– Как идут твои дела, посол?

– Даже лучше, чем хотелось бы, – сказал Маркел.

– Вот как! – сказал Лугуй и улыбнулся. – Рад за тебя, посол. Тогда ты, наверное, уже собираешься ехать обратно.

– Нет, ещё не собираюсь, – ответил Маркел. – Я не все дела закончил.

– А что тебе ещё осталось сделать? – спросил Лугуй.

– Расспросить тебя о том, о сём, – сказал Маркел.

– Ну так расспрашивай, – сказал Лугуй. – И я тебе на всё, о чём спросишь, отвечу. Мне же скрывать нечего, и также виниться не в чем. Язык у меня чист.

– Как же это чист, – сказал Маркел, – если ты своё слово не держишь и с ясаком кривишь. Ты же должен каждый год платить по семь сороков соболей самых лучших, а ты сколько заплатил? В прошлом году всего шесть сороков, а в этом совсем ничего. Да ещё бахвалишься, что ты теперь не нам, а Великой Богине ясак возишь! Почему?!

– Да потому, – ответил Лугуй, усмехаясь, – что Великая Богиня своё слово держит, а твой царь нет.

– Как это нет?

– Да очень просто! – ответил Лугуй уже безо всякой усмешки. – Как я с царём договаривался? Я пообещал ему платить каждый год по семь сороков соболей самых лучших, а он мне за это пообещал защищать мои шесть городков и меня. И так оно поначалу и было, а что теперь стало? В прошлом году пришёл его слуга, воевода Волын, и отнял у меня Сумт-Вош! А в этом году и того больше – хочет отобрать все городки и самого меня убить. А царь молчит! А он же обещал, что будет меня защищать!

– А где об этом сказано? – спросил Маркел. – Чем ты это докажешь?

– Да вот этим! – воскликнул Лугуй.

После чего он поднял руку, громко щёлкнул пальцами – и почти сразу же вошёл кучкуп. В руках он держал нечто, увёрнутое в красную парчу. Подойдя к Лугую, кучкуп развернул парчу, и под ней открылось большое серебряное блюдо, на котором лежала грамота с двумя вислыми печатями. Печати были красновосковые, царские. Лугуй взял грамоту и передал её Маркелу. Маркел развернул грамоту. Там сверху, как всегда, был титул, Маркел пропустил его…

– Громко читай! – сказал Лугуй. – И с самого начала!

Маркел откашлялся и начал:

– Божиею милостью государь царь и великий князь Федор Иванович всеа Русии, Владимирский, Московский, Новгородский, царь Казанский… князь Тверской, Югорский, Пермский, Вятский… Обдорский, Кондинский, и обладатель всеа Сибирские земли и великие реки Оби, и Северные страны повелитель, и иных многих земель государь. Приезжал к нашему царскому величеству с великие реки Оби Куновата города, да Илчмы города, да Ляпина городка, да Мункоса городка, да Юила городка, да Сумт-Вош городка Лугуй князь, чтобы нам его пожаловать: тех его городков нашим ратным людям воевать не велели, а дань бы нашу нам с тех городков велели бы имать в Вымской земле. И мы Лугуя князя с теми его городками пожаловали: за то, что он к нам приехал наперёд всех бить челом, с него имать дани на год по 7 сороков соболей лучших, и привозить ему дань ежегод в Вымь самому на срок до Дмитриева дня, и впредь привозить по тому же, и тем городкам помогать. Дана сия наша жалованная грамота в царствующем граде Москве лета 7094 августа в 14 день.

Прочитав, Маркел ещё раз посмотрел на грамоту, покачал головой и подумал, что это Семейки Емельянова рука, это он так угловато пишет, – и, перевернув грамоту, осмотрел её оборотную сторону. Там вверху, опять же Емельяновской рукой, было начертано «Царь и великий князь Фёдор Иванович всеа Русии», а ещё немного ниже был виден уже едва заметный оттиск царской перстнёвой печатки: две переплетенные буквы «Ф» да «И», а сбоку рыба с большим глазом, это Лугуева тамга такая. Маркел хмыкнул, начал перечитывать, запоминать и снова перечитывать…

Лугуй, не дождавшись, подался вперёд, отнял у Маркела грамоту, сказал:

– Ну, вот, теперь ты знаешь, как всё оно вначале было и что мне царь обещал. Поэтому теперь вот так: пойди и скажи своим, что пока опять не будет так, как оно вначале было оговорено, я царю ясака выдавать не буду. А буду только после того, как он вернёт мне Сумт-Вош и казнит воеводу Волына. А пока не вернёт и не казнит, я буду Великой Богине ясак отдавать. И Великая Богиня защитит меня, как раньше защищала, Великая Богиня вам ещё…

Но тут Лугуй опомнился и замолчал. Потом прибавил:

– Я больше не держу тебя. Иди и повтори им то, что я тебе сейчас сказал. Пусть даже сначала отдадут Сумт-Вош, а уже после Волына казнят, я подожду.

– А пока платить ясак не будешь?

– Нет.

– И будешь говорить, что ты платишь ясак Великой Богине. Так?

– Да.

– Но где она, эта ваша Великая Богиня? Кто её видел? Не брехня ли это?

– Э! Э! – гневно сказал Лугуй. – Как ты смеешь про неё такое говорить?

– Смею потому, что я в неё не верю, – ответил Маркел. – А вот поверю, и не стану сметь. Ты показал мне грамоту, и я против неё не смею говорить. А теперь вот так же покажи…

– Ащ! – перебил его Лугуй. – Молчи!

Маркел замер и подумал: вот оно!

И он не ошибся. Лугуй нахмурился, подумал, помолчал, потом заговорил:

– Ну, ладно. Тогда слушай. Сегодня утром ко мне приехал один человек, которого я посылал к Великой Богине. Я послал его давно – когда мне приснился вещий сон, и я схватил тебя. Я тогда сразу подумал, что надо известить Великую Богиню, что великая жертва уже схвачена и скоро у Великой Богини будет великая радость. И от меня полетела весть сюда, в Куноват, а из Куновата к тому человеку, тот человек собрался и поехал, приехал к Богине и рассказал ей о тебе, выслушал её советы и сегодня вернулся ко мне. Так вот, если ты хочешь, я сейчас призову к нам его, и тот человек, конечно, не станет повторять того, что ему говорила Великая Богиня, потому что это не касается твоих ушей, но вот просто о Великой Богине он может тебе много чего рассказать интересного. Хочешь его послушать?

– Да, конечно, – ответил Маркел.

Лугуй обернулся, щёлкнул пальцами. Когда вошёл кучкуп, Лугуй сказал:

– Приведите его!

Кучкуп ушёл. Стало тихо. Лугуй, подождав, сказал:

– Он был там уже не в первый раз. Великая Богиня его любит. Когда он сейчас туда приехал, она с честью приняла его, он пировал вместе с ней и с её гостями, нашими отцами и другими умершими родичами. Он это умеет – разговаривать с умершими. И научит этому тебя, если попросишь.

Но тут откинулась занавеска, и в горницу вошёл незнакомый Маркелу вогул в длинной шаманской шубе с пришитыми к ней яркими полосками и бубенцами. Но шаманской шапки на нём не было, и бубна не было, и голова его была обрита наголо, как у кучкупов. Это он уже как будто умер, подумал Маркел, он бывший шаман, вот кто это! А бывший шаман посмотрел на Маркела, что-то сказал, нарочно неразборчиво, и засмеялся. Зубы у него были большие, как у волка.

– Что он говорит?! – сказал Маркел.

– Это неважно, – ответил Лугуй, повернулся к бывшему шаману и спросил: – Где ты был?

– У Великой Богини, – ответил бывший шаман.

– Как ты попал туда?

– Всякий, кого она ждёт, попадает туда очень просто.

Бывший шаман вдруг замолчал, принюхался, повернулся к Маркелу, усмехнулся так, что засверкали его зубы, и сказал:

– А я видел тебя там! Ты стоял у неё за спиной и подавал ей блюда, а она оглядывалась на тебя и улыбалась.

– Нет-нет! – сказал Маркел, потому что ему вдруг стало очень гадко. – Не было меня там никогда!

– Ты, может, и не был, – ответил шаман. – И, может, и не будешь никогда. Но твоя душа уже там. Закрой глаза!

И он резко взмахнул руками! Потом ещё взмахнул! Маркел зажурился…

Стало темно. Огонь чуть светился.

– Дуй! – громко прошептал шаман. – Если он погаснет, ты умрёшь!

Маркел начал дуть. Огонь начал понемногу разгораться. Теперь стало видно, что это щовал. Тьма раздвигалась. По тут сторону щовала сидела позолоченная женщина, Маркел её сразу узнал, она же часто ему виделась. И она его тоже узнала, улыбнулась и сказала:

– Вот ты и пришёл. А я давно тебя ждала!

– Зачем? – спросил Маркел.