Том Уайетт превзошел сам себя и всех остальных, хотя Норрис, Уэстон и Бреретон тоже показали, что прекрасно владеют оружием. Генрих громко выражал одобрение и аплодировал. Анна с высоты своего места ободряюще улыбалась галантным рыцарям.

Где-то в середине состязаний появился паж и подал Генриху сложенный лист бумаги. Король прочел записку, опасно побагровел, потом встал, едва не опрокинув кресло, и тяжелой поступью двинулся прочь. Отец и Джордж были в числе джентльменов, которые поспешили за королем.

Неужели Генрих уходит? Анна не могла в это поверить. Поднялся гомон голосов, отовсюду посыпались комментарии. Что случилось? Французы вторглись в Англию? Король, столь редко забывавший о вежливости, даже не удосужился с ней попрощаться! Значит, произошло нечто серьезное. Анна не могла не увидеть дурного предзнаменования в столь поспешном уходе короля.

Она дала знак продолжать состязания, но шепот и обмен мнениями между зрителями продолжались. Когда через несколько часов, недоумевающая и напуганная, Анна вернулась во дворец и узнала, что король уехал в Уайтхолл, то поняла: близится катастрофа. И не у кого было спросить. Как только турнир завершился, Норрис поспешил присоединиться к королю. Все могущественные защитники королевы исчезли.

В ту ночь Анна спала урывками. Утром, надеясь на возвращение Генриха и одновременно страшась этого, как, впрочем, и получения новостей о происходящем, она приказала дамам одеть себя в пышное платье из алого бархата и золотой парчи и попыталась развлечься, наблюдая за тем, как ее придворные играют в теннис. Тот, за кого она болела, выиграл, и это немного подняло настроение.

– Жаль, что я не сделала ставку на него, – сказала Анна сидевшей рядом с ней на галерее для зрителей Мадж.

Фрейлина кивнула и подала знак, что за спиной у госпожи кто-то есть. Анна обернулась и увидела стоявшего в ожидании гонца в королевской ливрее.

– Ваша милость, я пришел просить вас по приказанию короля сейчас же явиться на заседание Тайного совета, – сообщил он.

Тайный совет собрался в Гринвиче? Она думала, все уехали с королем в Уайтхолл.

– Очень хорошо, – ответила Анна, едва справляясь с волной охватившей ее паники.

Странно, что королеву вызывают вот так. Входя в зал совета, Анна трепетала.

За столом сидели трое мужчин с очень мрачными лицами: дядя Норфолк, напустивший на себя непримиримый вид; сэр Уильям Фицуильям, который никогда не нравился Анне, и это чувство было взаимным; и сэр Уильям Паулет, королевский ревизор, только он один приветствовал Анну с изысканной вежливостью, когда все они встали.

Норфолк без лишних слов перешел к делу:

– Мадам, властью, дарованной его милостью королем, нам, его доверенным лицам, мы официально обвиняем вас в совершении прелюбодеяния с сэром Генри Норрисом, Марком Смитоном и еще одним лицом.

У Анны закружилась голова. Ее самый страшный ночной кошмар воплощался в реальности. Как можно поверить в столь абсурдное обвинение? Со Смитоном? Неужели они думают, что она могла пасть так низко? А Норрис… Их точно подслушали! Но она не сделала ничего дурного. Вся дрожа, Анна открыла рот, чтобы возразить, однако Норфолк поднял вверх руку, не давая ей заговорить.

– Прежде чем вы ответите, вам следует принять во внимание, что Норрис и Смитон признали свою вину.

– Значит, они солгали, потому что тут не в чем признаваться! Я верная супруга короля, и ни один другой мужчина ко мне не прикасался.

– Ну, ну, ну! У нас есть показания свидетелей, данные под присягой. Все эти люди лгут?

– Кто-то просто хочет от меня избавиться! – в страхе пыталась оправдаться Анна.

– Вы дали им повод своим дурным поведением, – ухмыльнулся Норфолк.

– О, вы жестоки, дядя, раз верите в такой поклеп на невинную женщину, к тому же одной с вами крови!

Лицо Норфолка было непроницаемым.

– Я служу королю, мадам. И верен прежде всего ему, а он отдал приказ о вашем аресте. Обвинения, выдвинутые против вас, очень серьезны. Если они будут доказаны, вы получите справедливое наказание.

Генрих распорядился устроить эту пародию на правосудие! Неужели он и впрямь верит в худшее, что говорят о ней? Анне стало страшно, ведь ее супруг предпочел склонить слух к обвинениям и не хочет дать ей шанс их опровергнуть. Но обиднее всего было то, что расследование, вероятно, шло все последние дни, а Генрих и словом об этом не обмолвился. О, ее враги не теряли времени даром!

– Что со мной будет? – спросила Анна. – Я должна увидеться с королем. Он меня выслушает.

– Он не хочет вас видеть! – огрызнулся Фицуильям. – Он миропомазанный властитель и не станет марать себя общением с изменницей.

– Изменницей? – Анна боялась, что у нее подкосятся ноги. – Я не изменница.

– Компрометация наследников короля – это измена, мадам, – прорычал Фицуильям, а Норфолк скорбно зацокал языком.

– Мы проводим вашу милость в ваши покои, – сказал Паулет. – Вам подадут ужин, и вы останетесь там до дальнейших распоряжений.

Дорога из зала заседаний обратно в покои была для Анны кошмаром. По обеим сторонам от нее с каменными лицами шагали лорды, а спереди и сзади двигалась королевская стража. Новость о том, что она впала в немилость, должно быть, очень быстро распространилась за пределы ее двора, потому люди вовсю глазели на Анну, причем большинство враждебно и неодобрительно. Они готовы были поверить любой сплетне о ней.

Возвращение в свои покои не принесло Анне облегчения, так как фрейлины встретили ее зловещим молчанием, а слуги с трудом сдерживали слезы, что раздражало Анну еще сильнее, как и присутствие за дверями стражников, которые скрестили алебарды, чтобы не дать войти ни одному человеку, не имевшему на то разрешения. Стражники подняли оружие, чтобы пропустить слуг, принесших ужин, который состоял из обычного набора изысканных блюд, но Анну так расстроило отсутствие королевского подавальщика, который не пришел с привычным пожеланием ей приятного аппетита, – едкое напоминание о том, в каком ужасном положении она оказалась, – что никакого желания прикасаться к еде не было. Она могла только сидеть и вести со своими дамами пустые и напыщенные разговоры о детях, собаках и теннисе. Анна подумала, не послать ли за Елизаветой, но испугалась, что, увидев и взяв на руки свое дитя, может сломаться, а это расстроит малютку. И возможно, ей все равно не позволят видеться с дочерью. Возникнет еще больше глупых домыслов о позорной измене.

В два часа Анна все еще сидела за столом, на троне под королевским балдахином, когда вернулся Норфолк с Паулетом, лорд-канцлером Одли и еще несколькими членами Тайного совета. Норфолк держал в руках пергаментный свиток.

Анна в тревоге встала:

– Зачем вы пришли, господа лорды?

– Это, мадам, – Норфолк помахал свитком, – приказ о вашем аресте. По распоряжению короля мы должны сопроводить вас в лондонский Тауэр, где вы будете находиться, пока его величество не распорядится иначе.

Тауэр! Внутри у Анны все сжалось при мысли о заключении в этой мрачной крепости. Она посещала ее всего один раз во время коронации, и на обновление королевских апартаментов потратили огромные средства. Однако Анна знала, что другие помещения в Тауэре далеко не так роскошны и уютны. Томас Мор провел в заключении целый год и, говорят, вышел оттуда стариком… А лет пятьдесят назад в Тауэре пропали два малолетних принца, которые, по слухам, были убиты их коварным дядей. Неужели ее ждет та же участь?

Анна постаралась собраться с духом и не трусить.

– Если так угодно его милости, я готова подчиниться. Что я могу взять с собой?

– Вы должны идти как есть, – откликнулся Норфолк.

– В этом? – Анна посмотрела на свое пышное королевское платье.

– Ни к чему переодеваться.

– Вам дадут все, что понадобится, – пояснил Паулет.

Это прозвучало зловеще. Анна вспомнила разговоры о том, что узники Тауэра должны сами платить за свое содержание и любые удобства, какие пожелают иметь.

– А что будет с моими придворными?