– Нет. Ты должна была быть готовой принять их, когда войдут.

– Да что ты говоришь? Когда мы такое планировали?

– Я сказала тебе, когда вышла.

Я увидела, как в мертвых глазах забрезжило понимание.

– Проклятье, – сказала Она. – Ты же меня не слышишь, если я говорю не вслух, когда не в тебе.

– Да. Я думала, это и так очевидно.

– Понимаешь, я не привыкла к такому.

– Так же, как и пользоваться оружием. Мечи предназначены для открытых пространств, не для тесных маленьких комнат. Если ты не знаешь, что делаешь, лучше пользуйся, как всегда, кулаками и грязными трюками.

Это было почти слово в слово то, что сказал мне Алловиан в день, когда обнаружил размахивающей столовым ножом перед ребенком в богадельне.

Я окинула взглядом трупы.

– Нужно выбираться отсюда, пока не подошли остальные. Будем делать вид, что ты меня конвоируешь. Только ты… обмотай себе шею чем-нибудь. Нам пора идти.

– И чем, например?

Я разрезала узел на поясе молодого гвардейца, сдернула его с тела и, сердясь на Ее наивность, намотала вокруг шеи командира. Вокруг Ее шеи. А Она смотрела на меня, и от этого взгляда по коже бежали мурашки. Чудовище, которое я сама вызвала. Вызвала Ее.

– Это как будто сестра заплетает мне косы, да? – спросила она, пока я затягивала концы узлом.

Вышло не идеально, но, если Она будет держаться в тени, мы сумеем отсюда выбраться. И вообще – кто нас заподозрит? Мертвецы обычно не встают и не просят заплести косы.

– Даже лучше, – сказала я. – А теперь веди себя, как командир, и идем вперед. Посланник из замка может явиться в любой момент. Если кто-то войдет сюда… – Я резко выдохнула. – Дай мне час, а потом открывай ворота. Остальное я сделаю сама.

– Если только тебя не схватят.

– Если не схватят. А потом тебе нужно будет пройти через ворота. Обличье командира должно помочь.

Миг молчания наполнился невысказанными словами. А потом я услышала:

– Не умирай.

– Постараюсь, – сказала я. – Пока все идет неплохо.

Мы ушли, прикрыв дверь на месте бойни, словно это была гробница. В узком каменном коридоре Она вцепилась мертвыми пальцами мне в запястье, и мы двинулись к свету. Возле входа стояли два гвардейца.

– Что такое? – спросил один, разглядывая нас.

– Доставляю пленную в замок, – ответила Она голосом командира, правда, не совсем его тоном.

– Но Ковако еще не вернулся.

«Проклятье, как же я не подумала!» – прошипела я в тишине своей головы, но Она смерила взглядом обоих гвардейцев, а потом указала на обмотанный вокруг шеи кушак.

– Ее нужно посадить в камеру. Я веду ее в замок.

Один гвардеец захихикал, и Она резко дернула меня вперед, бормоча оскорбления. Только выйдя из каменного лабиринта, я почувствовала, что меня преследует запах крови.

– Гвардейцы явно собираются проверить комнату, – прошептала я, когда мы отошли настолько, что нас не могли услышать, а наши ноги дружно, как молотки, стучали по камням площади.

– Может быть, уже проверили, – мужским голосом отозвалась Она.

– Командир! – позвал кто-то позади нас. – Вы должны подождать паланкин.

– Что нам делать? – спросила Она.

– Просто продолжаем идти.

– Командир!

Шаги за нами ускорились.

– Хорошо, меняем план, – сказала я. – Я вырываюсь и убегаю. Поглядим, может, я сумею попасть в замок другим путем.

– Что? – прошипела Она.

– Кто знает, вдруг получится. А иначе все на тебе. Не волнуйся, я уверена, что мертвое тело убить нельзя.

Я с силой оттолкнула Ее и пустилась бежать. Вслед за мной понеслись крики, но я не осмеливалась оглянуться – только вперед, найти узкий проулок, где я смогу затеряться. Подошел бы любой, но главная дорога вела меня вверх по холму, увлекая в туннель из тесно сгрудившихся домов и каменных стен. Криков за спиной становилось все больше, впереди слышались новые, я лавировала в толпе, на бегу расталкивая растерянных горожан. Ноги ныли, но я бежала. Бежала, даже когда острая резь в животе напомнила, что я давно не ела как следует.

Бежала, пока в меня не врезался кто-то из боковой улицы. Мы клубком рук и ног повалились наземь, и, возможно, я смогла бы перекатиться и вскочить, если бы мое горло не царапнул клинок. Отпрянув, я ударилась головой о камни. Перед глазами вспыхнул свет.

– Я ее поймал!

Несущиеся отовсюду голоса превращались в задыхающихся от бега людей.

– Тупая сука! – сказал другой, вырывая кинжал из моей онемевшей руки. – Неужто надеялась убежать от нас в нашем же городе?

Запястья охватили кандалы, их вес прижимал меня к дороге надежнее, чем нож у горла.

– Погодите! – сказала я, приходя в себя. – Вы должны меня отпустить. Чилтейцы…

Мне в лицо ударил кулак, голова во второй раз стукнулась о камни. Боль, идущая сразу и сзади, и спереди, затуманила чувства.

– Заткнись. Ты идешь к императрице. Если ей не понравится то, что ты собиралась сказать, ты умрешь. И больше ни слова.

– Паланкин здесь, – вставил кто-то. – Тащи ее внутрь.

Меня рывком подняли на ноги, перед глазами все поплыло. Я пыталась увидеть в толпе Ее, но спросить, что случилось с их главным, не посмела.

Чьи-то руки во второй раз запихали меня в паланкин, и, хотя запястья у меня были скованы, мою тюрьму укрепили, натянув ткань на крючья. Не успела я перевести дух, как мы быстро двинулись, рядом слышался громкий топот бегущих ног. Я прикрыла глаза, стараясь не думать о тесной шелковой клетке, а она тошнотворно раскачивалась.

Надежда, что мы остановимся за внешними воротами замка, скоро рухнула. Паланкин замедлился, проходя сквозь них, но едва войдя внутрь, носильщики опять ускорили бег, тяжело дыша, пока мы пробирались по лабиринту оборонительных сооружений.

Когда паланкин наконец сбавил ход, через туго натянутые занавески проникла вонь. Головы изменников так и не убрали.

Прежде чем паланкин опустили наземь, кто-то отстегнул бок, и я, хватая воздух, вывалилась на камни.

– Поднимайся, – велел гвардеец, ткнув меня толстым древком копья. – Ее величество ждет.

– Я… я не могу, мне…

Он схватил мои скованные запястья и дернул, заставляя подняться. Я могла устоять, но позволила ногам подогнуться, и ему пришлось бросить копье, чтобы меня удержать.

– Кто-нибудь, помогите мне! Нужно затащить эту суку внутрь, у нее какой-то припадок.

– В прошлый раз тоже был, – проворчал другой. – Хотя она быстро пришла в себя.

Я пустила в ход все свои навыки притворства шлюхи, выгибала спину и верещала:

– Не могу, не могу дышать! Помогите, прошу вас…

Кто-то звал на помощь. Я замахнулась скованными руками на приблизившееся лицо, но, хотя гвардеец ругался, его хватка не ослабела. Поэтому, решив, что они уже достаточно сбиты с толку, я лишилась чувств. Мамаша Гера гордилась бы мной. Она всегда говорила, что шлюхами становятся многие женщины, только мало кто из них достаточно кровожаден, чтобы убивать, и еще меньше достойных актрис, способных превратить это в искусство.

Я заставила себя расслабиться на камнях и лежать как мертвая. Меня расталкивали. А один ткнул ногой.

– Она померла?

– Она кажется тебе мертвой, Кай?

– Нет, капитан, но…

– Значит, не померла. Только трата времени. Кто-нибудь, сбегайте за лекарем Кендзи. Остальные – тащите эту суку внутрь.

Меня попытались поднять, но я плюхнулась наземь и пришлось им меня волочь. Пятки бились и обдирались о камни, но я продолжала безвольно болтать головой, изображая мертвую. К счастью, поднимая по лестнице, меня все же взяли за пятки и тащили на руках весь остаток пути к замку Кой. Его звуки и запахи приближались, неся с собой страх.

– Это что такое? – спросил отдаленный голос.

– Она хлопнулась в обморок, ваша милость, – ответил гвардеец у моих ног. – Во всяком случае, мне так кажется. Она выглядела как одержимая.

Я не разобрала невнятный ответ, но решила, что сейчас самое время постараться, чтобы меня не доставили к императрице, и поэтому судорожно распахнула глаза, напрягая каждый мускул. Они тут же меня уронили, я ударилась о булыжники и опять завопила от боли, извиваясь, закатывая глаза, задыхаясь и всхлипывая. Потом снова лишилась чувств.