Лофтус вдруг отвернулся и закричал на человека, стоявшего на приставной лестнице в темном углу:

— Не то! Другой свет! Попробуйте ЛТМ! Укрепите софит на максимальной высоте! — Он повернулся к Норе. — Вы очень любезны, но этот кувшин действительно необходимо передвинуть.

— Мне очень жаль, — ответила Нора, — но у нас нет времени, чтобы что-то двигать, даже если бы нам этого захотелось. Этому кувшину три тысячи лет, он бесценен — его нельзя просто поднять или переставить. Для этого понадобятся специальное оборудование и специально обученный персонал… Как я уже сказала, вам придется работать с тем, что есть. Я готова оказать любую помощь, но здесь ничего не могу поделать. Мне действительно очень жаль.

Лофтус глубоко вздохнул.

— Я не могу работать с этим кувшином. Он слишком огромный и безобразный.

Нора промолчала, и он махнул рукой.

— Я поговорю об этом с Мензисом. Это на самом деле невозможно.

— Уверена, что у вас так же мало времени, как и у меня, поэтому я вас покину, — ответила Нора. — Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

Лофтус тут же отвернулся и набросился на другого возившегося в темноте бедолагу ассистента.

— Нижний кранковатор находится там же, где и провод, — на полу. Ты практически на нем стоишь. Опусти глаза, он у тебя между ног! О Господи!

Нора вышла из Зала колесниц и направилась в погребальную камеру, оставив Лофтуса ругаться с подчиненными. Кураторы расставляли артефакты в этом помещении в последнюю очередь, и сейчас, когда работа была закончена, Нора собиралась сравнить то, что получилось, с первоначальным планом. Несколько техников возились с аппаратами нагнетания тумана, установленными в огромном каменном саркофаге. Несколько часов назад был проведен генеральный прогон всего светомузыкального шоу, и Нора вынуждена была признать, что результат превзошел все ее ожидания. Каким бы придурком и сумасшедшим ни оказался Уичерли, он проявил себя блестящим ученым и отличным писателем. Написанный им сценарий был настоящим tour de force, и финал, когда Сенеф вдруг оживает и поднимается над клубами тумана, вовсе не казался дешевым трюком. Кроме того, Уичерли удалось вставить в шоу много полезной информации, и посетители должны были покинуть выставку, получив не только удовольствие, но и новые знания. Она задумалась. Странно, что такой квалифицированный археолог вдруг превратился в безумца. Нора невольно потерла покрытую синяками и все еще болевшую шею. Ей было тяжело заходить в свой кабинет после того, что случилось. Странный, трагический, необъяснимый несчастный случай… Она опять постаралась отогнать воспоминания о нападении. У нее еще будет время об этом подумать после открытия выставки.

Нора вдруг почувствовала, как ее плеча легко коснулась чья-то рука.

— Доктор Келли, если не ошибаюсь? — послышалось тихое контральто, явно принадлежавшее образованной англичанке.

Нора обернулась и увидела высокую женщину с длинными темно-рыжими блестящими волосами, одетую в старые льняные брюки, кеды и такую же непрезентабельную рабочую рубашку. Нора подумала, что это, вероятно, одна из сотрудниц, с которыми она еще не встречалась: женщину с такой яркой внешностью не запомнить было невозможно. Тем не менее, внимательно глядя на незнакомку, она была почти уверена, что где-то ее уже видела.

— Да, это я, — ответила Нора. — А вы?..

— Виола Маскелин. Я египтолог и новый приглашенный куратор шоу. — С этими словами она энергично пожала руку Норы.

Пожатие было сильным, а ладонь Виолы Маскелин показалась Норе немного шершавой. Эта женщина явно много времени проводила под открытым небом — об этом свидетельствовали ее загар и худое лицо, которое можно было даже назвать обветренным.

— Рада знакомству, — ответила Нора. — Я не ждала, что вы приедете так быстро.

— Мне тоже очень приятно, — сказала Маскелин. — Доктор Мензис очень вас хвалил, да и все здесь вас просто обожают. Доктор Мензис сейчас занят, но я решила не ждать его и пойти сюда сама, чтобы познакомиться с вами… и увидеть эту потрясающую выставку!

— Как видите, подготовка близка к завершению.

— Уверена, что у вас все под контролем. — Маскелин с одобрением посмотрела вокруг. — Меня очень удивило приглашение от музея. Не могу передать, как я была рада приехать сюда: ведь гробницы Девятнадцатой династии — моя специализация. К тому же, как ни странно это звучит, гробница Сенефа никогда серьезно не изучалась, а материалы о ней не публиковались, несмотря на то что в ней содержится наиболее полный из известных текстов Книги мертвых. Гробница всегда считалась чем-то вроде мифа — как, например, крокодилы в канализации. Это просто невероятно!

Нора улыбалась и кивала, одновременно внимательно изучая лицо женщины. Ее удивила скорость, с которой была найдена замена Уичерли, — ведь тот умер всего пару дней назад. Но в конце концов, подумала она, до открытия осталось не так уж много времени, а музей просто обязан иметь в своем распоряжении египтолога.

Виола, не замечая царящего вокруг хаоса, с восхищением осматривала гробницу.

— Какое сокровище!

Нора поймала себя на том, что ей понравилась восторженность Маскелин. Ее открытость и прямота были куда лучше, чем напыщенность и занудство какого-нибудь старого, покрытого пылью профессора.

— Я как раз проверяю размещение экспонатов и правильность надписей на табличках, — сказала она. — Если хотите, можем заняться этим вместе. Вдруг вы заметите какую-то ошибку?

— С удовольствием вам помогу, — ответила Виола, радостно улыбаясь. — Хотя, зная, что всю работу выполнил Эдриан, уверена, что никаких ошибок быть не может.

Нора бросила на нее удивленный взгляд.

— Вы были с ним знакомы?

Виола помрачнела.

— Нас, египтологов, не так уж много. Доктор Мензис рассказал мне о том, что случилось. Я не в состоянии это понять. Какой ужас вам пришлось пережить!

Нора в ответ лишь кивнула.

— Я знала Эдриана как профессионала, — продолжала Виола, уже спокойнее. — Он был замечательным египтологом, хоть и считал себя настоящим подарком для женщин. Но я никогда не думала, что… Какой ужас! — Она замолчала.

Повисла неловкая тишина. Наконец Нора взяла себя в руки.

— Он оставил о себе хорошую память, — медленно произнесла она. — Я имею в виду его работу по подготовке выставки. И хоть это звучит и банально, жизнь продолжается.

— Думаю, вы правы, — ответила Виола и уже немного веселее добавила: — Я слышала, что светозвуковое шоу — это что-то потрясающее.

— Да, и в нем будет все, даже говорящая мумия.

Виола рассмеялась:

— Звучит заманчиво!

Они продолжили путь. Нора, сверяя надписи на табличках со своими записями, в то же время незаметно разглядывала Виолу Маскелин, которая внимательно изучала содержимое стеклянных витрин. У одной из них, где была выставлена очень красивая канопа, женщины остановились.

— Боюсь, эта канопа Восемнадцатой династии, — сказала Виола. — Она кажется немного анахроничной в сравнении с другими экспонатами.

Нора улыбнулась:

— Да, я знаю. У нас нет всех нужных артефактов Девятнадцатой династии, поэтому пришлось пойти на хитрость, немного расширив временной период. Эдриан объяснил, что в захоронения, даже во времена фараонов, часто клали старинные предметы.

— Совершенно верно. И зачем только я об этом заговорила! Я слишком придираюсь к мелочам.

— Именно это качество нам и нужно.

Они обошли погребальную камеру: Нора — сверяясь со своим списком, Виола — читая надписи на табличках и внимательно разглядывая артефакты.

— Вы умеете читать иероглифы?

Виола кивнула.

— Что вы можете сказать о надписи над дверью, на которой изображен глаз Гора?

Маскелин рассмеялась:

— Это самое страшное проклятие из всех, которые мне приходилось видеть.

— В самом деле? Я думала, они все страшные.

— Напротив. Множество египетских гробниц вообще не защищены проклятиями. В этом не было необходимости: все и так знали, что грабить фараона — все равно что грабить самих богов.