Мать, видимо, заметила смятение на лице дочери.

— Не волнуйся, на тебя не ляжет ответственность за них, потому что сэр Томас женился вторично, и, как я слышала, леди Элис — прекрасная мачеха. А сам он часто бывает дома. Он сказал мне, что служил одним из телохранителей короля и был произведен в рыцари на поле при Флоддене в тысяча пятьсот тринадцатом, когда англичане разбили шотландцев, но у него нет желания жить при дворе, он предпочитает быть господином в своих владениях. Ему пришлось много потрудиться, чтобы восстановить семейное благосостояние, после того как его отец привел дела в упадок. — Мать помолчала. — Надеюсь, Кэтрин, ты рада перспективе этого брака. Я бы не стала принуждать тебя к нему.

Не от мысли о замужестве в горле Кэтрин встал ком, а от сознания неизбежности разлуки с матерью, которая теперь пугала ее больше, чем расставание с Рай-Хаусом. Но Мод хотела этого, считала, что супружество для дочери важнее жизни дома. А она всегда желала своим детям только самого лучшего.

— Я счастлива, — наконец проговорила Кэтрин. — Благодарю вас, миледи. Вы оказали мне честь.

Ей предстояло отправиться в Гейнсборо, как только она будет готова, а потому Кэтрин с головой погрузилась в суматоху сборов. Нужно было сшить платья, капоры, залатать обувь. Так как Кэтрин стала слишком высокой для своего пони, мать купила ей верховую лошадь и красные попоны для нее. Однако носилки тоже планировалось взять с собой, ведь не могла же она провести всю поездку в седле, да и мать хотела путешествовать с комфортом.

Они тронулись в путь в апреле. Деревья по пути на север встречали их весенним цветом. Первую ночь путницы провели на постоялом дворе в Мелборне, в Кембриджшире. Именно там за обедом ценой в шиллинг, который был подан им в пустой хозяйской гостиной, мать, положив на стол нож, откашлялась и сказала:

— Дочь моя, я не исполню своего материнского долга, если не подготовлю тебя к брачному ложу.

Кэтрин покраснела.

— Думаю, я знаю, чего мне ждать, — пролепетала она, содрогаясь от мысли, что ее благочестивая матушка сейчас заведет речь о таких вещах. — Я видела, как жеребятся кобылы, и знаю, что к ним подводили жеребца. Думаю, примерно так же происходит и у людей.

Она не упомянула о том, что Уилл потчевал всех девочек рассказами о шалостях, которые позволяли себе в доме слуги. От него Кэтрин многое узнала.

— Да, но люди выше животных, — бодро отозвалась мать. — У нас есть душа и совесть. Брак — это таинство, и к нему нужно относиться почтительно. Долг жены — во всем подчиняться мужу.

— О, я буду, буду, — пробормотала Кэтрин, желая как можно скорее перейти к разговору о чем-нибудь менее постыдном.

— Сперва может быть немного больно, — не унималась мать, — но это не продлится долго. А потом, я надеюсь, вы обретете наслаждение друг в друге, как заповедал Христос.

Щеки Кэтрин пылали. Она не смела задаться вопросом, обретали ли ее родители такое наслаждение. Невозможно было представить, как ее набожная мать, по выражению Уилла, занимается постельным спортом.

— Хороший пирог, — быстро проговорила Кэтрин. — В нем очень много мяса.

— Да, мне порекомендовали этот постоялый двор, — отозвалась мать. — Твой дядя предлагал несколько мест для ночлега и не ошибся относительно этого. Тут к тому же чисто.

Остальные гостиницы не уступали первой, так что поездку мать и дочь провели в комфорте. Они остановились в Питерборо и посетили святилище в большом аббатстве, где хранилась рука святого Освальда. Он был покровителем воинов, поэтому Кэтрин встала на колени и попросила его даровать ей смелость для встречи с уготованной Всевышним судьбой. Каким образом могли помочь в этом мощи давным-давно умершего короля, оставалось для нее загадкой, опровергающей логику, однако Кэтрин мысленно упрекнула себя за то, что осмелилась усомниться в святости угодников Божьих.

Через три дня на подъезде к Линкольну путешественницы залюбовались прекрасным собором, который стоял на холме и величественно возвышался над городом. Они поднялись к нему по круто идущей вверх улочке и сделали приношения в святилище святого Хью. Потом прошлись по лавкам в Бейлгейте, где были разложены разные привлекательные товары, и поужинали на постоялом дворе «Белое сердце», там и остались ночевать.

Завтра они прибудут в Гейнсборо, до которого отсюда меньше восемнадцати миль. Каким-то окажется этот Эдвард Бург? Легко ли ей будет полюбить его? И полюбит ли он ее? Кэтрин ощущала нарастающий внутри трепет, пару раз ей даже пришлось бороться со слезами при мысли об ожидающей впереди неизвестности и жизни в этих незнакомых и глухих краях. Скоро она простится с матерью и останется одна; вот почему Кэтрин наслаждалась каждым моментом, который они проводили вместе.

На следующий день мать и дочь надели лучшие платья. Кэтрин выбрала зеленое — оно подчеркивало ее стройную фигуру и выгодно оттеняло цвет волос; ей хотелось выглядеть как можно лучше перед супругом. Сегодня она поедет верхом. У Кэтрин была прекрасная посадка наездницы: девушка расправляла плечи и держалась в седле очень элегантно.

Всадницы проехали мимо обширных полей, болот и пологих холмов, которые местные жители называли Уолдс. Встречавшиеся им на пути люди были в основном робкие бедняки; они говорили на каком-то непонятном наречии и, казалось, не доверяли чужакам. Как сильно отличалась эта местность от более густонаселенных южных областей Англии, где все выглядели дружелюбнее и жили побогаче!

Гейнсборо окружал лес. К внушительному главному дому, выстроенному из красного кирпича и дерева, примыкали сад и парк. Нарядный вид особняка и ухоженный сад свидетельствовали о хозяйском достатке и любви к этому месту. Как только мать и дочь проехали надо рвом и оказались под аркой гейтхауса, грум соскочил с коня и бросился вперед, крича во весь голос, что гости прибыли.

Путницы спешились у массивной входной двери и были препровождены в просторный холл, где их с поклоном встретил высокий, крепко сложенный мужчина с пронзительными серыми глазами и ястребиным носом. Тут же находилось еще множество других людей — домашних и слуг, предположила Кэтрин, — но глаза всех были прикованы именно к этому человеку.

— Миледи Парр, добро пожаловать! — произнес он чистым и уверенным голосом.

— Сэр Томас, как я рада видеть вас и быть здесь, в Гейнсборо, — ответила мать.

— Позвольте представить вам мою супругу, — продолжил хозяин, и вперед вышла светловолосая женщина.

— Миледи Бург, — сказала мать, делая реверанс.

— Миледи Парр, — шепотом ответила хозяйка дома.

— А это Кэтрин, — признал будущую невестку сэр Томас, поворачиваясь и окидывая взглядом с ног до головы присевшую в реверансе девушку, потом поднял ее и поцеловал. — Мой сын — очень везучий молодой человек! Эдвард!

К ним подошел юноша, и Кэтрин оказалась лицом к лицу со своим будущим супругом: ей улыбался миловидный паренек с открытым лицом, угловатыми скулами и острым носом. Она ответила ему улыбкой. Похоже, с ним будет легко сдружиться, и он не станет подавлять ее властностью. Без сомнения, этот юноша вырос в послушании своему представительному отцу.

— Я очень рад видеть вас, мистресс Кэтрин, — с теплотой произнес он, хотя его голос прозвучал по-мальчишески звонко.

— А я вас, сэр, — ответила Кэтрин, еще раз делая реверанс.

Потом представили братьев и сестер Эдварда, всех одиннадцать — начиная с тех, что были возрастом почти как Кэтрин, и до самых младших. Все дети были прекрасно одеты, хорошо себя вели и имели безупречные манеры. Кэтрин удивилась, неужели они всегда такие чинные?

— А это ваш новый дом, Кэтрин, — сказал сэр Томас, обводя широким жестом руки холл с высоким потолком на толстых балках, помостом и красивым эркерным окном. — Позвольте показать вам его. — Через дверь в эркере он провел их в башню и дальше по лестнице в большой покой с кроватью под балдахином и прекрасным видом из окон на простиравшийся вширь и вдаль окрестный пейзаж.