Эдвард застыл. Потом буркнул:

– Не хочу иметь с ней ничего общего.

За прошедший год он изменился; в нем появились надменность и скрытность, которых раньше не было.

– Она в отчаянии, хочет видеть сыновей.

– Ей надо было думать об этом до того, как разыгрывать из себя шлюху, – прошептал он. – Я этого не допущу.

– Эдвард, она изменилась. От нее прежней осталась одна оболочка. Я и правда верю, что она раскаялась.

– Мне все равно, и я был бы тебе благодарен, если бы ты не вмешивались в это дело.

Джейн крепко сжала его руку:

– Разлука с детьми убьет ее. Она живет только мыслью о том, что увидит их. Прошу тебя, будь милосердным, измени свое решение.

– Нет! – Он осушил кубок и вдруг заявил: – Я возвращаюсь домой.

– Ты? – Все повернулись к нему.

– Я потому и задержался с приездом на юг. Узнав о смерти Марджери, я написал королю и спросил, не найдется ли для меня какой-нибудь должности в наших краях, и его секретарь ответил, что для меня есть назначение в Дорсете. – Он поморщился. – Герцог Ричмонд не был этому рад. Ему сейчас девять, и он своенравен, никак не хотел меня отпускать, но мое место здесь.