Она произнесла это совершенно ровно. Ей было трудно принять, что в этом времени она старше и опытнее. И разговаривает с капитаном, а не генералом.

– Ты не будешь со мной говорить! – сказала Рудо, тыкая в нее пальцем. – Встречи создают ненужные вопросы.

– Большие, чем убийство человека?

Рудо прищурилась:

– Ты меня шантажируешь?

– Я его не убила.

– Тогда зачем ты здесь?

– Я не убийца, и вам тоже не стоит такой становиться. Это неподобающий пример. В этом нет никакой чести, и это не заставит людей последовать за вами.

– Мне не нужно, чтобы люди шли за мной, – сказала Рудо.

– Рудо, которую я знаю, не стала бы себя так позорить.

Рудо ошеломленно посмотрела на нее, будто не понимая, о чем говорит Иеканджика.

– А ты что такое? А Архона? – спросила она. – Я никогда не видела таких имплантов раньше.

– Каких имплантов?

– Электрошокеров в руке. Или что там еще у вас.

– Что сделал Архона?

– Убирайся! – крикнула Рудо. – Не хочу тебя больше видеть! Уверена, они уже следят за моими каналами связи.

– Дайте нам оборудование и разрешения на работу, или я никуда не уйду. В будущем вы получите от жизни все, что можно пожелать, – ответила Иеканджика. – Кроме одного. Того, что я не могу получить без вашей помощи. Если хотите застрелить меня, сделайте одолжение, стреляйте прямо сейчас. Быть может, ход времени изменится, и будут другие, кто сделает дело.

Белизариус заставил себя съесть безвкусную еду и плюхнулся на койку в казарме D, недавно освободившуюся. Не мылся и сейчас просто лежал, дрожа под одеялом. За пару минут до того, как должны были погасить свет, появилась Иеканджика. Села на корточки рядом с ним.

– Добрый вечер, – тихо, с деланой беззаботностью сказал он. – Сделали свое дело?

– А что сделали вы? – с той же легкостью сказала она, поглядывая на соседние койки.

Белизариус дернулся.

– До того как ее громила на меня кинулся или после?

В голосе Иеканджики слышалось нетерпение, и Белизариус решил смешать навыки мошенника с умением наблюдать, свойственным Homo quantus. Уровень напряжения в сорока трех мимических мышцах выдавал разочарование, в отличие от языка тела, который молчал.

– Я не сделала этого.

Белизариус почувствовал облегчение, совершенно непропорциональное мере взаимного доверия между ними. Общаясь с солдатами, он мог скрывать, что он не такой, как они, но ему действительно не хотелось, чтобы Иеканджика стала убийцей. Он шепотом пересказал ей все происшедшее, а затем она рассказала ему о странной встрече с капитаном Рудо. И они оба замолчали, осознавая случившееся. В отличие от полковника, Белизариус был в состоянии размышлять во множестве параллельных потоков, но сейчас это не помогло. Его мозг не мог уловить никакой закономерности во всем случившемся.

– Она дала разрешение на работы? – спросил он.

– Не знаю.

Выключили свет. Разговоры вокруг почти стихли.

Белизариус затаил дыхание.

– У вас есть план Б? – спросил он.

– Есть, несколько, но есть и причины, по которым это не план А.

– Она не такая, какой вы ее знаете.

– Да.

Белизариусу очень хотелось бы ее утешить, и себя заодно. Хотелось сказать, что отчасти это все само решится, что будущее ждет их, но эти доводы не выдерживали критики. Генерал-лейтенант Рудо помнила, как встретила их с Иеканджикой в прошлом. Если бы они не пустились в путешествие в прошлое, то, напротив, вызвали бы парадокс причинности. Но это лишь одна часть причинности, необходимая. Иеканджика и Белизариус могут погибнуть в прошлом, оба, и это не повлияет на поток событий.

– И когда мы перейдем к плану Б? – спросил он.

– Когда план А окончательно провалится, – ответила Иеканджика.

– Даже если б она принялась за дело сегодня же, потребовалось бы несколько дней, чтобы получить разрешения и всякие подписи, – добавила она, подумав.

Как бы иррационально это ни выглядело в контексте путешествия во времени, любые задержки казались угрожающими и ненужными. Белизариус не мог просто сидеть на месте, подобно тому, как остальные Homo quantus сидели в «Красном», «Синем» и «Зеленом» кораблях. Им необходимо, чтобы он не мешкал.

– Завтра поговорю с растительными разумами, – сказал он.

– Зачем? – хмурясь, спросила Иеканджика.

– Нам потребуется работать на поверхности. Вероятно, Экспедиционный Отряд – первые люди, повстречавшие настоящий инопланетный разум.

– Я читала доклады. Несмотря на поэтические рассуждения некоторых офицеров, эти растительные разумы совершенно не впечатляют. Ключевое слово – «растительные».

– Значит, нет никакого вреда в том, чтобы поговорить с ними.

Иеканджика поджала губы, пытаясь найти причину возразить, но не смогла. Пошла к своей койке, завернулась в одеяло и вскоре тихо захрапела. В установившейся тишине мозг Белизариуса выискивал успокаивающие закономерности в цветах льда на потолке.

Белизариус ослабил уровень увеличения зрительного импланта и повернулся лицом к светящемуся в небе коричневому карлику. Обычно карлики – неяркие и стабильные объекты, будто медленно остывающие угольки в небе, если смотреть на них в видимом спектре. Но даже с расстояния в более чем полмиллиона километров он ощущал узлы магнитного поля этого карлика миллиардами магнитосом в своем теле. Коричневые карлики редко вспыхивают, а даже когда делают это, вспышки чаще всего слабые. Однако время от времени вспышки этих угасающих звезд могут выбросить достаточно энергии. Например, чтобы оплавить огромную часть поверхности Ньянги. И все это случится очень скоро, заставив растительные разумы умолкнуть навсегда.

Всю ночь Святой Матфей тихонько копался в системных файлах хозяйственного управления и нашел там информацию об устройствах для перевода речи растительных разумов. Устройство разработали, изготовили, а затем забросили, когда в Экспедиционном Отряде поняли, что им нет никакой пользы с растительных разумов. Тем был присвоен настолько низкий приоритет, что устройства перевода хранились на складах с минимальным уровнем безопасности.

На складе уже было с полдюжины членов экипажей, которые начинали свою вахту и собирали необходимое оборудование. Белизариус дожидался своей очереди. Мимо него протиснулась Иеканджика. Оттолкнув в сторону одного из матросов, она потащила за собой Белизариуса под тихую ругань остальных. Святой Матфей открыл замок хранилища, на ходу подделав регистрационные данные и наряд на работу. Взяв два больших контейнера с устройствами перевода, они протолкались к выходу из хранилища.

Растительные разумы расположились большим стадом, где-то в три тысячи особей, по кругу с центром у врат времени. При свете, более слабом, чем в полнолуние, и издалека их медленные движения и покачивание листьев были едва различимы. Для человеческого глаза это походило на покачивание верхушки травы в ночном поле.

В Экспедиционном Отряде не мешали растительным разумам двигаться вокруг врат времени, поскольку они не представляли собой никакой угрозы. Медленно движущиеся, ужасающе хрупкие, такие, что один матрос с металлическим прутом в руках мог бы легко уничтожить все стадо. Однако в Службе военной безопасности нервно относились к вопросам, касающимся врат времени, поэтому никому из людей не было позволено к ним приближаться без соответствующего разрешения. Белизариус с Иеканджикой остановились у границы освещенной прожекторами зоны в пятидесяти метрах от стада.

Речь растительных разумов была странной. У них имелись фоторецепторы, однако обмен световыми или даже инфракрасными сигналами между собой, видимо, был слишком большим расходом энергии, который они не могли себе позволить. Разреженная атмосфера Ньянги плохо передавала звук, поэтому речь, подобная человеческой, тоже была невозможна. Электрических сигналов растительные разумы тоже не производили. Они переговаривались при помощи запахов.