– Никогда не думал, что буду так рад унюхать океанический аммиак… – сказал он. Его искусственный голос был лишен всякого выражения. Мари даже не могла судить по голосу, больно ему или он ослаб.

– Я вижу кровь, Стиллс. Ты сильно ранен?

– Не знаю. Ощущение дерьмовое. И дело не в порезах. Мое тело было при пониженном давлении, а потом лопнуло стекло. Надеюсь, это просто шок и повреждений органов нет.

– Тебе надо отдохнуть?

– Ага, но ведь у нас времени нет, так?

– На самом деле, да.

– Тогда погнали.

– О’кей. Закрывай первый шлюз.

Стиллс закрыл внутреннюю дверь и принялся обрезать горелкой края образовавшейся в стекле дыры. Мари осушила основную полость шлюза и открыла дверь. Изнутри пахнуло раствором аммиака.

Мари принялась дергать контейнер Стиллса, сдвигая его по паре сантиметров зараз. Он весил около тонны, в слабой гравитации Олера – вполовину меньше. Но даже так она с трудом могла его сдвинуть своими руками, усиленными искусственными мышечными волокнами внутри. Наконец ей удалось сдвинуть его достаточно, чтобы обойти. Это быстрее, чем скобы крепить или болты вертеть, и она сейчас работала на нервной энергии. Покатила вперед тележку, на которой лежали заряды взрывчатки, и подвезла ее к двери шлюза, с которой капала вода. Потом вышла наружу, закрыла шлюз и затопила его.

Пока что еще не самое опасное. Мари начала повышать давление в шлюзе, постепенно приближая его к давлению снаружи. От воды взрывчатке ничего не станет, а вот столь высокое давление может подействовать на газы, и они среагируют с твердыми компонентами, изменив их свойства. На Птолемее она испытывала их при давлении до восьмисот атмосфер, и там они были вполне стабильны. Однако здесь давление выше.

– Хорошо, скрести пальцы, – сказала она. – Погоди-ка. У тебя пальцы-то есть?

– Иди на хрен, Фока.

Мари посмотрела на монитор, прищурившись. Ага. У него на каждой руке по крайней мере по одному пальцу.

– Мне выбраться наружу? – спросил Стиллс.

– В зависимости от твоей жизненной философии.

– Я следую Пути Дворняги.

– Тогда держись поближе. Если все двинется в задницу, ты же захочешь пырнуть меня осколком стекла, что-то в этом духе, так?

– Наконец-то ты просекла.

– Начинаю открытие, – сказала Мари и скрестила пальцы. Давление внутри шлюза резко поднялось с шестисот до тысячи атмосфер. Скрипнули швы. Мари подождала пару секунд, глядя на дисплеи.

– Спокуха, сачок! – сказала она. – Давай уже! Пошевеливайся!

– Я уже сказал, иди на хрен, Фока.

– Ты еще пожалеешь, что сказал это, когда найдешь кексики, которые я там оставила.

– Я такое дерьмо не жру, – ответил Стиллс, вытаскивая палету со взрывчаткой и закрывая внутреннюю дверь.

– Наверное, и к лучшему, – сказала Мари, начиная откачивать воду из камеры. – Вряд ли ты хотел бы увидеть, что станет с кексиками при тысяче атмосфер.

Стиллс вытащил наружу первый ящик со взрывчаткой. Он и Мари вышли на рабочий режим общения, разговаривая через систему связи, разделенные разницей в давлении, которое убило бы либо одного, либо другого. Шлюз был сконструирован, чтобы работать быстро, но все равно не мог обеспечить цикл быстрее четырех минут. Так что четыре ящика взрывчатки обошлись им в восемнадцать минут времени.

Помещение слегка задрожало.

– Че там за хрень, Фока? – спросил Стиллс. – Отель на части разваливается?

– Я так не думаю. И надеюсь, что нет, поскольку я еще здесь. Если наш пролом вызвал дальнейшее разрушение, должно быть, сейчас равновесие восстанавливается.

Помещение снова задрожало.

– Пошевеливайся, Стиллс. Нам надо, чтобы ты шевелился. Они все это услышат!

– Поздно уже. У меня гости.

Она посмотрела на монитор. Стиллса не было.

На мостике «Бояки» были оставлены все приспособления, позволяющие двум Homo quantus работать в голографическом рабочем пространстве. С магнитными ботинками на ногах, Белизариус присел посреди архитектурного ансамбля графиков, диаграмм потоков и панелей связи. Свет голограмм освещал его руки и браслет на его запястье.

– Думаю, только что все стало несколько сложнее, – сказал он.

Сидевшая в одном из пилотских кресел Иеканджика повернулась к нему. Кассандра в состоянии savant подошла ближе, со стороны другого скопления голографических изображений.

– Что такое? – спросила Иеканджика.

– Кто-то проявляет изрядное внимание к тому, что происходит в Свободном Городе, – сказал Белизариус. – Посмотрите на закономерности денежных потоков и каналов связи.

Он переключил голограммы, преобразуя их в обычные дисплеи.

– Тут нет никаких закономерностей, – сказал Святой Матфей. – Неотличимо от обычного хаотического потока денежных средств и болтовни.

– Ложные сигналы, – сказал Белизариус. – Кто-то очень хорошо умеет маскировать свои действия, чтобы все выглядело так, будто ничего не происходит.

Он показал на небольшие, но совершенно отчетливые выбросы.

– Если бы вся информация и деньги двигались обычным для свободного рынка образом, не было бы предпочтительных направлений. А тут видно, что деньги движутся в определенные точки, достаточно малыми суммами, чтобы это не было заметно на общем фоне. И со связью то же самое.

ИИ умолк, размышляя.

Иеканджика провела пальцами по подбородку, хмурясь.

– И что вы об этом думаете? – спросила она.

– К сожалению, я думаю, что Свободный Город привлек внимание кого-то из спецслужб Конгрегации. Быть может, Куклы оказались не настолько скрытны, как обещали, по поводу Экспедиционного Отряда или, напротив, вели себя слишком уж тихо, что вызвало подозрения.

– И насколько сильно это внимание? – спросила Иеканджика.

– Любое внимание нам во вред, – ответил Белизариус. – Однако если они способны маскировать свое внимание ложными сигналами, то и мы можем тоже начать подавать ложные сигналы, свои.

Уильям вынырнул из трясины навязчивых мыслей. Отталкивал от себя каких-то липких, привязчивых существ. Ему было больно. Сквозь сжатые веки проникал свет. Он лежал на узкой кровати, почти что носилках. Все его тело, кроме одной из ног, было прикрыто простыней и одеялом.

Теллер-5, врач-Кукла, присела на корточки у его ноги, положив на нее ладони. Там, где ее лицо не было закрыто повязкой на рассеченном лбу, было видно, что она густо покраснела. Темнел кровоподтек со лба на скулу. Она посмотрела ему в глаза, и в ее взгляде было нечто чуждое.

Облизнула его ногу. Уильям дернулся, убирая ногу под одеяло, и сел.

Это не было игривым прикосновением языка к коже. Это не было сексуальной прелюдией.

Она его пробовала на вкус.

Для нее он был воплощенной божественностью.

Святой дух во плоти, обладающей своей фактурой.

Из угла вышел епископ. Взял женщину за плечи и отодвинул, что-то тихо говоря ей. Уильям поймал его взгляд. У Грасси-6 был спокойный и удовлетворенный взгляд. Усадив доктора Теллер-5 в кресло, он снова обернулся к Уильяму.

– Это не медосмотр, – сказал Уильям.

– По большей части, именно он, – ответил Грасси-6. – Прошло тринадцать часов. Вам было надо поспать. Мы дали вам успокоительные, чтобы переждать ваше беспокойство.

– Больше никаких успокоительных!

Епископ улыбнулся.

– Мы проанализировали показатели вашего здоровья, и теперь наши врачи смогут лечить вас.

– Если не будете осторожны, сами заразитесь вирусом Тренхольма.

– Это станет очень хорошим и нужным тестом, – ответил епископ. – Наши создатели наградили нас иммунной системой, очень сходной с их собственной. Никто из нас не должен заразиться, но если это произойдет, мы поймем, что не должны приводить вас в Запретный Город или Порт-Стаббс.

Уильям согнул и разогнул пальцы руки, которой ударил доктора. Она очень болела.

– Кистевые кости очень хрупкие, – сказал Грасси-6. – В следующий раз, когда пожелаете ударить Куклу, попросите кнут, сапог или резиновый шланг.