Затем Каплан вытащил хирургические перчатки.

— Я готов. Дайте мне ключ.

— Прошу прощения, мистер Каплан, но по правилам коробку должен открыть я, — сказал начальник охраны.

Каплан раздраженно махнул рукой.

— Хорошо, пусть будет по-вашему. Не уроните его, сэр. Бриллианты хотя и твердые, но бьются так же легко, как стекло.

Бек склонился над коробкой, вставил ключ и поднял крышку. Все глаза устремились в одну точку.

— Не дотрагивайтесь до него голыми потными руками, — резко сказал Каплан.

Начальник охраны отступил. Каплан извлек из коробки камень так небрежно, будто это был мячик для игры в гольф. Положил перед собой на бархат. Открыл лупу и склонился над бриллиантом.

Неожиданно он выпрямился и заговорил резким, высоким, бранчливым голосом.

— Прошу прощения, но я не могу работать, когда рядом кто-то стоит, тем более за спиной. Я бы вас попросил!

— Конечно, конечно, — сказал Грейнджер. — Сделаем шаг назад и освободим пространство господину Каплану.

Все отступили. Снова Каплан склонился над камнем. Он взял его пинцетом с четырьмя лапками, перевернул. Отложил лупу.

— Подайте фильтр Челси[141], — резко сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно.

— А что это такое? — спросил Бек.

— Белый продолговатый предмет, вон там.

Начальник охраны передал ему фильтр. Каплан открыл его, снова оглядел камень. При этом он что-то неразборчиво бормотал.

— Все ли вас устраивает, господин Каплан? — предупредительно спросил Грейнджер.

— Нет, — ответил геммолог.

Атмосфера в хранилище стала несколько напряженной.

— Может, вам света недостаточно? — спросил президент.

Холодное молчание.

— Подайте даймонд-тестер. Нет, не этот. Тот.

Бек подал ему странное устройство с острым концом. Очень осторожно Каплан тронул им камень. Раздалось тихое гудение, загорелся зеленый свет.

— Гм. По крайней мере, мы знаем, что это не муассанит[142], — сказал геммолог и передал свой инструмент Беку.

Тому явно не нравилась роль ассистента.

Снова бормотание.

— Полярископ, будьте добры.

После нескольких неудачных попыток Бек подал ему тот что требовалось.

Долгий осмотр. Хмыканье.

Каплан встал, огляделся, посмотрел на каждого в отдельности.

— Насколько я могу судить, учитывая ужасное освещение, это — фальшивка. Хорошая подделка, но тем не менее подделка.

Наступило молчание. Смитбек украдкой глянул на Коллопи. Лицо директора музея стало мертвенно-бледным.

— Вы уверены? — спросил президент.

— Как я могу быть уверен? Как можно приглашать такого эксперта, как я, делать заключение о цветном бриллианте при флуоресцентном освещении?

Молчание.

— Но разве вам не следовало принести с собой лампу? — спросил Грейнджер.

— Мою лампу? — заорал Каплан. — Сэр, простите меня, но ваша невежественность поразительна. Это же цветной бриллиант, разве можно осматривать его при свете лампы? Мне необходимо настоящее освещение. Натуральное. Ничто другое в этом случае не годится. Где вы слышали, чтобы специалисты осматривали под флуоресцентной лампой лучший в мире бриллиант? Вы нанесли оскорбление моей профессии.

— Вы должны были предупредить, когда мы договаривались о встрече, — сказал Бек.

— Я полагал, что имею дело с просвещенной страховой компанией, имеющей представление о драгоценных камнях! Я понятия не имел, что меня притащат осматривать бриллиант в душном подвальном хранилище. Не говоря уже о том, что полдюжины людей дышат мне в затылок, словно я обезьяна в зоопарке. Вот вам мое заключение: скорее всего, это подделка, но для того чтобы сказать точно, требуется осмотреть камень при естественном освещении.

Каплан скрестил руки и свирепо посмотрел на президента.

Смитбек болезненно сглотнул.

— Что ж, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал четко. — Этого я и ожидал. Теперь у меня есть материал для статьи.

— Что за статья? — повернулся к нему Коллопи. — Никакой статьи. Ничего определенного сказано не было.

— Я согласен, — дрожащим голосом произнес Грейнджер. — Не будем делать поспешных выводов.

Смитбек пожал плечами.

— Мой источник сообщил мне, что бриллиант — подделка. Теперь вот и сам мистер Каплан это подтверждает.

— Прозвучало ключевое слово — «возможно», — сказал Грейнджер.

— Минуточку. — Коллопи повернулся к Каштану. — Вам нужен естественный свет, для того чтобы сказать с уверенностью?

— Разве не это я только что сказал?

Коллопи обратился к президенту страховой фирмы:

— Может, у вас есть где-нибудь место, где он сможет рассмотреть камень при естественном освещении?

Наступила пауза.

Коллопи поднялся с места.

— Грейнджер, — сказал он внушительным голосом, — сохранность этого камня в сфере вашей ответственности.

— Мы можем принести камень в комнату правления, — сказал Грейнджер. — На восьмой этаж. Там много света.

— Извините, мистер Грейнджер, — вмешался Бек, — наши правила очень жесткие: бриллиант не может покинуть хранилище.

— Вы слышали, что сказал этот человек. Ему нужен другой свет.

— Со всем уважением, сэр, но я обязан соблюдать инструкции, и даже вы не можете этого изменить.

Президент махнул рукой.

— Глупости! Решается вопрос исключительной важности. Мы, конечно же, можем сделать исключение из правил.

— Я соглашусь на это только при наличии письменного разрешения, заверенного нотариусом.

— Хорошо. Среди нас находится директор музея и… вы ведь нотариус, Фостер?

Лорд кивнул.

— Доктор Коллопи, вы дадите необходимое письменное разрешение?

— Конечно. Это надо решить тотчас же.

Лицо его было серым, почти мертвенным.

— Фостер, составьте документ.

— Как начальник службы безопасности я решительно возражаю, — спокойно произнес Бек.

— Мистер Бек, — сказал Грейнджер, — я уважительно отношусь к вашему служебному рвению. Однако не думаю, что вы вполне понимаете ситуацию. У нас в музее лимит на страховку в сто миллионов долларов, но Сердце Люцифера застраховано отдельно, и одним из условий хранения камня в вашей компании является то, что в этом случае существует неограниченная ответственность. В какую бы сумму алмазная биржа ни оценила стоимость камня, мы обязаны платить. Мы должны узнать ответ на вопрос: является ли камень настоящим, и ответ мы должны получить немедленно.

— Тем не менее, — возразил Бек, — я по-прежнему возражаю против выноса камня из хранилища.

— Мы примем ваше заявление к сведению. Фостер? Составьте документ и подайте доктору Коллопи на подпись.

Секретарь взял лист чистой бумаги из кармана пиджака, написал несколько строк. Коллопи, Грейнджер и Макгиган подписали его, а Фостер заверил своей подписью.

— Пойдем, — сказал президент.

— Я вызову охранников, — мрачно сказал Бек.

Смитбек заметил, что начальник охраны вынул из-за пояса пистолет, проверил его и вернул на место.

Каплан взял камень пинцетом с четырьмя лапками.

— Это сделаю я, мистер Каплан, — спокойно сказал Бек.

Он взял пинцет за черенок и осторожно уложил камень в бархатную коробочку. Затем закрыл крышку, запер на замок, ключ положил в карман и сунул коробку под мышку.

Все ждали, пока Каплан упакует свои инструменты. Заперли внутренние двери. Несколько минут спустя открылась внешняя дверь. И снова они миновали несколько массивных дверей. На выходе их поджидала группа вооруженных охранников. Охранники довели их до лифта, и через пять минут Смитбек очутился в небольшой, но чрезвычайно элегантной комнате, отделанной каким-то экзотическим деревом. Сквозь дюжину широких окон лился дневной свет.

Бек поставил двоих охранников в коридоре, а двери изнутри запер на ключ.

— Прошу всех отойти на несколько шагов, — распорядился он. — Мистер Каплан, теперь вам удобно?