– Ты кто такой и что здесь делаешь?!

– Я Маркел, я из Москвы, – сказал Маркел. – Я человек князя Лобанова-Ростовского, а здесь пока что при боярине Василии. А ты кто?

– А я Самойла Петров Колобов, боярский сын, – сказал тот человек. – Я здесь при царице служу. И мой сын при ней же служит. А ты чего к нему цепляешься?!

– Я, – сказал Маркел, – ни к кому не цепляюсь. Я не репей. А я, еще раз повторяю, из Москвы, служу там стряпчим в Разбойном приказе, князь Семен Михайлович Лобанов-Ростовский – мой господин. Про таких слышал?

– Ну слышал, – сказал Колобов.

– А это видел? – продолжил Маркел и показал овчинку.

Колобов уже только кивнул, а рта уже не раскрывал.

– Садись, – сказал Маркел, – чего там, в ногах правды нет, я знаю, где она. Садись! – сказал он еще раз и указал рядом с собой.

И Колобов, боярский сын, сел рядом, а куда ты денешься, с безродным стряпчим. А этот стряпчий (Маркел) продолжал, глядя на него вполоборота:

– Зря ты, Самойла, горячишься. Я же ничего ни твоему Петрушке, ни тебе самому творить дурного и не думал, и не думаю. Царевича не стало, вот где горе! И вот из-за этого мы сюда и приехали. Ты думаешь, мне в Москве плохо было? Я же и там тоже в кремле живу, только в московским, у князя Семена, если будешь там, так мимо княжеских хором налево за поварню и там, но это уже направо, наверх отдельный ход. А дальше так: князь Семен за стол садится, и сразу бегут за Маркелом. Маркел – это я. И князь Семен на серебре – и я на серебре. Ему чашу – и мне чашу. И не хмыкай! Потому что что такое князь Семен, если Маркела нет поблизости, а нужно срочно делать дело, раскрывать злодея, царь-государь гневается и при всей Думе его срамит, и все, кто и выше и ниже сидят, над ним, отпрыском славных князей ростовских, потешаются?! А с Маркелом славят! Так и князь Василий, отпрыск славных князей суздальских, давняя родня князей ростовских, как только к вам сюда собрался, сразу послал гонца к князю Семену и стал просить его, чтобы он дал ему меня в дорогу, чтобы я сюда приехал и сразу взял злодея, вот как!

И тут Маркел наконец замолчал. Зато Колобов сразу недобро усмехнулся и так же недобро спросил:

– Ну и как, взял уже?

На что Маркел так же недобро усмехнулся и ответил:

– Взять не взял, зато уже нашел. А не беру потому, что боярин пока не велит.

– А почему он не велит? – спросил Колобов.

– Ну мало ли, – сказал Маркел. – Может, хочет взять всех сразу. А может, хочет взять на Троицу, чтобы была людям память, не знаю.

– Ловок ты! – сердито сказал Колобов. – Языком молоть мы все умеем.

– Э! – строго сказал Маркел. – Ты поосторожнее, Самойла. Я-то мелю потому, что у меня служба такая, а тебе могут язык и подрезать.

– За что?!

– Да вот хотя бы за то, что я твоего Петрушку звал, хотел снять с него расспрос, а ты мне этого не дал, а я царев слуга, я блюду царев интерес, а ты его рушишь! Так на козла тебя и пятьдесят кнутов тебе, вот так!

И тут Маркел даже махнул рукой очень сердито и решительно.

– Э! Э! – быстро сказал Колобов. – Ты что это?! Ты не пугай! Я пуганый! И с меня расспрос уже снимали! И с моего Петруши тоже! А ты что его здесь караулишь? Знаешь, он какой после того напуганный?! Он по ночам не спит, подкидывается! Беда, совсем беда, совсем дитя испортили!

– Эх, да, – сказал Маркел уже без всякой злости. – Жалко мне Петрушу твоего. Разве я не понимаю? Понимаю! А чем помочь? Изолгались же здесь все! Никто слова прямого не скажет! И может, я даже всё знаю, а чем докажу? Вот как твой Петруша! Вот ты говоришь, что его уже к кресту приводили и уже расспрашивали. Ну и что?! Да я, хоть там не был, скажу, что там было. Твой Петруша сказал так, что они и государь играли в тычку, но тут вдруг на него нашла падучая и он упал и бился на земле, пока не наткнулся на нож и зарезался, и твой Петруша тогда закричал и побежал отсюда вот туда, – и тут Маркел при этом даже показал рукой, куда бежал Петруша, а после продолжил: – и там добежал до крыльца, а там стояла его мать, твоя жена, и он ей крикнул, что царевича не стало, так?

– Так, – сказал с опаской Колобов.

– Ладно, – сказал Маркел, немного помолчал и вдруг спросил: – А куда побежали другие?

– Другие кто? – не понял Колобов.

– А другие ребятишки, – продолжал Маркел. – Их же там было четверо: твой Петруша, это раз, и еще Ивашко Красенский и Гришка Козловский, и еще, чуть не забыл, Бажен Тучков, Тучковой Арины сын. А та Арина, как и твоя Марья, тоже стояла на крыльце тогда же. А теперь мне объясни, Самойла, почему твой побежал, а Тучков нет? Ведь твоего и его матери обе стояли там вместе, а побежал только один Петруша. А что Бажен?

– Ну! – только и сказал на это Колобов.

– А вот и ну! – гневно сказал Маркел. После спросил: – Дьяк у него про это спрашивал?

– Нет, – уже совсем невесело ответил Колобов.

– А ты? – спросил Маркел.

– А что, – теперь уже сердито спросил Колобов, – ты что, хочешь сказать, что наши ребята в этом виноватые?!

– Я, – сказал Маркел почти насмешливо, – никогда ничего не говорю, пока наверняка не узнаю. А тут я ничего пока не знаю. А ты не хочешь отвечать. А почему это так? Ты что, злодея укрываешь или, может, сам злодей?!

– А! – только и воскликнул Колобов очень сердитым голосом. А после повернулся к углу и грозно велел: – Петруша, выходи!

Из-за угла вышел Петруша. Старший Колобов, уже ничего не говоря, только махнул рукой младшему, и тот подошел ближе.

– Вот, Петруша, – сказал, обращаясь к сыну, старший Колобов, – приехал из Москвы вот этот человек. – И он кивнул на Маркела. – Это главный ловец разбойников по всему нашему царству. И он приехал нас с тобой ловить.

– Нет, я приехал не ловить, – сказал Маркел. – А я приехал за правдой. Потому что а кого ловить, если никто не виноват? Ведь так же, Петруша?!

Тот кивнул.

– Вот, хорошо, – сказал Маркел. – Я тебе верю, Петруша. И мне тебя жалко. Ты же вон каких страстей здесь натерпелся! Перед тобой царевича не стало! А вы же с ним, небось, крепко дружили?

Но Петруша молчал и головы не поднимал. Тогда за него сказал его отец:

– Крепко не крепко, как тут скажешь, а каждый день были вместе. И государь Петрушу отличал. И нам за это была честь от государыни. Так или нет?

– Так, – тихо сказал Петруша и, осмелев, даже немного поднял голову.

Маркел молчал и улыбался. Петруша смотрел на него уже почти прямо и его уже почти что не боялся. Тогда Маркел заговорил:

– Я приехал из Москвы, царь-государь послал меня с боярином Василием расспросить вас всех, как было дело. У государя братьев больше нет! Один брат, самый старший, утонул, это очень давно было, второй, старший за ним, Иван Иванович, тоже велел нам долго жить, так получилось, а теперь и третьего не стало. Государь Федор Иванович, как только ему об этом сказали, сразу как дитя расплакался, ох, говорил, беда какая, младший мой любимый братец, на кого ты меня покинул, кто посмел на тебя нож поднять!..

И тут Маркел резко замолчал, а то до этого он говорил все громче и громче. И вот опять стало тихо. Петруша опять опустил голову. Тогда Маркел опять заговорил, теперь уже вполголоса:

– Я знаю, твой родитель говорил, что тебя сегодня уже расспрашивали и ты на том крест поцеловал. Поэтому я тебя о том, о чем ты уже говорил, больше расспрашивать не буду. Да и разве это здесь у нас расспрос? Ты же креста не целуешь и твоих слов никто не записывает, и мы тут только одни, и ты мне говоришь как на духу, и всё, что от тебя услышу, я никому не скажу, вот тебе крест на этом!

И тут Маркел перекрестился. И сразу добавил:

– Вот видишь, теперь я сам себя к кресту подвел. Теперь мы с тобой равные. Даже ты равней меня, потому что ты больше знаешь, и сейчас будешь меня учить, а я, как малый дурень, буду тебя спрашивать. И вот мой первый вопрос, с самого начала: ты где его тогда встретил, уже здесь, внизу, или еще там, на крыльце?

– На крыльце, – сказал Петруша.