– Вы уже знаете какой? – спросил Белизариус, ощутив холодок неуверенности по спине.

Рудо медленно кивнула.

– И думаю, ты знаешь почему.

У Белизариуса пошли мурашки по шее и рукам.

Иеканджика переводила взгляд с Рудо на Белизариуса и обратно, пытаясь понять, о чем они говорят. Но не смогла догадаться. Рудо дала знак полицейским, чтобы они ушли. Те нахмурились и убрали пистолеты в кобуры. Пристально посмотрели на Иеканджику, ожидая, что она даст знак остаться или подтвердит, что берет на себя защиту Рудо. Затем люк за ними закрылся. Белизариус, Рудо и Иеканджика остались втроем. В животе у Белизариуса зашевелился страх.

– Мы заключим с Архоной соглашение, – сказала Рудо Иеканджике. Та попыталась скрыть свои чувства, но неумело.

– Мэм, однажды он нас уже обокрал, – сказала Иеканджика, изо всех сил сдерживая гнев.

– Архона может не только находить «червоточины» при помощи врат времени, – сказала Рудо. – С их помощью он может отправиться в прошлое.

– На одиннадцать лет? – спросила Иеканджика.

– На тридцать девять, – ответила Рудо.

У Белизариуса волосы на затылке дыбом встали.

– Вы имеете преимущество надо мной, генерал? – спросил он.

– Безусловно, – ответила Рудо. – Мы встретились не четыре месяца назад. Я и вы встретились тридцать девять лет назад, на Ньянге, том планетоиде, где мы нашли врата времени.

– Что? – выпалила Иеканджика.

– Откуда пришла идея использовать Архону? – медленно спросила полковника Рудо.

– Бабеди, – осторожно ответила Иеканджика.

– Я дала указание бригадиру Вакиконде вежливо намекнуть мистеру Бабеди насчет него.

– Вы его знали, – сказала Иеканджика.

– Тот факт, что я повстречала его и тебя тридцать девять лет назад, означает, что я знала – он проведет нас через Кукольную Ось.

Белизариус ощутил, что его разыграли, и в таком масштабе, который он не в состоянии был осознать. Он сыграл всем, чтобы вывести Шестой Экспедиционный Отряд в систему эпсилона Индейца. Он был умнее всех. Но сейчас ощутил себя не таким уж умным.

– Меня? – переспросила Иеканджика. Ее гнев утих. И в голосе сквозил страх, как и у Белизариуса.

– Мы достаточно знаем об избегании парадоксов, чтобы понять, что Архоне придется вернуться, – сказала Рудо. – Как и тебе.

– Мы пришли к вам на помощь? – спросил Белизариус.

– Да, – ответила генерал-лейтенант.

– И что-то сдержало вас от того, чтобы нас пристрелить, когда мы с вами заговорили, – сказал он.

На лице Рудо промелькнула боль.

– Да, – ответила она. – Нечто убедило меня в том, что вы пришли ко мне с благословения будущей меня.

– Что? – спросила Иеканджика.

Рудо долго смотрела на свои пальцы. Шумел воздух в системе вентиляции.

– На самом деле меня зовут не Кудзанаи Рудо.

– Что? – опять ошеломленно спросила Иеканджика.

– Я родилась в Муромбедзи под именем Вимбисо Тангвераи, – тихо сказала генерал-лейтенант. – Одна из миллионов, мечтавших вырваться из политического хаоса Суб-Сахарского Союза. Я была знакома с Кудзанаи Рудо. Ее выбрали, чтобы отправить в Академию Союза в Хараре. Сорок пять лет назад я убила ее. Подменила ее генетические записи. Приняла ее личность. И стала кадетом Кудзанаи Рудо.

Иеканджика разинула рот.

– Этого никто и никогда не знал, – продолжила Рудо. – Теперь знаете лишь вы двое. Если хватит ума, вы унесете эту тайну в могилу.

– Вы не Рудо, – ошеломленно проговорила Иеканджика с таким лицом, будто ее жизнь утратила главную опору.

– Я генерал-лейтенант Рудо, – сказала та. – Я прожила всю эту карьеру военного, с начала и до этого дня, с первого дня в Академии, все сорок лет в Шестом Экспедиционном Отряде, наш прорыв. Единственным вкладом во все это со стороны покойной мисс Рудо были ее связи в политике, позволявшие поступить в Академию. Все остальное – этикетка. Я прожила под именем Кудзанаи Рудо дольше, чем вы на свете живете, и дольше, чем настоящая Рудо.

– Зачем нам отправляться к вам в прошлое? – спросил Белизариус. – Затем, чтобы сказать вам правду, или потому, что вы можете послать нас туда, куда нужно?

– Вы бы и дня не прожили на Ньянге без помощи со стороны, – сказала Рудо. – Это были темные времена для Шестого Экспедиционного Отряда. Мы заточили или убили всех политкомиссаров и большую часть спящих агентов Конгрегации, внедренных в Экспедиционный Отряд, но уверенности в этом не было. Мы пребывали в паранойе, и не только насчет Конгрегации. Политические фракции в Экспедиционном Отряде играли друг против друга, борясь за контроль над Отрядом и вратами времени.

– Вы знаете, когда мы прибыли к вам в прошлое… – сказал Белизариус.

– Окно времени у вас небольшое, – сказала Рудо. – Мы нашли поверхность Ньянги нетронутой, так что вы не можете прибыть туда раньше Экспедиционного Отряда, чтобы взять пробу. И мы покинули планетоид с вратами времени совсем незадолго до вспышки на коричневом карлике, первой звезде той системы. Вы с полковником можете прибыть туда лишь в тот отрезок времени, когда там был Отряд, когда все приглядывали за всеми в поисках предателей. Чтобы выбраться на поверхность, вам потребуются фальшивые личности и прикрытие. Тогда я была молодым капитаном, но, что касается внутреннего распорядка, мы имели непропорционально большой уровень допуска.

Иеканджика смотрела прямо перед собой, глубоко дыша.

– Мы отправимся назад во времени не потому, что Архона этого хочет, и даже не потому, что мы этого хотим, – глухо сказала она. – Мы отправимся туда потому, что должны это сделать?..

– Чтобы избежать парадокса дедушки, – сказал Белизариус.

Стиллс доставил Белизариуса обратно на место встречи и оставил в скафандре в невесомости. Спустя пятнадцать минут Святой Матфей подлетел к нему на «Расчетном риске». Как они и ожидали, Белизариус обнаружил на своем скафандре три передатчика. Это слегка задержало: пришлось снимать передатчики и выбрасывать в открытый космос. Теперь они лишь собьют с толку тех, кто их поставил. Однако Белизариус вовсе не сетовал на потерю времени. Сейчас ему не хотелось видеть перед собой Homo quantus.

В жизни ему довелось увидеть не слишком-то много страдания, настоящего страдания. Орбита его существования была выстроена так, чтобы избегать эмоциональной составляющей. Любовь. Ненависть. Страсть. У него и так хватало страсти, в дополнение к заложенному генетиками любопытству. Он частично преуспел в борьбе с этим инстинктом, живя спокойной жизнью, лишенной стимуляции от занятий наукой и математикой. Другим Homo quantus не требовалось прятаться от своего инстинктивного любопытства, поскольку оно у них было не настолько сильно. Они могли позволить себе и остальные эмоции, те, которые не мог позволить себе он. Тоска. Чувство потери. Депрессия.

Святой Матфей повел корабль к пятой Оси и дальше, сквозь нее. Затем недолгое время они летели с большим ускорением через звездную систему к тому месту, где оставили на заданной орбите грузовые корабли. Уродливые коробки из изношенного металла с торчащими опухолями двигателей и крохотными кабинами пилотов. Корабли не были приспособлены для долгого пребывания в них людей, пришлось делать на них импровизированную защиту от радиации, но атмосферная система долго не продержится. На четыре тысячи Homo quantus у них было всего две тысячи аварийных скафандров и пара сотен стандартных. И – что, возможно, хуже всего – лишенные всякой элегантности очертания кораблей категорически не желали укладываться в какую-либо геометрическую систему.

Корабли представляли собой дешевый компромисс между ценой и функциональностью, лоскутные одеяла, и никаких цветных светильников внутри, даже простейших. Homo quantus оказались изгнаны из цветущего сада, где пребывали в спокойной жизни, и оказались в скрипучих ящиках из стали и алюминия.

Белизариус был одновременно и причиной этого страдания, и единственным, на кого они могли обратить свой гнев. Или попросить об утешении. Его люди, затравленные, с потухшими взглядами, лишь отворачивались, когда он проходил мимо бесконечных рядов крохотных каюток.