— Грэйбл? — сказал Рокер, открывая совещание.

Грэйбл пошелестел бумагами.

— Как вы уже знаете, комиссар, палаточный городок становится проблемой. Большой проблемой.

Комиссар отреагировал лишь тем, что темные круги под его глазами стали еще темнее.

— У меня, — продолжил Грэйбл, — через улицу от самого замечательного дома в округе — да и вообще во всем городе — засели сотни людей. Они ссут и срут, где приде… — Тут его глаза стрельнули в сторону Хейворд. — Прошу прощения, мэм.

— Ничего страшного, капитан, — решительно заявила она. — Мне знакомы оба термина и те физиологические процессы, которые они обозначают.

— Дальше, — попросил Рокер, и Хейворд уловила едва заметный проблеск насмешки в его бесконечно усталых глазах.

— Нас уже затра… — еще один взгляд в сторону Хейворд, — замучили звонками важные персоны. Вы знаете, сэр, о ком я. Они просят, нет, они рвут и мечут, требуя, чтобы мы приняли меры. И они правы. Кто вообще разрешил этот сбор в парке?!

Хейворд поерзала. Ей бы расследовать дело Катфорта, а не выслушивать доклады капитана соседнего округа о том, кто кому чего не разрешал.

— Лагерь не протестует против власти, не требует свободы слова, — продолжал Грэйбл. — Просто религиозные фанатики скучковались вокруг так называемого преподобного Бака, который, кстати, оттрубил девять лет за убийство второй степени: застрелил кассира за жвачку.

— Вот как? — пробормотал Рокер. — Тогда почему не убийство первой степени?

— Апелляция скостила. Я к тому, комиссар, что Бак — не просто фанатик. Он опасен. А проклятая «Пост» бьет в барабан и подливает масла в огонь. С каждым днем ситуация обостряется.

Хейворд была в курсе происходящего, так что мысленно переключила канал «Грэйбл» на «д'Агоста в Италии». Черт, а ведь он запоздал с последним выходом на связь. Вот кто настоящий коп, но толку что: повышение получают штабные крысы вроде Грэйбла.

— Одним округом проблема не ограничивается. Страдает весь город. — Грэйбл положил руки на стол ладонями вверх. — Дайте мне отряд спецназа, и я достану этого преподобного еще до того, как начнется мятеж.

— Затем мы здесь и собрались, капитан, — произнес Рокер, — чтобы найти решение, как предотвратить мятеж.

— Вот именно, сэр.

— Уэнтворт? — обратился комиссар к человеку слева.

Его Хейворд видела впервые, и кто он был, не знала. Знаков отличия на костюме Уэнтворта она не заметила. Уэнтворт даже выглядел не как полицейский.

Он смотрел на свои сложенные домиком пальцы из-под полузакрытых век. А прежде чем ответить, вздохнул — протяжно и медленно.

«Психолог», — решила Хейворд.

— Раз уж речь зашла об этом… э-э… Баке, — заговорил Уэнтворт. — Без собеседования прийти к окончательным выводам трудно. Из того, что я уже видел, могу заключить: у Бака — четко выраженная психопатология. Налицо симптомы маниакального синдрома, возможно даже, комплекса мессии. Есть большая вероятность, что Бак страдает манией преследования. И я бы не рекомендовал посылать к нему группу спецназа. — Он задумался, сделав паузу. — Прочие люди в лагере — просто последователи. Они ответят в точности, как ответит Бак: жестоким сопротивлением или же сотрудничеством, то есть последуют примеру лидера. Можно предположить, что движение распадется само собой, если изолировать Бака.

— Так и есть, — сказал Грэйбл. — Но как это сделать без помощи спецназа?

— Насилие здесь — последний метод. Я бы порекомендовал отправить в лагерь офицера или двоих — безоружных, настроенных дружелюбно, предпочтительно симпатичных женщин. Так мы и выманим Бака. Арестуем без провокаций, быстро и с хирургической точностью. Городок рассосется за день, а последователи уйдут к другому гуру, на концерт «Грейтфул Дэд» или еще куда. В общем, вернутся к прежним занятиям. — Еще один долгий вздох. — Я решительно рекомендую поступить именно так.

Хейворд не удержалась и закатила глаза. Бак — шизофреник? По его речам, которые так бережно цитирует «Пост», ни за что не скажешь, будто у преподобного нарушен мыслительный процесс.

Рокер, собиравшийся было перейти дальше, заметил выражение ее лица.

— Хейворд, вам есть что возразить?

— Да, сэр. Я, конечно, согласна с некоторыми суждениями мистера Уэнтворта, но при всем моем уважении не могу согласиться с его советом.

Уэнтворт посмотрел на Хейворд с сочувствием, как смотрят на неучей. Конечно, его следовало бы назвать «доктор», а никак не «мистер». Но сейчас уже поздно, а неприязнь психолога сделалась почти осязаемой. Ну и пошел он!

— Такого понятия, как «арест без провокаций», не существует, — продолжила Хейворд. — Не сработает ни одна попытка проникнуть в лагерь и увести Бака. Если он и безумен, то безумен, как чертов гений, и откажется пойти добровольно. А как только появятся наручники, ваши «предпочтительно женщины», как бы привлекательны они ни были, попадут в скверную ситуацию.

— Комиссар, — вмешался Грэйбл, — этот человек издевается над законом. Я каждый день получаю тысячи звонков от бизнесменов и жителей Пятой авеню. А раз уж они звонят мне, то наверняка звонят и мэру. — Он замолчал, позволяя фразе осесть в умах.

— Я, представьте себе, в курсе, что они звонят мэру, — невесело произнес Рокер.

— Тогда вы знаете, сэр, что мы не в состоянии позволить себе роскошь сидеть и ждать. Нужно что-то делать. Может, есть альтернативные решения? Наверное, капитан Хейворд уже нашла идею получше? Хотелось бы выслушать. — Тяжело дыша, Грэйбл откинулся на спинку стула.

— Капитан Грэйбл, — холодно заговорила Хейворд, — вышеупомянутые бизнесмены и жители района не должны толкать полицию на поспешные и необдуманные действия.

«Проще говоря, — подумала она, — шли бы они да отодрали друг дружку где-нибудь в тихом месте».

— С вашей колокольни легко судить, капитан детективов. Я вынужден созерцать этот сброд круглыми сутками, но если бы вы раскрыли убийство Катфорта, данная проблема не свалилась бы нам на головы.

С каменным лицом Хейворд кивнула. Один — ноль в пользу Грэйбла.

— Коли уж мы заговорили об этом, — обратился к ней Рокер, — как продвигается расследование, капитан?

— Наши эксперты работают над новой уликой. Мы проверяем людей, которым Катфорт звонил за последние трое суток. По записям камер наблюдения в его доме пробиваем жильцов и гостей. И конечно же, ФБР сейчас идет по следу в Италии и обещает результаты. — Хейворд лила воду и прекрасно это понимала. Но в том-то и было дело, что ничего нового они пока не родили.

— Ну так что же вы предлагаете по поводу Бака? — Грэйбл, видя, что обскакал Хейворд, принял воинственный вид.

— Я бы подошла еще менее агрессивно. Будем пороть горячку — только подстегнем ситуацию. С Баком надо просто поговорить. Пошлите к нему человека, пусть он объяснит, что его последователи вредят муниципальной собственности и беспокоят жителей округа. В глубине души Бак — человек ответственный. Я не сомневаюсь, он отошлет всех домой, чтобы они побрились, приняли душ и, в конце концов, посрали по-человечески. Предложите Баку сделку — он отсылает поселенцев лагеря по домам, а мы разрешаем провести демонстрацию. Отнеситесь к нему, как к разумному члену общества. В понедельник в восемь часов дайте спокойно провести демонстрацию в дальнем конце стадиона «Флэшинг мидоуз», и больше вы этих людей не увидите.

Глаза Рокера вновь цинично блеснули. Но что это было: одобрение или насмешка, Хейворд не поняла. Сослуживцы любили Рокера, и репутацию он имел отличную. Однако комиссар печально прославился тем, что по его лицу никто ничего не мог прочесть.

— Бак — разумный член общества? — переспросил Грэйбл. — Да он убийца, возомнивший себя Христом! Как с ним общаться? «О, Иисусе, не угодно ли провести демонстрацию?»

Психолог прыснул. Хейворд взглянула на него, он — на нее. Взгляд Уэнтворта проникся еще большим сочувствием. Похоже, он знает что-то такое, чего не знает Хейворд. Скорее всего совещание устроили ради проформы, а решение приняли загодя.