«Все лучше, чем навечно застрять в твоей голове».

Я угрюмо глядела на скользящий по холщовой завесе свет качающегося фонаря. Это все из-за иеромонаха. Он вошел в мою жизнь, предложил мне спасение всего за одно убийство. Закончив работу, я должна была стать свободной от Нее и достаточно обеспеченной, чтобы отойти от дел. А вместо этого валяюсь раненая в телеге, все сильнее воняющей мочой. И со мной не только вечная компаньонка, но еще и ворчливый старик. В довершение всего, мы едем в никуда с богочеловеком и бессловесной сукой и нас будут колоть и резать, чтобы выяснить, как это работает, наверняка до моей смерти. По крайней мере, пока я сама не захочу умереть.

«Когда ты впадаешь в такое плаксивое настроение, то становишься ужасно тупой».

«О чем это ты?» – спросила я.

«Разве ты не слышала?»

Я закатила глаза. Терпеть не могу этот ее высокомерный тон, и Она это знает.

«Что такое, интересно, я не слышала?»

«Этот Кочо, он сказал, что ты нужна хозяину».

«Как предмет изучения».

«Да. Но зачем терпеть старую шлюху, любительницу сквернословить, готовую гадить на людей и плевать в их работу, если она не нужна? Есть же тысячи других, которых Знахарь мог подобрать. Но ему нужна ты. Нужны именно мы. Это преимущество может дать нам то, что мы хотим».

Я покосилась на Кочо. Он сказал, что мы нужны Знахарю. А еще – что его хозяин не позволит мне истечь кровью.

«Ну тогда давай проверим, какое у меня преимущество», – сказала я.

Я вцепилась в обломок древка стрелы, сердце заколотилось при одной мысли о том, что я намерена сделать.

«Нет, Касс, не надо…»

– Нет!

Кочо бросил перо, а я сжала пальцы и выдрала наконечник стрелы. Плоть рвалась, я, казалось, слышала этот звук; раздираемые кожу и мышцы затопило болью. Все вокруг завертелось, вспышки света перед глазами сменила расползающаяся темнота. Но я, опустив голову, боролась за то, чтобы остаться в сознании, сожаление горькой желчью подступало к горлу.

– Идиотка! – рявкнул Кочо сквозь шипение ругани, вытекавшей из моего рта, как из дырявых мехов. – Хозяин! Хозяин!

Голова кружилась, по рукам лилась кровь, но мне удалось рассмеяться.

– Полагаю, я все же важна.

Я прижимала к себе Хацукой, как младенца, оберегая лук от дождя, который безжалостно молотил, сдирая кожу. Высокий полог деревьев лишь собирал капли, они становились только тяжелее и с еще большей силой падали на наши и так вымокшие головы.

Примостившийся на соседней ветке генерал Китадо опустил плечи, напоминая мокрого черного дрозда.

– Непохоже, чтобы они оставили кого-то в городе, ваше величество, – сказал он, повысив голос в попытке перекричать дождь. Тот грохотал по листьям барабанной дробью. – Кажется, они решили не разделяться.

Он хмуро всматривался в прореху между деревьями – на дороге показался предводитель левантийцев, дистанция скрадывала его гигантский рост. Он нацепил боевой плащ императора Кина. Я сжала пальцы. Мне хотелось пустить стрелу ему в глаз, а потом выдернуть ее из трупа.

– Осторожней, ваше величество, – предупредил генерал Китадо, когда я переместилась на ветке. – Если убьете его сейчас, то императрицы Мико не станет, и некому будет сражаться за Кисию.

– Знаю. Но это не значит, что мне этого не хочется.

– Отсюда это все равно почти невозможно.

Я улыбнулась.

– Точно.

По меньшей мере пятьдесят шагов сквозь танец листьев под дождем и движущаяся цель. Это поколебало мою решимость, но я лишь крепче сжала Хацукой и задумалась, как бы поступил на моем месте отец.

Когда листва в очередной раз закрыла левантийца из вида, я немного расслабилась. У меня не хватило бы стрел, чтобы убить всех, но если бы моя жизнь не была так ценна для империи, то я с радостью уничтожила бы перед смертью как можно больше гнусных захватчиков. Однако моя жизнь много значила. Моя жизнь, имя и лицо. Я была последней из рода Отако, и Кисия нуждалась во мне. Живой.

Сквозь прореху в листве стали видны другие левантийцы. Еще несколько человек щеголяли в отяжелевших от дождя алых плащах, а остальные выглядели так же, как во время сражения, только мокрые и грязные. Волы, которых левантийцы явно не привели с собой, тянули телеги с накрытой поклажей. И еще в караване были паланкины. Из-под полога мелькали алые и золотые шелка, а носильщики были в тяжелых дождевиках с вышитыми золотыми драконами Ц’ая на спинах.

– Неужели чилтейцы совсем нас не уважают, раз отдают все это в качестве военных трофеев? – прошипела я, указав на разодетых в шелка левантийцев.

– Не могу знать, ваше величество, но выглядит именно так.

– Почему они уходят? Их что, отпустили со службы?

Генерал Китадо поерзал. От этого ветка задрожала, но под дождем звук все равно невозможно было услышать.

– Возможно, они уходят, потому что чилтейцы мало им заплатили. Или потому что дождь вредит их лошадям. Лучше забрать награбленное и уйти.

– Наемники, – выплюнула я. – Не имеют представления о чести и верности.

– Пусть уж лучше уходят. С чилтейцами мы драться умеем.

Я ворчливо согласилась, и некоторое время мы наблюдали за караваном молча. Гроза отгремела еще ночью, но ливень и не думал прекращаться. Я часто наблюдала, как подобные бури обрушивали свою ярость на дворец, и, хотя страшилась изоляции, которую они приносили, они никогда не доставляли неудобств. Генерал Рёдзи по моей просьбе ставил мишень для стрельбы из лука в помещении, а если мне хотелось покататься верхом, я могла дождаться кратких перерывов в дожде. Теперь же я оказалась во власти стихии, без укрытия, даже без дождевика, без тепла и пищи – у меня были только меч, и лук, и стоическое общество генерала Китадо.

– Так, значит, чилтейцы захватили Мейлян, – сказала я, когда орда левантийцев прошла мимо. – И даже без левантийцев в их руках огромный кусок империи. Нам нужен план. И союзники.

– Министр Мансин говорил, что я должен отвезти вас на юг, ваше величество. Или в Сян.

Я покусала губу и уставилась в пространство.

– Куда именно на юг? К кому? Как мы можем быть уверены, что эти люди не поклялись в верности Дзаю?

– Значит, в Сян.

Светлейшего Бахайна ждали в Рисяне. Надеялись, что он успеет в Мейлян. А он так и не появился. На смертном одре Кин говорил, что светлейший Бахайн был верным министром, прежде чем стал герцогом Сяна. «Нужно напомнить ему об этом. Ты должна помочь ему и его сыну об этом вспомнить».

Я все жевала губу, потягивая потрескавшуюся кожу.

– Возможно.

Эдо всегда делился новостями из дома в тех редких случаях, когда ему писал отец, и ни один человек, знающий, как светлейший Бахайн относится к чилтейцам и пиратам, в особенности к чилтейским пиратам, никогда не поверит, что он мог заключить союз с чилтейцами. Но почему же он не пришел нам на подмогу? Почему Эдо так и не ответил на письмо?

– В любом случае нужно принять решение, – сказал Китадо. – Здесь оставаться нельзя, ваше величество. Чилтейцы уже вас ищут.

Чилтейцы не знают о туннеле, но как только тщетно перероют весь город и не найдут меня, то начнут охоту за его стенами и наверняка задумаются, как сейчас я, где я могу укрыться.

– Быть может, сейчас будет безопаснее где-нибудь затаиться, ваше величество, – сказал Китадо, не дождавшись ответа. – Куда бы мы ни поехали, на дорогах опасно.

– Тут уж ничего не поделаешь. Моя задача – защищать Кисию, а для этого я должна найти союзников.

– А моя задача – защищать вас, ваше величество, но у меня ничего не получится, если вы не будете прислушиваться к моим советам.

Он отвел взгляд. Я ведь императрица, и ему не положено смотреть мне в глаза даже в таком затруднительном положении.

– Хотелось бы мне послать вас к дьяволу со всеми вашими прекрасными советами, пусть я и знаю, что вы правы, – сказала я. – Если бы мы только могли выяснить, кто из наших генералов жив и какие батальоны уцелели. Нам нужны эти сведения, мы не можем просто торчать тут, на краю топей.