— Да, во многих смыслах. Я полюбила короля и тоскую по нему, но нужно принимать Господню волю и двигаться дальше. Я рада была слышать, что вас включили в число членов Тайного совета.

— Мой брат соизволил сделать для меня хотя бы это, — с горечью проговорил Том. — Старый король был против, но Нэд убедил его. Не то чтобы он намерен превратить меня во влиятельного человека. Вся власть должна принадлежать ему. Он управляет всем и всегда чертовски прав.

Имея собственные причины обижаться на Хартфорда, Екатерина понимала, отчего так горячится Том.

— Вы можете представить: куда бы он ни пошел, перед ним всегда несут золотой жезл! Он ведет себя как король! И собирается построить дворец в Лондоне. С юным Эдуардом он очень строг, и никто не имеет доступа к королю без соизволения милорда протектора. Боже, мне жаль бедного мальчика! Ему шагу не дают ступить свободно и денег лишили, нос его постоянно опущен в книгу. В его возрасте я все время проводил на улице, лазал по деревьям да разыгрывал рыцарские турниры.

— Это весьма тревожно, — сказала Екатерина. — А могло бы быть совсем иначе. — Оглядевшись, чтобы проверить, нет ли кого в пределах слышимости, она сообщила Тому, как его брат нарушил план Генриха сделать ее регентом.

— Боже мой! — взорвался Том. — Насколько лучше все было бы, если бы Англией правили вы. Но я не удивлен, что вас обошли. Нэд ни перед чем не остановится ради удовлетворения своих амбиций.

— Я его ненавижу. За то, как он поступил со мной, и за его неуважение к вам. И мне претит его суровость с бедным мальчиком.

— Знаете, все это на совести Нан. За каждым успешным мужчиной стоит назойливая женщина, а она просто дьявол в юбке. Гордыня ее чудовищна, а нрав жесток. Нэд ее боится, а потому, не желая скандалов, делает так, как хочет она. Не заблуждайтесь в том, кто настоящий правитель королевства, — это Нан.

— Леди Мария любит ее, — заметила Екатерина.

— Она, моя дорогая Кейт, — невинная душа и видит хорошее во всем. Мария и дьявола нашла бы за что полюбить!

Они остановились перед воротами, которые вели к дворцовому фасаду, выходившему на реку.

— Нам нужно возвращаться. Я замерзла.

— Что вы теперь будете делать? — спросил Том, когда они пошли назад.

— Я уезжаю в Челси, — ответила ему Екатерина, — и забираю с собой падчериц. Они составят мне компанию. Елизавете нужна мать. Она сейчас в сложном возрасте между детством и превращением в женщину.

Том кивнул. Он шел рядом с ней тяжелым шагом, плотно завернувшись в накидку; обычная кипучая энергия как будто совсем ушла из него. Конечно, он был зол.

— Вы снова отправитесь в море? — спросила Екатерина.

— Сомневаюсь, что теперь мне часто придется бывать там, раз отныне я тайный советник, — останавливаясь, проговорил Том. — Что ж, Кейт, вот поворот к моим покоям. Приятно было повидаться с вами. — Он взял ее руку и поднес к губам.

— Прощайте, Том, — сказала Екатерина и пошла дальше; глаза ее защипало от слез.

Он не сказал ни слова, ни единого словечка о том, что ждет ее, не сделал и намека, что мечтает об их совместном будущем. Она растаяла от его взгляда, когда они встретились, и думала, что Том испытал то же чувство. Может, он смотрит так на всех женщин? Может, она стала слишком старой, чтобы будоражить его фантазию? Или он сильно переживал, что ему позволили лишь кончиками пальцев прикоснуться к власти? «Или, — произнес голос разума у нее в голове, — он считает, что еще рано выражать свои чувства». Однако Том едва ли был человеком, особенно склонным к соблюдению приличий.

«Сейчас не время думать о любви», — укорила себя Екатерина, поднимаясь по винтовой лестнице в свои покои. Она подождет. Если между ними все кончено, так тому и быть. Она переживет это, как пережила уже очень многое. И Екатерина решительно задвинула Тома на дальний план сознания. Но он не ушел, и в ту ночь, уткнувшись в подушку, она заливалась слезами, пока не уснула.

Утром Екатерина облачилась в доставленный портным траурный наряд. Утонув в просторном платье и надев вдовий вимпл, складчатый подбородник которого щекотал ей кожу, она села в барку и отправилась в Уайтхолл выказать последнюю дань уважения своему покойному супругу. Хартфорд милостиво согласился удовлетворить ее просьбу.

Приемный зал, завешенный черными полотнищами ткани, был темным. Вокруг установленных в центре похоронных дрог горели свечи. На дрогах стоял огромный, накрытый золотой парчой гроб, а поверх него лежала изготовленная по приказу Генриха корона. Священники и джентльмены покойного короля, преклонив колени, читали молитвы. В воздухе стоял крепкий запах благовоний.

Екатерина опустилась на колени и склонила голову, пытаясь молиться. «Генрих на Небесах», — твердила она себе. Нужно радоваться за него. Люди отзывались о нем как о величайшем человеке в мире. Она знала, что он был необыкновенным, и размышляла, будет ли его сын пользоваться такими же уважением и послушанием. Екатерина молилась, чтобы Эдуард продолжил великие начинания своего отца.

Ее немного огорчили слова Уилла о том, что Генрих захотел быть похороненным рядом с королевой Джейн, но она понимала почему. Джейн подарила ему наследника.

Сопровождать похоронную процессию в Виндзор Екатерине не полагалось — королевы не оплакивают своих супругов публично, — и она радовалась, что избавлена от этого испытания, но ей можно было наблюдать за похоронами из молельни над заупокойной часовней короля Эдуарда IV, откуда видны главный алтарь и хоры капеллы Святого Георгия.

Погребение состоялось в морозный день в середине февраля. Облаченная в темно-синий — цвета королевского траура — бархат и надев на палец золотой перстень в форме черепа с надписью «Memento mori», Екатерина наблюдала со своей скрытой от посторонних глаз, но дающей прекрасный обзор точки, как шестнадцать дюжих йоменов стражи вносят в капеллу гроб. На стенах и окнах висели полотнища черной материи, свечи освещали лица людей в толпе, состоявшей из знати, главных чинов королевства и плакальщиков; все были в черном, у многих на головах — капюшоны. Поверх гроба лежала восковая фигура Генриха, одетая в алый бархат и в блиставшей драгоценными камнями короне. За гробом шли мужчины со знаменами в руках. Только на двух флагах виднелись гербы жен короля — самой Екатерины и королевы Джейн. Очевидно, Генрих считал лишь эти два своих брака состоятельными.

Замыкал процессию Гардинер, шедший с епископским посохом в руке. Екатерина обмерла. Генриху не понравилось бы, что его отпевает этот человек. Какими хитростями удалось епископу пролезть сюда, осталось для Екатерины загадкой. Ей стало грустно оттого, что желания Генриха больше ничего не значили.

Среди тайных советников она поискала глазами Тома. Вот и он, стоит со склоненной головой. Сердце у нее сжалось. Неужели между ними и правда все кончено? Есть ли у нее будущее?

Склеп под хорами был открыт. В сводчатом пространстве Екатерина видела маленький гроб с лепной головой — королевы Джейн. Йомены стражи сняли восковую фигуру короля и установили гроб Генриха рядом с гробом Джейн. Началась месса.

После нее Гардинер взошел на кафедру.

— Благословенны почившие во Господе, — начал он. — Все мы, каждый человек, знатный и простой, понесли тяжелую утрату со смертью столь прекрасного и милостивого короля. — (На глаза Екатерины навернулись слезы.) — Но у нас нет нужды молиться за него, — продолжил Гардинер, — потому что он, несомненно, на Небесах.

Больше она слушать не могла. Попыталась вспомнить Генриха в расцвете сил, а не разбитым болезнями, рано состарившимся колоссом. Подумала о том времени, которое они провели вместе, наслаждаясь обществом друг друга, о его своеобразном чувстве юмора, о доброте к ней и проблесках в нем истинного величия, которые ей довелось лицезреть. Все время Екатерине приходилось бороться со слезами.

Проповедь закончилась. Главные чины королевства подошли к склепу и преломили свои жезлы в знак того, что их верная служба покойному королю завершилась. Обломки они бросили в склеп. Со всех четырех углов капеллы раздались всхлипывания, когда герольд возгласил: «Le roi est mort! Vive le roi!» — и зазвучали трубы, напоминая Екатерине, что монарх никогда не умирает. Король умер! Да здравствует король! Генрих будет жить дальше в своем сыне, и королевское правление не прервется.