Они двинулись к церкви и окружавшим ее монастырским зданиям; стражники шли по бокам от Екатерины.

— Аббатство принадлежало бригитткам, — сказал сэр Эдвард Бейнтон, чтобы завязать разговор. — Его основал король Генрих Пятый и назвал в честь горы Сион на Святой земле. Бригиттки брали к себе монахинь отовсюду, но орден был строго замкнутый.

«Как буду я», — подумала Екатерина, испытывая ужас. Теперь она понимала, почему Генрих послал ее сюда.

— Сион был очень богатым монастырем, — продолжил сэр Эдвард, — владел всеми окрестными землями. Сады занимают тут много акров.

— Мне позволят гулять там? — спросила она.

Камергер нахмурился:

— Особых указаний на этот счет не было, но я спрошу.

Они прошли через гейтхаус, пересекли пустынный наружный двор, потом сквозь арку вступили во внутренний, обведенный крытой галереей с кельями, где в прежние времена обитали монахини; этот двор примыкал к церковному зданию.

— Церковь закрыта, так же как дом собраний, — пояснил сэр Эдвард. — Вон то сооружение — это библиотека, очень знаменитая в свое время. Сейчас она, конечно, пустая. Книги вывезли.

Все вокруг несло на себе печать заброшенности. Кладбище, где хоронили монахинь, было усыпано хрусткой опавшей листвой.

— Вот ваши апартаменты, — объявил сэр Эдвард, вынул связку ключей и отпер одну из дверей, располагавшихся в стене под крытой галереей внутреннего монастырского двора.

На лежавших по бокам от нее вровень с землей каменных плитах Екатерина заметила высеченные кресты и решила, что это, наверное, могильные камни. Ее передернуло. Она предпочла бы не иметь столько скорбного напоминания о том, что люди смертны, прямо под окнами своего жилища.

Стражники пропустили всех вперед, потом заперли дверь и заняли посты снаружи.

«Апартаменты» состояли всего из четырех комнат, пол был выложен разноцветными плитками: зелеными, черными, коричневыми, желтыми и голубыми. Каменные стены столовой завешены протертыми до дыр гобеленами, из мебели — грубый деревянный стол, лавки и буфет. Следующее помещение явно должно было служить личным покоем и приемным залом Екатерины. С одной стороны этой комнаты стояло обтянутое тканью кресло, но без балдахина, — так распорядился король, — с другой — еще один обеденный стол. Сэр Эдвард пояснил, что она должна принимать пищу отдельно от него и других своих слуг. Дальше располагалась спальня, где имелись старая дубовая кровать и соломенные тюфяки для дам. Вторая дверь из столовой вела в спальню Эдварда и Изабель.

— Ваш податель милостыни, епископ Рочестерский, будет приезжать по вашему требованию, — продолжил инструктаж сэр Эдвард. — Я обязан поставить вас в известность, что количество ваших слуг может быть увеличено или сокращено по усмотрению Совета. Мы будем служить вам, пока нам не сообщат, какие распоряжения соблаговолит отдать его величество в дальнейшем.

«Значит, длительное заключение — дело решенное», — в отчаянии осознала Екатерина и вернулась в свой личный покой, он же приемный зал, чтобы проследить за разбором вещей. Но, по крайней мере, ей повезло больше, чем Анне Болейн. Она не в Тауэре — пока. Еще оставалась надежда. Неужели такого наказания недостаточно? Отправлена в это ужасное место, будет жить в тесноте, лишена всех знаков королевского достоинства и осуждена на унылое одиночество в заключении, где не предвидится никаких развлечений.

Екатерина села на постель и попыталась сдержать слезы. Что она будет здесь делать?

Джейн всхлипывала.

— Подумать только, до чего я докатилась! — сквозь слезы проговорила она; все посмотрели на нее. — И я ни в чем не виновата! Родилась в хорошей семье, но росла при дворе без надзора и была предоставлена собственным страстям и грязному вожделению!

Екатерина подошла и положила руки ей на плечи:

— Что ты имеешь в виду?

— Я могла бы завлечь любого, — хлюпая носом, продолжила Джейн. — К стыду моему, любовников у меня хватало. Но пришлось выйти за Джорджа Болейна. Сказать, что мы не были счастливы, — значит ничего не сказать. Когда Джордж обесчестил меня, я стала искать утешения с другими. Мне дела не было до добродетели; я Бога не боялась. А когда моя красота начала меркнуть, озлобилась. Это я, я обвинила Джорджа и Анну в инцесте! Я отправила их на эшафот! — Джейн впадала в истерику. Забыв о собственных бедах, Кэтрин в тревоге переглядывалась с Изабель, Элизабет Ли и миссис Мьютас. Потом Джейн расхохоталась. — И я сделала это, чтобы избавиться от него! — сквозь надрывный гогот прокричала она. — У меня не было оснований говорить такое.

Екатерина застыла на месте. Неужели Джейн сходит с ума? Если она совсем потеряла голову и во всеуслышание признается в клевете на мужа, в позорном желании из мести отправить его вместе с сестрой на лютую смерть, что еще она может сболтнуть? Вот ужас-то! Мало того, что ей придется жить в этом жутком месте, да к тому же под такой угрозой!

— Думаю, мы все немного издергались, моя дорогая, — бодрым голосом проговорила Изабель, обращаясь к Джейн. — Давайте прекратим этот дикий разговор. Вы подите лягте, а мы тут пока разложим все по местам.

Джейн послушно ушла, тихонько похныкивая, и уснула, едва успев лечь в постель.

— Леди Рочфорд уже много ночей не спит, — поделилась Элизабет. — Я слышала, как она расхаживает по комнате взад-вперед.

— Она принимает все слишком близко к сердцу, — сказала Изабель.

«Если бы они только знали», — подумала Екатерина.

Лежа на бугристом матрасе в незнакомой комнате, она не могла заснуть. Слава Богу, дамы были на ее стороне! А вдруг Джейн ляпнет что-нибудь при Эдварде? Он по долгу службы доложит об этом, и что тогда?

О, какая это будет злая ирония, если Джейн в конце концов выдаст их всех, после того как они столько времени успешно избегали разоблачения.

Екатерине хотелось знать, что случилось с Томом. Она была рада, что рассказала ему о своих любовных историях с Фрэнсисом и Гарри. Вероятно, теперь о ней идет дурная слава как о порочной женщине, но тогда Том все понял. Он простил ей грехи бездумной юности. А что это было, как не легкомыслие! Она не заслужила такого позора!

Лишь бы Том уничтожил ее письма, мысленно молилась Екатерина. Пусть их было всего несколько. Напрасно пыталась она вспомнить, о чем в них писала. Одно заканчивалось словами: «Навеки ваша, Екатерина». Этого она не забыла. Если кто-нибудь обнаружит ее послания, вот будет кошмар! Но Том наверняка проявил благоразумие и избавился от них.

Остались ли у нее друзья? Сомнительно. Люди поспешат откреститься от падшей королевы, и прежде других — Фрэнсис и Гарри. Герцогиня и герцог отвернутся от нее. Никто не подаст голоса в ее защиту. Да и кто осмелится? Может, и к лучшему, что она вдали от всего этого, здесь, в Сионе.

Уже светало, когда беспокойные мысли перестали ее терзать, и она уснула. А потом пришла Изабель — разбудила ее и помогла одеться. Обшарпанная комната, убогое платье. Беспросветная серость во всем.

Сэр Эдвард вошел в спальню Екатерины, когда та сидела за столом, уставившись в пространство пустым взглядом, и думала, чем себя занять. Он бросил взгляд на дам, которые сидели кружком по другую сторону стола и шили, потом откашлялся и сказал:

— Леди Рочфорд, вас вызывают в Уайтхолл. Совет желает провести допрос.

Екатерина обмерла. Она не смела взглянуть на Джейн, но услышала ее смех — смех, который быстро перешел в неконтролируемый истерический хохот. С помощью стражников Эдвард вытащил ее из комнаты. Не вставая с мест, остальные женщины глядели в окно и видели, как она билась в цепких мужских руках. А потом смех затих, и Джейн скрылась из виду.

Потрясенные дамы застыли в молчании. Если бы Екатерина в тот момент не сидела в кресле, то наверняка рухнула бы на пол. Эмоциональный взрыв Джейн был равносилен признанию вины. Это конец. Надежды больше нет.

Джейн не возвращалась. Никто не знал, что с ней, по крайней мере, так говорили Екатерине. Она всячески старалась выпытать новости у Изабель, но та упрямо твердила, что ничего не знает. Екатерина подозревала худшее: что Джейн все рассказала и теперь сидит в Тауэре. Скоро придут и за ней, можно ли в этом сомневаться?