– Секунду. – Гарут подошел к небольшой панели управления, встроенной в стену у двери. – Не думаю, что этот разговор стоит записывать.

Он щелкнул переключателем, который изолировал комнату от всех каналов связи с ЗОРАКом, а значит, и от архивных записей корабля.

– Ты прекрасно знаешь, что никакая ганимейская цивилизация нас не ждет – ни у Звезды Гигантов, ни где-либо еще, – продолжила Шилохин. Ее голос был настолько близок к обвинениям, насколько это вообще было возможно для ганимейки. – Мы много раз изучали лунарианские записи. Из них не складывается никакой общей картины. Ты ведешь экипаж на смерть где-то посреди звезд. Оттуда никто не вернется. Но ты позволяешь им верить в сказки, чтобы они следовали за тобой. Так поступают земляне, не ганимейцы.

– Они предложили нам собственную планету в качестве дома, – пробормотал Джассилейн, качая головой. – Двадцать долгих лет твои люди мечтали лишь о возвращении домой. И теперь, когда этот дом найден, ты хочешь снова увести их в бездну космоса. Минервы больше нет, и нам этого не изменить. И все же по прихоти судьбы мы обрели новый дом – прямо здесь. Во второй раз такого не случится.

На Гарута внезапно накатила неимоверная усталость. Он повалился в кресло с откидной спинкой и смерил взглядом троицу мрачных лиц, которые не сводили с него глаз. Ему нечего было добавить к сказанному. Все верно; земляне приняли его народ с таким радушием, будто те были их братьями, потерянными в далеком прошлом. Они предложили ганимейцам все, что имели сами. Однако за прошедшие полгода Гарут сумел разглядеть истинную суть вещей. Он смотрел; он слушал; он следил; он видел.

– Сегодня земляне приветствуют нас с распростертыми объятиями, – сказал он. – Но во многих отношениях они все еще дети. Они показывают нам свой мир подобно ребенку, который открывает шкаф с игрушками для нового товарища по играм. Но одно дело – друг, который заглядывает лишь изредка, и совсем другое – тот, что переезжает к тебе домой и становится равноправным владельцем того самого шкафа с игрушками.

Гарут прекрасно понимал: его собеседники хотят, чтобы их убедили, хотят почувствовать уверенность, приобщившись к его образу мыслей, но помочь им не мог – во всяком случае, не больше, чем за предыдущую дюжину раз. И все же у него не оставалось иного выбора, кроме как повторить все сначала.

– Человеческая раса до сих пор пытается ужиться сама с собой. Сегодня мы всего лишь горстка инопланетян – любопытная диковинка, не более того; но однажды мы бы разрослись до популяции внушительных размеров. Для общежития в подобных масштабах Земле пока что не хватает ни стабильности, ни зрелости; людям едва удается сосуществовать друг с другом. Просто посмотрите на их историю. Я уверен, что однажды им это будет по силам, но время еще не пришло.

Вы забываете об их гордости и врожденных инстинктах соревноваться в любых делах. Они бы никогда смирились с ситуацией, в которой эти инстинкты заставили бы их воспринимать себя как низшую расу, а нас самих – как господствующих соперников. В тот момент нам пришлось бы в любом случае покинуть Землю, ведь мы никогда не станем навязывать ни самих себя, ни наш образ жизни обитателям планеты, которые этого не хотят или питают к нам неприязнь, но прежде нас бы ждала целая масса проблем, которые рано или поздно вылились бы в размолвку с землянами. Так будет лучше.

Шилохин услышала его слова, но все внутри нее съежилось при мысли о вынесенном вердикте.

– И ради этого ты будешь обманывать собственную команду, – прошептала она. – Чтобы гарантировать стабильную эволюцию чужой планеты, ты готов пожертвовать своими соплеменниками – последними из жалких остатков нашей цивилизации. Что это вообще за решение?

– Это решение не мое, за ним стоит само время и судьба, – ответил Гарут. – Когда-то Солнечная система была безраздельной вотчиной нашей расы, но те времена давно прошли. Теперь мы всего лишь незваные гости, анахронизм, обломки древнего корабля, выброшенного из океана времен. А Солнечная система по праву стала наследием человека. Для нас здесь больше нет места. И это решение принимать не нам – перед ним нас поставили сами обстоятельства. Нам лишь остается его принять.

– Но твои люди… – возразила Шилохин. – Разве им не следует знать? Разве они не вправе?.. – Она вскинула руки в жесте беспомощности.

После секундной паузы Гарут покачал головой.

– Я не стану рассказывать им, что новый дом у Звезды Гигантов – это всего лишь миф, – твердо заявил он. – Эту ношу придется нести только нам – тем, кто командует и ведет остальных за собой. Им незачем это знать… во всяком случае, пока. Именно надежда и вера в предназначение поддерживали их на пути от Искариса к Солнцу. А значит, смогут поддерживать и еще какое-то время. Если мы ведем их в неизведанные глубины космоса, где никто не воспоет и не оплачет их подвиг, они заслуживают хотя бы этого, прежде чем им откроется последняя истина. С нашей стороны это мизерная цена.

Долгое время в комнате царила мрачная тишина. Шилохин с отсутствующим видом снова и снова прокручивала в мыслях слова командира. Но затем на ее лице постепенно проступило хмурое выражение. Взгляд прояснился и неспешно скользнул вверх, встретившись с глазами Гарута.

– Гарут, – сказала она. Ее голос был на удивление спокойным и собранным. От эмоций, которые она испытывала прежде, не осталось и следа. – Раньше я никогда тебе такого не говорила, но… Я тебе не верю.

Джассилейн и Мончар резко подняли головы. Как ни странно, Гарута это не удивило, будто он заранее ожидал от Шилохин таких слов. Он откинулся на спинку кресла и внимательно оглядел гобелен на стене. Затем, не торопясь, снова посмотрел на Шилохин.

– И чему именно ты не веришь, Шилохин?

– Твоим доводам… все, что ты говорил последние несколько недель. Все это… не похоже на тебя. Это просто оправдание для чего-то другого… чего-то более глубокого.

Гарут ничего не сказал и продолжал непоколебимо смотреть на Шилохин.

– Земля быстро обретает зрелость, – продолжала она. – Мы вошли в их общество и были приняты так, как не могли представить даже в самых смелых мечтах. У твоих прогнозов нет оснований. Как нет и фактов, которые бы указывали на невозможность сосуществования, даже если наша численность станет расти. Ты бы никогда не пожертвовал своими людьми ради призрачного риска не ужиться с землянами. Сначала ты бы дал им шанс… по крайней мере, на какое-то время. Должна быть другая причина. И я не смогу поддержать твое решение, пока ее не узнаю. Ты говорил, что мы несем бремя тех, кто командует и ведет других за собой. Если это действительно так, мы имеем право знать.

Когда Шилохин договорила, Гарут еще долго смотрел на нее задумчивым взглядом. Затем, с тем же задумчивым выражением он переключил внимание на Джассилейна и Мончара. В их глазах эхом отражались слова Шилохин. А затем Гарут вдруг принял решение.

Не говоря ни слова, он поднялся с кресла, подошел к панели управления и восстановил привычную связь комнаты с внешним миром.

– ЗОРАК, – обратился он.

– Да, командующий?

– Помнишь, как мы где-то месяц назад обсуждали данные, которые собрали земные ученые? Они касались генетики олигоценовых видов, найденных на корабле внутри базы «Копёр».

– Да.

– Я хочу увидеть результаты, которые ты получил в ходе анализа этих данных. Ты не должен раскрывать их никому, кроме меня и трех лиц, которые сейчас находятся в этой комнате.

Толпы, прибывшие в Ганивилль, чтобы проводить «Шапирон», ничуть не уступали тем, что встречали его прибытие, но настроение в этот раз было совершенно другим. Ни восторга, ни дикого ажиотажа. Жителям Земли будет не хватать гигантов, с которыми они успели так близко познакомиться, – и это чувствовалось.

Правительства Земли вновь направили к месту событий своих послов, и на бетонной площадке перед возвышавшейся громадой корабля две группы землян и ганимейцев последний раз взглянули друг другу в глаза. После обмена заключительными формальностями и финального выступления с напутственными речами представители обеих рас вручили друг другу прощальные подарки.