— Благодарю вас, доктор. Это даже больше, чем я хотел услышать, — остановил его Маккоркл.

— Для древнего египтянина ограбление гробницы фараона было чудовищным святотатством. И тем, кто все же отваживался в нее войти, проклятие казалось вполне реальным. Чтобы лишить мертвого фараона его магической силы, грабители не только уносили из гробницы ценные вещи, но и ломали и крушили все, что в ней находилось. Только так можно было уничтожить злые чары.

— Нора, это надо будет использовать для нашей выставки, — пробормотал Мензис.

После недолгого колебания Маккоркл шагнул через порог, остальные последовали за ним.

— Второй переход бога, — сказал Уичерли, светя лучом фонарика. — Стены сплошь покрыты цитатами из «Реунупертембру» — египетской Книги мертвых.

— Как интересно! — воскликнул Мензис. — Прочитайте нам что-нибудь.

Уичерли начал негромко читать:

— «Регент Сенеф, чье слово — истина, заклинает: «Хвала и благодарение тебе, о Ра! Тебе, подобному золоту! Тебе, освещающему два царства с самого своего рождения! Твоя мать принесла тебя на руках, и ты осветил путь, по которому следует Диск. О Великий Свет, проплывающий по Ну, ты даешь жизнь многим поколениям, питая их из глубинных источников твоих вод». Это заклинание покойного Сенефа, обращенное к богу солнца Ра. Текст вполне характерен для Книги мертвых.

— Я слышала о Книге мертвых, — сказала Нора, — но знаю о ней очень немного.

— В основе ее лежат заклинания, заговоры и магические формулы. Они помогали умершим преодолеть путь через загробное царство и выйти на Тростниковое поле — древнеегипетский эквивалент Неба. Ночь после погребения фараона его подданные проводили в тревожном ожидании: ведь если бы с ним что-то случилось в царстве мертвых и он не возродился бы утром, солнце больше никогда бы не взошло. Мертвому царю необходимо было знать заклятия, тайные имена змей и прочие колдовские вещи, чтобы благополучно завершить путешествие. Потому-то все это и написано на стенах гробницы — Книга мертвых была набором подсказок для покойников, желающих обрести вечную жизнь.

Уичерли засмеялся и осветил фонариком четыре ряда иероглифов, нанесенных на стену красной и белой красками. Остальные подошли поближе, поднимая клубы серой пыли.

— Это Первые врата мертвых, — продолжал Уичерли. — Здесь изображен фараон, садящийся в барку бога солнца и направляющийся в загробное царство, где его приветствует толпа мертвых. Достигнув Четвертых ворот, они оказываются в ужасной пустыне Сокот, и барка тут же волшебным образом превращается в змею, которая переносит их через раскаленные пески… А вот очень драматический момент: в полночь душа бога Ра соединяется с его телом — мумифицированными останками.

— Простите, что перебиваю вас, доктор, — вмешался Маккоркл, — но нам нужно осмотреть еще восемь комнат.

— Да, конечно. Извините, пожалуйста.

Они направились к дальнему концу камеры. Там, за глубоким проемом, оказались круто уходящие вверх и исчезающие в темноте ступени.

— Этот проход тоже заваливали булыжником, — сказал Уичерли, — чтобы обезопасить гробницу от воров.

— Будьте осторожны, — пробормотал Маккоркл, поднимавшийся первым.

Уичерли обернулся к Норе и протянул ей руку с безупречным маникюром:

— Позвольте вам помочь.

— Думаю, я вполне смогу справиться сама, — ответила она. Такая старомодная учтивость позабавила девушку. Увидев, как осторожно ступает Уичерли в своих еще недавно начищенных до блеска, а теперь покрытых пылью ботинках, Нора решила, что у него гораздо больше шансов поскользнуться и свернуть себе шею.

— Осторожно! — крикнул Уичерли Маккорклу. — Если эта гробница сооружена по обычному образцу, вверху должен быть колодец.

— Колодец? — удивился Маккоркл.

— Глубокая шахта, служившая ловушкой для непрошеных гостей. Кроме того, в колодце скапливалась вода, что предотвращало затопление гробницы в периоды, когда вся Долина царей покрывалась водой. Хотя такое, надо сказать, случалась нечасто.

— Даже если колодец и цел, через него наверняка перекинут мост, — предположил Мензис. — Не забывайте, что здесь когда-то была выставка.

Все осторожно двинулись дальше, и лучи фонариков наконец осветили шаткий деревянный мостик, переброшенный через шахту глубиной по меньшей мере пятнадцать футов. Маккоркл, знаком приказав своим спутникам остановиться, внимательно осмотрел его, светя себе фонариком, потом сделал осторожный шаг вперед. Внезапно раздавшийся громкий треск заставил Нору вздрогнуть. Маккоркл в страхе схватился за перила. Но, к счастью, это был всего лишь звук усаживающегося дерева — мостик выдержал.

— Он все еще вполне надежен, — сделал вывод Маккоркл. — Идите по одному.

Нора осторожно прошла по узкому мостку.

— Невозможно поверить, что когда-то это было частью экспозиции. Как удалось вырыть такой колодец под фундаментом музея?

— Должно быть, была пробита подстилающая порода, — раздался сзади голос Мензиса. — Надо будет все выяснить.

За мостом оказался еще один порог.

— Теперь перед нами средняя гробница, — сказал Уичерли. — Здесь была еще одна замурованная дверь. Какие прекрасные фрески! Вот изображение встречи Сенефа с богами и еще несколько строк из Книги мертвых.

— Опять проклятия? — спросила Нора, глядя на глаз Гора, нарисованный прямо над когда-то замурованной дверью.

Уичерли посветил фонариком:

— Гм-м. Такой надписи я никогда раньше не видел. «Место, которое запечатано. Тот, кто ложится в закрытое место, возрождается душой Ба, находящейся в нем. Тот, кто входит в это место, лишается души Ба. Да решит глаз Гора, остаться мне невредимым или быть проклятым, о великий бог Осирис!»

— Звучит как проклятие, — сказал Маккоркл.

— Думаю, это всего лишь неизвестные строки из Книги мертвых. Чертова книга насчитывает почти двести глав, и еще никому не удалось прочесть ее целиком.

Средняя гробница представляла собой просторный зал со сводчатым потолком и шестью огромными каменными колоннами, густо покрытыми иероглифами и фресками. Норе показалось невероятным, что помещение такого размера и так богато украшенное могло быть более полувека скрыто от всех в недрах музея.

Уичерли отвернулся. Луч его фонарика один за другим выхватывал из темноты участки росписи, покрывающей стены.

— Это очень необычная камера — Зал колесниц, древние называли ее Залом защиты от врагов. Здесь хранилось военное снаряжение, которое могло понадобиться фараону в загробной жизни: колесница, лук со стрелами, лошади, мечи, кинжалы, дубинки и шесты, шлем и кожаные доспехи.

Луч фонарика замер на фризе с изображением сотен сваленных в кучу обезглавленных тел. Рядом виднелись ряды голов. Земля вокруг была залита кровью. Древний художник не забыл и о такой реалистичной детали, как вывалившиеся языки.

Миновав множество переходов, они оказались в комнате, которая казалась несколько меньше остальных. С одной стороны стену украшала фреска со сценой взвешивания сердец, уже встречавшаяся им ранее, но гораздо большего размера. Рядом располагалось внушающее ужас изображение Аммута.

— Зал истины, — произнес Уичерли. — Суда не мог избежать даже фараон — в нашем случае Сенеф, который обладал почти такой же властью, как фараон.

Маккоркл что-то пробормотал и исчез в соседней камере. Остальные последовали за ним. Это оказался еще один просторный зал со сводчатым потолком, являвшим собой усыпанное звездами ночное небо. Стены зала были сплошь покрыты иероглифами. В центре стоял огромный гранитный саркофаг, оказавшийся пустым. В каждой стене имелась большая черная дверь.

— Это очень необычная гробница, — произнес Уичерли, водя лучом фонарика по полу и стенам зала. — Такого я и представить себе не мог. Получив ваше приглашение, доктор Мензис, я подумал, что гробница будет небольшой, но, конечно, очень красивой. Но это же настоящая громадина! Откуда она здесь взялась?

— Это очень интересная история, — ответил Мензис. — Когда Наполеон в 1789 году завоевал Египет, одним из его трофеев стала эта гробница, которую он разобрал, блок за блоком, чтобы перевезти во Францию. Однако после того как Нельсон разгромил французов в знаменитом сражении при Абукире, один шотландский капитан присвоил гробницу себе. Некоторое время она стояла в его поместье на Шотландском нагорье, но в девятнадцатом веке последний потомок моряка, седьмой барон Рэттрей, которому очень нужны были деньги, продал гробницу кому-то из первых попечителей музея. Тот, в свою очередь, переправил ее через Атлантический океан и установил на этом самом месте, когда музей еще только строился.