Екатерина раздумывала, стоит ли ей поделиться своими опасениями с королем, как вдруг тот сам вызвал ее в свой кабинет. Генрих тоже осунулся, печаль прочертила резкие линии на его лбу, но держался он превосходно.

– Садитесь, Кэтрин, – сказал король, откидываясь в кресле и глядя на нее через стол, заваленный бумагами и счетными книгами.

Обезьянки сегодня при нем не было.

Екатерина села, разгладила черную бархатную юбку.

– Я хотел поговорить о вашем браке с принцем Генрихом, – начал король. – Некоторые возражают против него. Самый яростный противник – Уильям Уорхэм, епископ Лондона. Он утверждает, что, если человек берет в супруги жену своего брата, это дело нечистое и ужасное. По этому поводу было много ожесточенных споров. – Он поморщился. – Но не бойтесь! Чего бы вам ни наговорили по поводу вашей помолвки, многие ученые богословы уверяли меня, что папа почти наверняка даст разрешение, поскольку ваш брак с Артуром, как бы это выразиться, не был настоящим браком. А даже если бы был, папа все равно обладает достаточной властью, чтобы преодолеть это препятствие. Я заставлю замолчать всех недовольных!

Екатерина слушала короля со все возраставшим беспокойством, но в конце его речи испытала глубокое облегчение.

– Я так благодарна вашей милости, – прочувствованно сказала она.

Король посмотрел на нее долгим взглядом и кивнул.

– Мой сын будет счастливым человеком, – заметил он.

– Сир, – осмелилась заговорить Екатерина, – как здоровье королевы?

– Она утомлена, – нахмурился Генрих, – но доктора говорят, что все пройдет благополучно. Не волнуйтесь.

Он встал, давая понять, что разговор закончен, и протянул руку для поцелуя. Екатерина опустилась на колени и приложила к ней губы. Но почему, если причиной нездоровья королевы была всего лишь усталость, он выглядит таким встревоженным?

Королева Елизавета умерла. Екатерина горько расплакалась, когда однажды темным февральским утром донья Эльвира обрушила на нее эту новость.

– Она скончалась ночью. Ребенок родился преждевременно, – сказала дуэнья, глядя на письмо с королевской печатью, которое затем передала Екатерине.

Принцесса сквозь слезы прочла послание короля. Его возлюбленная жена намеревалась рожать в Ричмонде, но ребенок появился на свет, когда они находились в Тауэре. «Она восстанавливалась после родовых мук, но потом, совершенно внезапно, открылось обильное кровотечение, и мы послали за врачом, который уже ушел домой. Он вернулся со всей возможной поспешностью, но не мог спасти ее. Она покинула этот мир в свой тридцать седьмой день рождения».

Умереть вот так! Это было ужасно, и Екатерина со всей отчетливостью ощутила, какой опасности подвергается каждая женщина, просто зачиная ребенка. То же ждет и ее, когда придет время. От этой мысли мороз бежал по коже. Как, должно быть, страдала королева! Пройти через такие муки, чтобы умереть через несколько дней, уже идя на поправку. Почему случаются такие вещи?

Екатерина охотно расспросила бы об этом дуэнью, но донья Эльвира была не из тех, кому хочется довериться, тем более в таких интимных делах. Старая женщина скорбно покачала головой:

– Она назвала младенца вашим именем, принцесса.

– Бедная малышка, – печально проговорила Екатерина.

Как обычно, донья Эльвира вспомнила о правилах этикета:

– Двор снова погрузится в траур. Нужно подготовить ваше черное платье или синее, если ваше высочество предпочитает его.

Екатерина была удивлена, узнав, что в Англии синий – это цвет королевского траура.

Однако, облачившись во вдовий наряд, она не отправилась ко двору тотчас же, потому что пришло известие: король Генрих уединился, чтобы оплакивать кончину своей жены и последовавшего за родильницей младенца. Несчастный муж, он в одночасье понес жестокую утрату. Не было сомнений в том, что он сильно любил жену: это ясно видели все. Кто мог не любить Елизавету? А эти несчастные, оставшиеся без матери дети! Особенно Маргарита, которой предстояло вскорости уехать на север и выйти замуж за короля шотландцев, и Мария, которой еще не исполнилось и семи лет. Мягкое сердце Екатерины обливалось кровью от сострадания к ним. Она глубоко скорбела. С момента приезда в Англию королева Елизавета была для нее верным и любящим другом.

Печалилась не только принцесса: из Испании пришло известие о смерти матери Марии де Салинас. Видя свою подругу убитой горем, Екатерина еще сильнее сопереживала осиротевшей королевской семье. Ужасно потерять мать, особенно в юности. Екатерина молилась, чтобы ее мать прожила еще долгие годы.

Смерть королевы пришлась на напряженный момент: дон Эрнан только что составил брачный договор для Екатерины и принца Генриха и монархи в нетерпении ожидали его подписания. Все условия были обговорены и одобрены – ничего удивительного, если учесть, что переговоры о браке Екатерины с Артуром тянулись четырнадцать лет. Король Генрих оставлял себе первую часть приданого Екатерины, вторая должна быть ему передана, когда свершится ее брак с принцем Генрихом.

А до этого, настаивала королева Изабелла, король должен содержать Екатерину за свой счет. Это давало ему право распорядиться устройством двора принцессы, хотя ее мать твердо настаивала на том, чтобы донья Эльвира оставалась при Екатерине в качестве дуэньи. Услышав об этом, принцесса вздохнула. Удастся ли ей когда-нибудь обрести хоть малую толику свободы? Дуэнья и теперь обращалась с ней как с ребенком! Было так трудно соблюдать строгий испанский этикет в стране, где манеры гораздо свободнее, но донья Эльвира, казалось, не понимала этого.

Приезжая ко двору, Екатерина не виделась с принцем Генрихом. Да, она не отказывалась исполнить свой долг, но в то же время иногда сомневалась в разумности предполагаемого брака. Конечно, пройдут годы, прежде чем она станет настоящей женой. А она надеялась уже стать матерью. И все же Екатерина признавала: ей по-прежнему хочется стать королевой Англии, к тому же она сама воочию убедилась, что королевам в этой стране живется неплохо. Но больше всего она завидовала той свободе, которой пользовалась последняя государыня. Полумонашескую жизнь самой Екатерины заполняли молитвы, шитье, занятия английским, чтение и болтовня с фрейлинами. Донья Эльвира постановила, что, будучи вдовой, Екатерине не пристало танцевать на людях или участвовать в придворных увеселениях. Но помолвка с принцем Генрихом, надо надеяться, положит всему этому конец, и Екатерина начала рассчитывать на нее как на способ отделаться от всех досадных ограничений.

После похорон королевы принцессу вызвали в Гринвич – еще один роскошный и особенно любимый королем дворец на берегу Темзы. Как и Ричмонд, он тоже был окружен прекрасными садами – будто малая копия рая. Ровные ряды огороженных цветочных клумб, позолоченные статуи геральдических королевских животных, установленные на столбах в бело-зеленую полоску, прекрасные фонтаны и пышные плодовые деревья.

Принцессу проводили через обширный двор к массивной башне из красного кирпича, где находились королевские покои, и ввели в небольшой кабинет короля Генриха – изысканную маленькую комнату с яркими фресками, изображавшими жизнь святого Иоанна. Екатерине предложили сесть. Тем временем король взирал на нее с другой стороны заваленного гроссбухами стола. Закутанный в темно-синий бархат, он выглядел разбитым, иссохшее лицо походило на посмертную маску, однако Генрих через силу улыбнулся:

– Я пригласил вас сюда, Кэтрин, чтобы узнать из первых уст, действительно ли вы рады помолвке с принцем Генрихом.

– Пока этим довольны вы, сир, и мои родители, я счастлива. – Теперь она говорила по-английски довольно сносно и не нуждалась в переводчике.

Король, закашлявшись, наклонился вперед. Екатерина уже слышала такой кашель, и этот звук заставил ее похолодеть.

– Но принц – мальчик. Не предпочли бы вы в своей постели иметь мужчину?

Екатерина была поражена до глубины души. Никогда ни один мужчина не говорил с ней о таких интимных вещах. Заливаясь краской гнева, она с запинкой пробормотала: