Когда ганимейцы после многократных вопросов и перепроверок наконец смирились с тем, что правильно поняли слова землян, пришельцами завладел подавленный и молчаливый настрой. И хотя наблюдавшие за этим земляне не знали ганимейских жестов и мимики, они были поражены явственным ощущением полнейшего отчаяния и безграничной скорби на корабле инопланетян. Они чувствовали боль, отпечатавшуюся в каждом движении этих вытянутых и теперь казавшихся печальными ганимейских лиц, будто сами их кости были тронуты горестным воплем, пришедшим от начала времен.

Продолжить диалог инопланетяне смогли не сразу. Заметив, что ожидания ганимейцев основывались на знаниях о древней Солнечной системе, земляне пришли к выводу, что их раса, как уже давно подозревали на Земле, действительно мигрировала в другую звездную систему. В таком случае их внезапное появление, скорее всего, было чем-то сродни сентиментальному путешествию к планете, на которой миллионы лет тому назад возник их биологический вид и которую никто из них не видел собственными глазами – кроме как, пожалуй, на тщательно сохраненных видеозаписях, с незапамятных времен передававшихся из поколения в поколение.

Но когда земляне высказали идею о том, что ганимейцы прибыли сюда с другой звезды и попытались разузнать о ее местоположении, то встретились с реакцией, которая, по-видимому, означала твердый отказ. Судя по всему, пришельцы пытались объяснить, что их путешествие началось в далеком прошлом на самой Минерве, что по понятным причинам было сущей нелепицей. Но к этому моменту Сторрел безнадежно запутался в хитросплетении грамматических конструкций, и на ближайшее время тему решили закрыть из-за трудностей в общении. Рано или поздно ситуация должна была проясниться – как только ганимейский переводчик станет лучше понимать их язык.

Заметив неявную связь между словами «Земля» и «земляне», переводчик решил вернуться к этой теме, чтобы удостовериться, действительно ли его собеседники были жителями третьей планеты от Солнца. Когда земляне дали утвердительный ответ, ганимейцы на экране заметно взбудоражились и пустились в пространные обсуждения, которые, однако же, не были слышны по радио. Почему эта новость вызвала столь бурную реакцию, никто не объяснил. Спрашивать об этом земляне не стали.

В заключение пришельцы сообщили, что их путешествие заняло колоссальное время и многие ганимейцы на борту погибли или пострадали от болезней. Их припасы были на исходе, оборудование – в плачевном состоянии и большей частью уже не подлежало ремонту, а сами они изнемогали от физического, ментального, эмоционального и духовного истощения. Складывалось впечатление, что преодолевать немыслимые трудности им помогала лишь мысль о возвращении домой; теперь, когда эта надежда разлетелась вдребезги, ганимейцы оказались на грани жизни и смерти.

Оставив разговор с инопланетянами на Сторрела, Шеннон отошел от экрана и жестом подозвал несколько человек – включая и Ханта с Данчеккером, – которые собрались вокруг, устроив короткое импровизированное совещание.

– Я собираюсь отправить на их корабль команду землян, – сообщил он им, понизив голос. – Ганимейцам требуется помощь, и, насколько я могу судить, мы единственные, кто способен ее оказать. Я отзову Сторрела из стыковочного отсека и велю ему возглавить нашу группу; похоже, что он с ними неплохо поладил. – Он мельком взглянул на Хэйтера. – Капитан, приготовьте транспортер для срочного вылета. Отрядите десять человек, которые отправятся вместе со Сторрелом, включая как минимум трех офицеров. Я хочу, чтобы все участники вылазки собрались на летучку в шлюзовом тамбуре перед транспортером, который сможет вылететь в ближайшее время… скажем, через тридцать минут. Естественно, все должны быть в полном оснащении.

– Без промедления, – отозвался Хэйтер.

– Кто-нибудь хочет высказаться? – обратился к собравшимся Шеннон.

– Вы не хотите выдать личное оружие? – спросил один из офицеров.

– Нет. Еще предложения?

– Только одно. – Говорившим оказался Хант. – Просьба. Я бы хотел к ним присоединиться. – Взглянув на него, Шеннон замешкался, будто вопрос застал его врасплох. – Меня прислали для изучения ганимейцев. Таково мое официальное задание. А что как нельзя лучше поспособствует его выполнению, если не это?

– Что ж, даже не знаю. – Шеннон скорчил гримасу и почесал затылок, будто пытаясь найти повод для возражения. – Полагаю, причин отказывать нет. Да – думаю, это можно устроить. – Он повернулся к Данчеккеру. – Как насчет вас, профессор?

Данчеккер вскинул руки в знак протеста.

– Очень любезно с вашей стороны, но я пас, благодарю покорно. Пожалуй, на сегодня с меня переживаний хватит. К тому же мне и без того потребовался целый год, чтобы почувствовать себя в безопасности на борту этой железяки. Боюсь даже представить, каково оказаться внутри ее инопланетной кузины.

В ответ Хэйтер лишь улыбнулся и покачал головой.

– Что ж, отлично. – Шеннон еще раз обвел присутствующих взглядом, предлагая людям высказаться. – Значит, на этом все. Давайте вернемся к нашему парню на передовой. – Он вернулся к экрану и подтянул к себе микрофон, соединявший его со Сторрелом. – Гордон, как там дела внизу?

– Нормально. Я учу их считать.

– Ясно. Но попроси одного из сопровождающих тебя подменить, хорошо? Мы отправим тебя в небольшое путешествие. Через секунду капитан Хэйтер сообщит тебе подробности. Ты станешь послом Земли.

– И сколько за это платят?

– Дай нам время, Гордон. Мы еще над этим работаем.

Шеннон улыбнулся. Впервые за долгое время он чувствовал себя по-настоящему расслабленным.

Транспортер – небольшой летательный аппарат для перевозки личного состава, при помощи которого пассажиров доставляли между спутниками и орбитальными судами, – приближался к кораблю ганимейцев. Хант сидел в тесном пространстве между еще двумя грузными фигурами в скафандрах, на одной из скамеек, идущих вдоль стен; со своего места он видел встроенный в дальнюю стену небольшой экран, на который выводилось изображение приближавшегося к ним судна.

Вблизи возраст и изношенность корабля производили еще более сильное впечатление. Узоры обесцвеченных пятен, покрывавших его от носа до хвоста, были не до конца различимы с «Ю-5» даже при сильном увеличении, но теперь стали отчетливо видны и местами напоминали камуфляжную раскраску из фильмов. Поверхность корабля неравномерно усеивали круглые вмятины разных, хотя и не слишком больших размеров: каждая из них была окружена вздувшимся ободком из округлого металла и по виду напоминала миниатюрный лунный кратер. Казалось, будто корабль подвергся бомбардировке тысяч крошечных частиц, двигавшихся с колоссальной скоростью – настолько большой, что они смогли пробить его оболочку и рассеять достаточно энергии, чтобы расплавить окружающее вещество. «Либо корабль преодолел громадное расстояние, – подумал Хант, – либо КСООН предстоит еще многое узнать о космосе за пределами Солнечной системы».

Сбоку «Шапирона» – теперь они знали, что именно так свой корабль называли ганимейцы – открылось прямоугольное отверстие, достаточно большое, чтобы через него мог пролететь транспортер. Внутри зажегся мягкий оранжевый свет, а примерно посередине одной из длинных сторон проема замигал белый маячок.

Когда транспортер осторожно повернулся, направляясь к открывшимся воротам, из интеркома раздался голос пилота:

– Держитесь за сиденья. Мы идем на сближение без стыковочного радара, поэтому полагаться нам придется исключительно на зрение. Пока не совершим посадку, шлемы оставьте в держателях.

Транспортер филигранными движениями прошел сквозь ворота, полагаясь на маневровые двигатели. Большую часть посадочного модуля занимал стоявший у внутренней переборки округлый корабль с черно-синим отливом. В оставшееся пространство врезались две больших и крепких на вид платформы, расположенных под прямым углом к главной оси корабля; на одной из них лежали два серебристых яйца, вторая же оказалась пустой, если не считать маяка, который был сдвинут ближе к краю, чтобы освободить больше места для посадки. Развернувшись вдоль нее, транспортер подлетел ближе и завис примерно в трех метрах над платформой; затем судно осторожно опустилось вниз и наконец остановилось.