— Так и есть.

Гэвин был удивлен тому, насколько легко это оказалось, и насколько естественно это все ощущалось.

— А еще в вас есть тьма.

— Тьма?

Это было еще более обнадеживающим.

— Да, но это… хорошая разновидность тьмы. Тьма, которая приносит свет.

— Кто вы?

— Я колдун. Мои родители тоже ими были, как и мои бабушка с дедушкой… и еще полдюжины предыдущих поколений в Эксмуте, а до этого в Олдхэме, а до этого в Болотной колонии Нового Салема, в самом Салеме, на Британских островах и так далее до Туманных Веков. Я родился и воспитывался в этой традиции так же естественно, как многие современные дети воспитываются в христианстве или любой другой вере, в которой они были рождены. Наши практики могут показаться немного шокирующими для тех, кто находится от них в стороне, но так же было и с церковными христианскими служениями для тех, кто ничего в них не понимал. Я спешу добавить, что мы не противники христианства. Мы верим в жизнь и позволяем жить. Мы не жестокие люди. К примеру, мы никогда не принимали участия в том ужасном массовом убийстве женщин и детей, которые плыли на борту того корабля. Это сделали так называемые христиане.

Гэвин сделал паузу, с любопытством изучая реакцию Констанс и стараясь прочесть ее мысли.

— Посмотрите на красоту этого храма, на древние реликвии, что выставлены здесь, ощутите вес их истории и подумайте об их предназначении. Я понимаю, коридоры, ведущие сюда, могут отталкивать — кровь, запах и все прочее. Но вы же видите, Констанс, церемонии нашего ковена свободны от эвфемизма. Они включают в себя настоящую кровь и настоящую плоть в настоящем жертвоприношении. И я мог бы добавить, что они включают… настоящую чувственность.

Опять же, ее лицо ничего не выражало и не выдавало никаких ее мыслей.

Он потянулся, чтобы взять ее за руку, и она позволила. Рука у нее оказалась холодной и липкой, но он все равно сжал ее.

— Я не хочу навязывать вам свои убеждения, но позвольте мне просто рассказать вам немного о нашей истории и о нашем происхождении. Я уверен, что большую часть вы уже знаете: ради своей свободы Люцифер и его последователи были изгнаны с Небес. Но не в ад. Они оказались прямо здесь, на земле, и мы — малефики — их духовные последователи. Люцифер, ангел-повстанец, дает нам свободу быть собой и делать то, что мы пожелаем.

— И вы хотите обратить меня в эту веру.

Гэвин рассмеялся, покраснев, вопреки своим привычкам.

— Вы не случайно оказались здесь этой ночью. Вы и я были приведены сюда силами, природа которых выше нашего понимания. Силами, которые нам не дано постичь.

— Какими силами?

— Сегодня вечером два члена нашего общества должны были провести чрезвычайно важный обряд жертвоприношения. Однако все пошло не совсем так, как планировалось.

— Какое именно жертвоприношение?

— Мы поклоняемся Люциферу, но мы растим смертного дьявола в нашем культе. Он наполовину демон, наполовину человек. Его зовут Моракс, и он жил здесь, в этих туннелях. Уже много лет. Он — символ, наш духовный проводник… медиум, помогающий нам связываться с незримым миром. Но теперь для нас настали тяжелые времена. Ваш друг Пендергаст обнаружил и осквернил наше древнее поселение, забрав важные артефакты. Это стало потрясением для наших покровителей, для Демонов. И Кэрол сказала мне, будто вы выяснили, что колония ведьм не исчезла, как все думали, а лишь переместилась на юг. Сюда, если говорить более точно. Как следствие, наше сообщество было ввергнуто в свой наихудший кризис со времен 1692 года. Скрытность — наш единственный способ выжить. Мы всеми силами старались увековечить мысль, что ведьмы — настоящие ведьмы, которые сбежали из Салема — вымерли много веков назад. Но со всем тем, что недавно произошло в Эксмуте, со всеми этими убийствами и прочим, нашему ковену грозила опасность разоблачения. Хуже того, кощунственное использование священных Печатей Тибейна убийцами Данвуди в попытке скрыть их кровавую семейную историю, несомненно, разозлило Демонов. Это побудило нас совершить то единственное, что мы могли совершить, — впрочем, как уже несколько раз совершали это и в прошлом, — пожертвовать нашим живым демоном, чтобы успокоить силы тьмы. В последний раз мы жертвовали своим демоном во время урагана в 1938-м году и в результате были спасены от смерти. И вот, вчера руководство нашего ковена решило, что мы снова должны пожертвовать Мораксом, принести его в дар Люциферу, чтобы получить его заступничество, чтобы он помог сохранить наше существование в тайне. Это должно было случиться чуть раньше этим вечером — в первую ночь полной луны.

— Но все пошло не так, как вы планировали?

— К моему сожалению, нет. Демон сбежал перед тем, как ритуал был завершен. Тем не менее, он все еще должен быть принесен в жертву. Вот, почему я здесь — чтобы закончить работу, которую не смогли выполнить мои собратья. Моракс сейчас в Эксмуте, впервые в своей жизни на свободе. И там он удовлетворяет свою жажду крови, но он вернется, когда насытится, потому что это его единственный дом. И когда он вернется, я буду готов.

— А после того, как вы пожертвуете им? Что тогда?

— Люцифер работает таинственным образом. Мы будем защищены — но я не могу знать, как именно. И, разумеется, мы вырастим нового демона из той же генетической линии, — он кивнул в сторону арки, которая вела к клетке, где содержали женщин. — Эти две женщины и являются нашими инкубаторами, если можно так выразиться. Они — мать и дочь. Они несут ген, который пришел к нам с китобоями из южной части Тихого океана еще в XVIII веке, когда семья с удаленных островов присоединилась к нашему ковену. Среди этих островитян был распространен определенный дефект: некоторые из них рождались с хвостом. Это были настоящие хвосты, Констанс, не рудиментарные хвостовые придатки. У их хвостов были полностью сформированы позвонки, а у носителей был определенным образом расширен копчик. Когда мои предки увидели, что женщины этой семьи дали жизнь подобному существо, можете вообразить, каково было их волнение? Это был Моракс, возрожденный Моракс во плоти — точно такой же, каким он был описан и изображен в древних текстах. Это был подарок нам от Люцифера. И это стало центральным элементом наших церемоний богослужения. Моракс и его потомки существуют и по сей день, — он снова кивнул на арку. — Мать родила нынешнего Моракса. Дочь родит нам следующего.

— Слишком уж высокопарные разъяснения, — сказала Констанс.

Он лучезарно ей улыбнулся.

— Глубокая и мощная философия, Констанс, не может быть легко понята сразу. Вы должны жить и дышать ею. У нас на это было много веков. Мы никого не беспокоили, живя в своей вере. Раз в месяц мы окропляем алтарь кровью Моракса, которую мы регулярно получаем. Настоящая кровь очень важная для нашего ритуала. В противном случае мы вынуждены будем жить совершенно обычной жизнью, как и все остальные. Мы молимся, просим о помощи и общаемся с невидимыми Демонами — полчищами бесов и дьяволов, что эквивалентно христианским святым. Мы не помешиваем зелья и яды в горшках и не втыкаем булавки в куклы. У нас здесь своя философия свободы. И я должен добавить, что в нашем сообществе мужчины и женщины обладают совершенно равными правами.

— И вы хотите, чтобы я к вам присоединилась.

— Да. И даже больше. Кэрол Хинтервассер и Марк Лилли, наши бывшие лидеры, погибли от руки демона — что автоматически делает меня лидером нашего сообщества. И мне нужен партнер. Я хотел бы, чтобы им стали вы.

Гэвин все еще не мог ничего прочесть по ее лицу. Он сделал шаг к ней.

— Я чувствую, что вы еще недостаточно глубоко понимаете все, но в вас есть горячая чувственность — добела раскаленная, но при этом удивительно сдержанная.

Она продолжала смотреть на него, не двигаясь и ничем не выдавая своих мыслей. Он никогда не встречал человека с таким самообладанием. Это лишь усилило его чувство, что ей суждено присоединиться к нему.

Он подался вперед.