Он встал. Ноги не слушались, на лице холодели капли воды: слезы? роса? Казалось, произошло чудо. Сглотнув, д'Агоста еле слышно просипел:

— Как…

Пендергаст покачал головой и глянул в сторону пещеры.

— Думаю, ваш охранник наконец решил проблемы с обувью.

Обернувшись ко второму конвоиру, фэбээровец одарил его ледяной улыбкой. Побледнев, охранник что-то забормотал сквозь кляп.

— Покажите палец, — обратился Пендергаст к д'Агосте.

Д'Агоста совсем забыл о ранении. Взяв напарника за руку, Пендергаст изучил рану.

— Нож был острый, но вы счастливчик: ни кость, ни корень ногтя не задеты.

Он оторвал кусок от края своей рубашки и забинтовал им палец д'Агосты:

— Хорошо бы доставить вас в больницу.

— К черту! Идем за Баллардом.

Пендергаст приподнял брови.

— Просто восхитительно, как совпадают наши намерения. Да, сейчас самое подходящее время. Что же до пальца…

— Забудьте про палец.

— Как пожелаете. Возьмите ваш табельный. — Пендергаст передал ему «глок», а свой «лес баер» приставил к виску охранника. — У тебя один шанс — только один: указать нам наилучший путь к выходу. Я уже порядком изучил план этого места, так что не пытайся меня обмануть — получишь пулю в темечко. Ясно?

Медленно и сбивчиво охранник заговорил.

Часом позже Пендергаст и д'Агоста ехали по Виа-Вольтеррана — огороженной каменными стенами темной дороге, что извивалась у подножия холмов, к югу от города. На вершинах перемигивались бледные огоньки.

— Как вам удалось? — Д'Агоста все еще не верил в спасение.

Напарники не переоделись, и в темноте были видны только руки и лицо Пендергаста, которому скупой свет приборной панели придавал суровый вид.

— Должен признать, поначалу я растерялся. Повезло, что нас решили убить по очереди. Это стало их первой ошибкой, а второй — чрезмерная уверенность в себе и невнимание. Третьей — то, что мой убийца очень плотно прижал ко мне пистолет, и я определил, где оружие. В манжетах рукавов, краешках штанин и других местах я всегда ношу маленькие инструменты — старый цирковой трюк. Так я справился с наручниками. К счастью, итальянские «браслеты» — топорной работы. На краю колодца я обездвижил противника ударом в солнечное сплетение, затем освободился от повязки на глазах и кляпа. Выстрелив в воздух, я спихнул в карьер большой камень. Потом разъяснил конвоиру, чтобы он велел привести вас, и он выполнил мою просьбу. Как ни жаль, второго пришлось застрелить — с обоими я бы не справился… Хладнокровное смертоубийство не по мне, но ничего не поделаешь.

Он замолчал, а д'Агоста почувствовал, как растет гнев. Ему не было жаль. В пальце, в такт биению сердца, вновь зажглась пульсирующая боль.

Баллард заплатит сполна.

Машина плавно обогнула поворот, и впереди д'Агоста увидел силуэт виллы на фоне неясного свечения ночного неба — зубчатую башню, обрамленную кипарисами.

— Когда-то, — пробормотал Пендергаст, — сюда отправили в ссылку Макиавелли.

Нырнув в аллею, машина поехала вдоль древней стены. У железных ворот Пендергаст притормозил и свернул с дороги. Спрятав автомобиль в оливковой роще, напарники направились к воротам.

— Я все же рассчитывал на серьезную охрану, — сказал Пендергаст, быстро изучив замок. — А здесь даже ворота не заперты.

— Вы уверены, что это та самая вилла?

— Да. — Фэбээровец медленно приоткрыл створки ворот.

Перед усадьбой раскинулся великолепный парк. К холму, усаженному оливковыми рощами, вела дорожка, по обеим сторонам которой выстроились кипарисы. Опустившись на четвереньки, Пендергаст принялся изучать еле заметные следы на гравии. Затем встал и кивнул в сторону густого леса зонтичных сосен.

— Нам туда.

Ведя д'Агосту по сосновому лесу, Пендергаст то и дело останавливался — видимо, высматривал следы охранных систем.

— Странно, — бормотал он себе под нос. — Очень странно.

Вскоре они вышли к аккуратно подстриженной лавровой изгороди. Пендергаст искусно управился с замком на калитке, и вслед за ним д'Агоста вошел в типичный итальянский сад, с клумбами лаванды и ноготков, окаймлявшими невысокие самшитовые барьеры, которым придали прямоугольную форму. В центре белела мраморная статуя фавна — получеловек-полукозел играл на свирели, из которой в заросший пруду его ног с плеском выливалась вода. А над всем этим возвышался темный фасад виллы.

Огромное здание покрывала бледно-желтая штукатурка. Под самой черепичной крышей вокруг четвертого этажа пробегала лоджия — ряд колонн, увенчанных полукруглыми арками. Единственным признаком жизни казался огонек, трепетавший в окне второго этажа, где, наверное, был большой зал.

Даже у внешней стены не было никаких признаков охраны или охранной системы.

— Как-то это ненормально, — прошептал Пендергаст.

— Может, Балларда нет?

Напарники проходили под огромными окнами, и в ноздри ударил запах. Гнев д'Агосты мгновенно сменился недоверием, а после в душу закрался и страх.

— Сера, — произнес д'Агоста.

— Сера, — согласился агент.

Инстинктивно коснувшись крестика, д'Агоста последовал за Пендергастом к главному входу.

— Открыто, — сказал фэбээровец и проскользнул внутрь.

Мгновение д'Агоста колебался, затем вошел в дом. На входе они с товарищем задержались, чтобы оглядеть великолепный сводчатый потолок, скрытый под слоем обманчиво объемных старинных фресок.

Усилился запах серы, а еще — фосфора и горелого жира.

В зал на второй этаж вела широкая лестница. Д'Агоста поднялся за Пендергастом к сводчатому коридору и направился к массивным деревянным дверям с железной окантовкой. Из-за приоткрытой створки доходил мерцающий свет.

Пендергаст открыл дверь пошире.

Прошла секунда, и глаза д'Агосты освоились в полумраке. Оказалось, свет исходил вовсе не от свечи на столе и не из большого камина, а из центра комнаты: посреди грубо начерченного круга догорало нечто. Над обугленной массой плясали язычки пламени.

И эта обугленная масса имела форму человеческого тела.

С ужасом, не веря своим глазам, д'Агоста подошел к распластавшемуся на полу скелету. Все до единой косточки были на месте и маслянисто поблескивали. На своем месте были и пряжка ремня, и три металлические пуговицы пиджака. Д'Агоста заметил спекшиеся монетки евро, которые находились в кармане брюк. На верхних ребрах блестела золотом расплавленная авторучка «Паркер». Почерневшие пальцы украшала пара уцелевших знакомых колец.

Сохранилось еще кое-что — стопа, обгоревшая у лодыжки. Живая плоть показалась д'Агосте до нелепого похожей на бутафорию — на муляж, который нарядили в лакированный ботинок ручной работы. Сохранился и глаз — один; он блестел на окраине островка плоти, не тронутой пламенем, будто в этом месте пролегла невидимая черта, переступить которую огонь не решился. Уцелели глаз, часть лица, розовое ухо, прядь волос — но за чертой осталась лишь почерневшая кость голого черепа.

Однако этого хватило, чтобы опознать мертвеца.

Локк Баллард.

Д'Агоста вдруг понял, что забывает дышать. Вздрогнув, он шумно выдохнул и наполнил легкие воздухом, пропитанным серой и вонью горелого мяса.

Шелковую обивку стен и потолок покрывала пленка жира. На полу был вырезан большой круг, а внутри его — сплетенные пентаграммы, на которых и лежал труп. Вдоль замкнутой линии чернели символы, рядом пустовал второй — разорванный — круг.

Д'Агоста не нашел в себе сил даже отвести взгляд. Тело его дернулось, и он понял — рука схватилась за крестик так крепко, что чуть не порвалась цепочка. Такой знакомый предмет успокаивал и вселял надежду. Д'Агоста видел перед собой воплощение детских кошмаров, то, о чем рассказывали монахини, — все сбылось, стало правдой. Но поверить в то, что смерть Балларда — дело рук самого дьявола, д'Агоста не мог.

Пендергаст тоже словно врос в пол. На его лице читались полное изумление, шок — и разочарование. «Распалась версия, — подумал д'Агоста. — И погиб важный свидетель». Ужасный, наверное, даже критический удар по расследованию.