«Полиция допрашивает Джорджа Каплана, известного геммолога. Он ехал по приглашению музея на процедуру идентификации Сердца Люцифера, когда его похитили на Манхэттене рядом с собственным домом. Источники, близкие к следствию, сообщают, что грабитель принял обличие геммолога, чтобы получить доступ к бриллианту. Полиция полагает, что вор до сих пор может скрываться в здании „Трансглобал“, где сейчас ведутся усиленные поиски…»

Пендергаст выключил радио.

— Почему ты думаешь, что Диоген услышит эту новость? — спросил Д'Агоста.

— Непременно услышит. Он в растерянности. Бриллиант добыть не удалось. Он страдает, он раздражен. Остается слушать, ждать, размышлять. А когда узнает, что случилось, у него будет единственный выход.

— Ты хочешь сказать, он знает, что бриллиант украл ты?

— Уверен в этом. К какому еще заключению он может прийти? — Пендергаст злобно улыбнулся. — Он поймет. А так как другой возможности послать мне весточку у него нет, то он позвонит.

Зажглись фонари, на пустой проспект пролился светло-желтый свет. Температура понизилась, с Гудзона дул пронизывающий ветер, наметая на набережную блестящие снежные хлопья.

Телефон зазвонил.

Пендергаст выдержал секундную паузу. Затем нажал крошечную кнопку и молча стал ждать.

— Ave, frater, — произнес голос.

Молчание. Д'Агоста смотрел на Пендергаста. В отраженном свете уличных фонарей лицо агента казалось выточенным из алебастра. Губы беззвучно шевелились.

— Так ли приветствуют блудного брата? Неодобрительным молчанием?

— Я здесь, — сказал Пендергаст напряженным голосом.

— Ты здесь! Какая честь. Это обстоятельство почти вознаграждает меня за то, что пришлось тебе позвонить. Однако оставим любезности. У меня единственный вопрос: это ты украл Сердце Люцифера?

— Да.

— Почему?

— Сам знаешь, почему.

Теперь замолчал Диоген, слышно было, как он медленно выдохнул.

— Брат, брат…

— Я тебе не брат.

— А вот тут ты ошибаешься. Мы братья, хотим того или нет. И это родство делает нас такими, какие мы есть. Ты и сам знаешь, Алоиз.

— Я знаю, что ты — больной человек и тебе нужна помощь.

— Верно, я болен. Никто не поправляется от болезни, с которой родился. Такую болезнь излечивает только смерть. Но если уж на то пошло, мы все больны, и ты больше, чем все другие. Да, мы братья в болезни и во зле.

Пендергаст промолчал.

— И опять мы обмениваемся любезностями! Может, перейдем к делу?

Ответа не последовало.

— Тогда обсуждение начну я. Сначала позволь выразить искреннее восхищение тем, что за один день ты сделал то, на что у меня ушли годы, и в результате я потерпел поражение.

Д'Агоста услышал редкие хлопки ладоней.

— Думаю, надо устроить небольшой торг. Некая персона в обмен на камень. Иначе ты не сделал бы того, из-за чего пришлось потрудиться.

— Ты рассуждаешь правильно. Но сначала…

Голос Пендергаста дрогнул.

— Хочешь знать, жива ли она?

Диоген выдержал долгую паузу. Д'Агоста украдкой глянул на Пендергаста. Тот сидел неподвижно, лишь маленькая мышца под правым глазом чуть заметно подергивалась.

— Да, в настоящее время она еще жива.

— Если ты тронешь волосок на ее голове, я найду тебя на краю света.

— Ну-ну! Коли зашел разговор о женщинах, давай потолкуем о молодой особе, которую ты держишь взаперти в доме нашего покойного предка. Если она действительно «молода», в чем я начинаю сомневаться. Меня разбирает любопытство. Чувствую, что на поверхности видна всего лишь крошечная вершина айсберга. В ней есть скрытые грани, зеркала внутри зеркал. А на фундаментальном уровне, чувствую, что-то в ней сломано.

На протяжении этого монолога Пендергаст заметно напрягся.

— Послушай меня, Диоген. Держись от нее подальше. Если снова к ней подберешься, я…

— Что? Убьешь меня? Тогда моя кровь будет на твоих руках — еще больше, чем есть — как и кровь четверых твоих друзей. Потому что за все это отвечаешь ты, frater. Сам знаешь. Ты сделал меня таким, каков я есть.

— Я тебе ничего не сделал.

— Прекрасно сказано! Прекрасно сказано!

В трубке раздался сухой смех. Д'Агоста почувствовал, как по спине пробежал холодок.

— Перейдем к делу, — сказал Пендергаст.

— К делу? Когда разговор стал интересным? Разве не хочешь поговорить о своей полной и безусловной ответственности за все, что случилось? Спроси любого семейного психиатра, и он тебе скажет, как важно выговориться. Frater.

Неожиданно Д'Агоста взорвался:

— Диоген! Слушай меня, безумный подонок! Говори сразу, тебе нужен бриллиант? Дерьмо тебе собачье, а не бриллиант.

— Нет бриллианта, нет Виолы.

— Если ты причинишь вред Виоле, я возьму кувалду, разобью камень вдребезги и пошлю тебе пыль. Если думаешь, что я шучу, продолжай болтовню.

— Пустые угрозы.

Д'Агоста ударил кулаком по приборной доске, раздался страшный треск.

— Эй! Поосторожней!

В голосе послышалась паника.

— Тогда прекрати свои выкрутасы.

— Глупость — стихийная сила, и я ее уважаю.

— Пустая болтовня.

— Мы будем действовать на моих условиях, — сказал Диоген. — Слышишь меня? На моих условиях!

— Я выдвигаю два условия, — спокойно сказал Пендергаст. — Первое: обмен должен произойти на Манхэттене через шесть часов. Второе: осуществлен он должен быть так, чтобы ты не смог меня обмануть. Теперь изложи свой план, а я его оценю. У тебя имеется всего один шанс.

— Ты выдвигаешь не два, а целых пять условий. Еще бы, братец, еще бы! Должен признать, проблема не простая. Перезвоню через десять минут.

— Через пять.

— Новые условия?

И телефон замолчал.

Наступила долгая пауза. На лбу Пендергаста появилась испарина. Он вынул из кармана пиджака шелковый платок, промокнул лоб и положил платок на место.

— Мы можем ему доверять? — спросил Д'Агоста.

— Нет. Никогда. Но не думаю, что за шесть часов он сможет придумать что-то, чтобы обдурить нас. И если он хочет Сердце Люцифера, а хочет он его с такой страстью, какой мы с тобой понять не в состоянии, то этой страсти мы можем доверять.

Телефон снова зазвонил, и Пендергаст нажал на кнопку.

— Да?

— Ладно, frater. Небольшой тест для проверки знаний в области городской географии. Знаешь место, которое называется «Железные часы»?

— Железнодорожный поворотный круг?

— Отлично! А знаешь, где он находится?

— Да.

— Хорошо. Совершим обмен там. Ты наверняка захочешь взять с собой своего верного оруженосца Винни.

— Да.

— Слушай внимательно. Я встречу тебя там… без шести минут в полночь. Войди в туннель VI и встань под фонарь. Пусть Винни остается в темноте и прикрывает тебя, если хочешь. Он может взять с собой оружие на выбор. Я поведу с вами честную игру. Ты тоже можешь вооружиться. Стрельбы не предполагается, если только что-то не сорвется. Но сорваться ничего не должно. Я хочу свой бриллиант, а ты хочешь свою Виолу да Гамба. Если знаешь расположение «Железных часов», то поймешь, что это лучшее место для нашей сделки.

— Понимаю.

— Так. Неужели я заслужил твое одобрение, братец? Поверил, что обманывать тебя не собираюсь?

Пендергаст на мгновение задумался.

— Да.

— Тогда a presto[143].

И телефон замолк.

— Меня этот подонок в дрожь вгоняет, — сказал Д'Агоста.

Пендергаст долго молчал. Потом снова промокнул лоб платком.

Д'Агоста заметил, что руки Пендергаста слегка дрожат.

— Ты нормально себя чувствуешь? — спросил он.

Пендергаст покачал головой.

— Давай покончим с этим.

Но вместо того чтобы двигаться, он сидел, глубоко задумавшись. Потом, кажется, пришел к какому-то решению. И, к удивлению Д'Агосты, взял его за руку.

— Я хочу тебя кое о чем попросить, — сказал Пендергаст. — Заранее предупреждаю: тебе как партнеру и другу это не понравится. Но ты должен поверить: это единственный способ. Другого решения нет. Ты сделаешь это?