— Король выздоровел? — предположила Екатерина. — Это праздник?

Если так, почему никто не сообщил ей? Возмутительно! И невероятно жестоко. Она вновь задумалась, не вызвала ли чем-то неудовольствия Генриха, раз он не посчитал уместным оповестить ее о состоянии своего здоровья. От этой мысли у нее похолодело в груди.

Раздался топот бегущих ног, дверь в ее покои распахнулась, на пороге стоял Уилл.

— Король умер! Принца только что объявили королем Эдуардом Шестым.

Екатерина упала на колени. Придворные и брат последовали ее примеру.

— Из милосердия молитесь о душе нашего покойного владыки! — возгласила она, и слезы потекли у нее из глаз.

В голове роились вопросы, но сейчас она должна была выказать уважение к почившей душе. Генрих мертв. Генрих мертв! И хотя Екатерина ожидала этого уже давно, ей с трудом удавалось принять эту мысль. Больше она никогда не увидит своего мужа, не услышит его голоса, не посидит с ним рядом. Он по-настоящему любил ее, Екатерина знала, и ей будет не хватать этой любви.

По прошествии довольно длительного времени она отпустила всех, кроме Уилла.

— Когда он умер?

— Три дня назад, Кейт, ты должна…

— Три дня?! — Она пришла в ужас. — И никто не соизволил сообщить мне? Никто не позвал меня, чтобы быть с ним при его кончине? Какое бессердечие! — Она силилась сдержать ярость.

— Кейт, ты должна действовать быстро, — увещевал ее Уилл. — Хартфорд обошел тебя.

— Я знаю. Где принц? — Она пока не могла думать об Эдуарде как о короле.

— Его привезли в Тауэр. Это обычно для монарха — находиться там перед коронацией, но, кроме того, Тауэр — крепость. Сомневаюсь, что тебя пустят туда, если ты приедешь. Но я должен явиться туда на заседание Тайного совета сегодня в полдень.

— Уилл, ты можешь получить копию завещания короля до отъезда? Я уверена, там ты обнаружишь пожелание, чтобы я была регентом. Тогда ты сможешь показать им его…

— Я попробую спросить в архиве Тауэра.

— Благословляю тебя, — сказала Екатерина. — Бедный мальчик. Мое сердце рвется к нему. Остаться без отца и получить корону в таком юном возрасте. Я должна быть с ним. Он нуждается во мне.

— Я постараюсь, — сказал Уилл и ушел.

Екатерина осталась в Гринвиче, хотя ей хотелось видеть Генриха. Но где его тело? До сих пор в Уайтхолле? И в каком оно состоянии по прошествии трех дней? В любом случае ей, как преданной супруге, нужно проститься с мужем.

Она созвала своих дам и сказала им:

— Я должна надеть траур, — подумав, что уже в третий раз ей предстоит носить вдовий наряд.

К счастью, Екатерина давно уже отложила для этой цели черное шелковое платье со стоячим воротником и подходящий к нему французский капор, недавно вошедшей в моду, квадратной формы.

— Принесите мне еще черную вуаль, чтобы накинуть поверх, — распорядилась она. — И пошлите за моим портным. Мне нужен траурный головной убор.

Портной тут же явился и набросал эскиз, что-то вроде монашеского плата со складчатым подбородником, длинной белой вуалью и двумя лентами, ниспадающими до колен и завязанными на концах. С ним она станет носить свободное черное платье и накидку со шлейфом.

«Я буду похожа на пугало, — подумала Екатерина. — И мне придется одеваться так целый год». Но условности должны быть соблюдены. Портной пообещал доставить ей головной убор завтра. Прежде чем он ушел, Екатерина заказала черную ткань для своих дам. В ее покоях уже работали столяры — обивали стены черной материей и вешали на окна черные шторы. Слава Богу, она не вдова французского короля: те вынуждены проводить в уединении много недель, пока не станет ясно, что они не беременны.

Секретарь принес ей на подпись два письма. Рука у нее немного дрожала, шок еще не прошел. Однако, помня о своем новом статусе, она вывела на листе: «Екатерина, королева-регент, К.П.». Только бы Уилл вернулся и сообщил, что ее назначение одобрено, хотя опасения, что вероятность этого невелика и ей предстоит борьба за власть, не отступали. Может, стоит пойти в главный зал и созвать всех придворных, как планировалось изначально? Нет, лучше дождаться решения Тайного совета.

Когда Уилл появился, Екатерина сразу поняла, что он принес дурные вести.

— Они опередили тебя, Кейт. Хартфорд успел окопаться. Когда я приехал в Тауэр, тайные советники уже выстроились, чтобы принести присягу на верность королю. Я тоже сделал это. Потом его милость заседал в Совете и подписал бумагу с назначением Хартфорда лордом-протектором.

— Нет! — воскликнула Екатерина, и рука ее подлетела ко рту. — Король Генрих хотел не этого, он не говорил о таком в своем завещании.

— Завещания я найти не смог, Кейт. Я поискал в архиве, но не обнаружил его там.

— Значит, они его уничтожили! — Екатерина была вне себя.

— Вполне вероятно, хотя теперь это несущественно. Покойный король после Рождества составил новое завещание.

— Ты имеешь в виду, его принудили к этому! — крикнула Екатерина. — Какие низкие люди, они склонили его на свою сторону в момент слабости. Я знаю, какие у него были намерения. Он хотел, чтобы регентом была я. А что с теми, кто поклялся поддерживать меня?

— Кейт, Кейт, все это теперь не имеет значения! Хартфорд прочно сидит в седле. Он пренебрег волей короля, изложенной в этом новом завещании. Король распорядился, чтобы в регентском совете не было человека, который обладал бы доминирующим влиянием. Там ни слова нет о том, что Хартфорд станет лордом-протектором и возглавит его. Выходит, он обставил всех. Завтра его объявят лордом-протектором, и нам придется наблюдать, как он правит страной, пока король не достигнет совершеннолетия к восемнадцати годам.

Екатерина была вынуждена сесть и выровнять дыхание. Какая досада, что она так сильно недооценила Хартфорда!

— Я не допущу, чтобы это сошло ему с рук. Генрих пришел бы в ярость, узнав, что его воля так нагло попрана.

— Кейт, это fait accompli[168]. Король согласился.

— Если бы я только могла поговорить с ним. Он бы меня послушался.

— Дорогая сестра, Хартфорд контролирует доступ к королю и держит почти всех на расстоянии. Неужели ты думаешь, что он подпустит к нему тебя?

Екатерина боролась со слезами досады.

— У него что, нет сердца? Я единственная любящая мать, какую знал Эдуард.

Уилл пожал плечами и упал в кресло напротив:

— Хартфорд — хладнокровный ублюдок. Ему нет дела до таких сантиментов. Для него ты — соперница в борьбе за власть. О, он был очень мил, выражал сожаление, что покойный король не вызвал тебя, и просил меня передать тебе, что его кончина была тихой. Он проявил великодушие победителя.

— Не могу поверить, что меня исподтишка так беспардонно обманули. — Екатерина пустым взглядом смотрела в огонь. — Теперь ни для меня, ни для моих дам не будет места при дворе, пока король не женится. Что мне делать?

— Хартфорд просил передать тебе, что ты можешь оставаться в Гринвиче, пока не будешь готова переехать в один из домов, доставшихся тебе в приданое. Он сказал, что покойный его величество оставил тебе по завещанию три тысячи фунтов в столовом серебре, драгоценностях и вещах, помимо той собственности, которой ты уже владеешь, и что ты получишь свою вдовью долю наследства и сверх того тысячу фунтов. Ты богатая женщина, Кейт.

— Я хотя бы смогу проводить праздность в комфорте, — с горечью проговорила она, думая обо всех тех благих делах, которые могла бы совершить в качестве регента.

Но, по крайней мере, можно было рассчитывать, что Хартфорд продолжит устанавливать в королевстве истинную религию. Правда, сама она управляла бы делами и заботилась о юном короле с добротой, которой не хватает холодным, расчетливым мужчинам. Иногда Господь распоряжается странно.

— Есть кое-что, о чем Хартфорд хотел известить тебя особо, — продолжил Уилл. — Король Генрих распорядился, чтобы за твои добродетель и мудрость, преданность и послушание, которые ты неизменно выказывала ему, в качестве вдовствующей королевы ты пользовалась почетом и уважением, какие полагаются королеве Англии, как если бы он был все еще жив.