«Кассандра, – осторожно сказала Кайса. – Посмотри вон на того человека, там, у повозки с черными колесами. Вроде он не похож на чилтейца, да?»

Я задумалась, разглядывая ворота, а сейчас Кайса привлекла мое внимание к людям, маленьким и далеким, работавшим возле надвратной башни. И не только маленьким и далеким, но их одежда очень напоминала кисианскую военную форму.

– Кисианец? – спросила я. – Но зачем чилтейскому легату ставить у ворот кисианских стражников? Если только насчет завоевания города не вранье.

«Это вряд ли. Те обломки в полях вокруг рощицы, и нигде не видно кисианских знамен или символов».

Между нами и городом земля тоже выглядела разбитой, дождь еще не сгладил следы множества ног и конских копыт.

Заинтересовавшись, я внимательнее всмотрелась в надвратную башню и верхушки городских стен. Ни следа чилтейских солдат. И дозорных куда меньше, чем на стенах Женавы, даже в мирное время. Ни один солдат не носил чилтейских цветов. Нет и флагов Чилтея, даже у надвратной башни единственным ярким пятном был чепрак огромной левантийской лошади.

– Хм.

«Это еще более непонятно, – сказала Кайса. – Может, нам…»

– Я не знаю, в чем дело, зато знаю, кого можно спросить.

Я вскочила на ноги так поспешно, что закружилась голова, и за десяток шагов оказалась рядом с Яконо и левантийцами, глубоко погруженными в разговор.

– Так, – без церемоний прервала я. – Может, стены все те же, а вот люди на них и возле ворот определенно какие-то не такие. Ни один из них не чилтеец.

Брови Яконо сдвинулись в тошнотворно милой растерянности.

– Не чилтейцы? Ты хочешь сказать, что кисианцы в итоге отразили нападение? Но…

– Нет. Среди тех, кто у ворот пропускает людей и повозки, есть несколько кисианских стражников, но остальные… – Я обернулась к Гидеону и капитану Раху. – Остальные все левантийцы. Так что есть новый план. Вы идете к воротам и просите, чтобы нас впустили.

Когда Гидеон повернулся, чтобы это перевести, в уголках его губ мелькнула улыбка. Мои слова отчего-то показались им такими смешными, что оба не смогли долго сдерживаться и расхохотались. Я взглянула на Яконо, он пожал плечами. Скрестив руки на груди, я ждала, когда веселье утихнет. К сожалению, стоило им взглянуть друг на друга, и они опять до слез разразились хохотом.

Наконец, Гидеон вытер глаза тыльной стороной ладони.

– Извини, но двоим самым ненавидимым левантийцам на свете твое предложение показалось забавным.

– Значит, вас не пропустят внутрь?

– Не пропустят. Ради забавы могут еще и стрелами нашпиговать.

Пока он говорил, капитан Рах тоже утер глаза, развернулся и пошел на край рощи, как я. Гидеон и Яконо последовали за ним, предоставив мне замыкать колонну. А в животе продолжало урчать.

Возле края рощицы, откуда я наблюдала за городскими воротами, все трое, не сговариваясь, залегли в подлеске на животах. Меньше всего мне хотелось валяться на холодной земле, так что я прислонилась к стволу ближайшего дерева и ждала, когда они придут к тому же заключению, что и я – город контролируют левантийцы, а не чилтейцы. В этом не было никакого смысла, но при виде многочисленных смуглых и вооруженных до зубов мужчин и женщин с таким выводом не поспоришь – когда знаешь, что ищешь, увидеть легче.

Гидеон и капитан Рах тихим шепотом обсуждали увиденное или то, что это значит, или просто восхищались пением птиц – кто их знает, левантийский язык совсем не похож на чилтейский. Оставив их вдвоем, Яконо проскользнул назад, встал и присоединился ко мне. Его длинные пальцы отряхивали с одежды приставшие листья.

– Ты права, вся стража на стенах и охранники, проверяющие людей у ворот, левантийцы, и есть еще небольшое количество кисианцев.

– А ты думал, я ошибаюсь?

– Нет, Кассандра, просто… очень важно быть уверенным в информации. – Он отвел взгляд. – В этот раз я обязан все сделать правильно. Никаких больше ошибок, никакого… дерьма.

Он так редко ругался, что я рассмеялась.

– Можно подумать, ты когда-нибудь допускал, чтобы случалось дерьмо.

– Я позволил ему влезть ко мне в голову.

С бо€льшим пылом, чем хотела, я прижала ладони к его щекам.

– Ты не виноват. Я буду повторять тебе это, сколько потребуется, пока не поверишь.

– Я должен был сопротивляться ему, должен был быть сильнее. – Он медленно покачал головой, хотя я не убрала рук. – Это же мой разум. И, конечно, нельзя сказать, что у меня нет полного контроля над ним.

У меня вырвался короткий смешок.

– Нет, можно, и у меня тоже нет. Поверь.

Его взгляд метнулся от одного моего глаза к другому, словно Яконо пытался распознать ложь. Но хотя я много лгала в жизни, это была чистая правда.

– Поверь мне, – повторила я. – На этот раз я знаю, что говорю.

Яконо кивнул, но не вырвался из моих рук, а взглянул мне в глаза с прямотой, открытостью и сердечностью, на которые я была не способна. Он не говорил ничего, но я отшатнулась, уронив руки, будто он ужалил меня.

– Кассандра…

Мое имя как гром сорвалось с его губ, и я не знала, чего мне хочется больше – сбежать или остаться, услышать его слова или нет.

Мы оба вздрогнули от хруста сломанной ветки.

– Эй, голубки, – сказал, направляясь к нам, Гидеон, топтавший сапогами подлесок. – У нас есть план. Я так думаю.

– И какой же? – спросил Яконо, оставшийся поразительно спокойным, а мое сердце быстро стучало, я была в диком ужасе от «голубков».

Вопрос задал Яконо, но Гидеон посмотрел на меня.

– Мы сможем проникнуть в город с одной из подвод, если ты войдешь в тело какого-нибудь кисианца.

– Что? – удивился Яконо.

– Рах говорит, что Кассандра…

– Спасибо, мы поняли, – прервала я, и сердце еще сильнее заколотилось о ребра. – Можешь не объяснять.

Гидеон с любопытством перевел взгляд на Яконо и опять на меня, но, к счастью, удержал рот на замке. Мне ничего в жизни не хотелось сильнее, чем скрыть от Яконо свою ненормальность, но я не могла сказать нет. Как иначе нам попасть в город? И не только ради того, чтобы Яконо исполнил контракт и смог вернуться домой, но и чтобы спасти жизнь Унуса. После всего, что натворила, я в долгу перед Кайсой.

Она молчала, но я чувствовала ее близость. Ее внимание. Ожидание. Мне нет прощения, если Унус мертв, Кайса точно меня не простит.

– Ладно, – наконец произнесла я, проведя по лицу ладонью. – Сделаю. Будьте здесь и держите рты на замке. Я скоро вернусь.

Еще не договорив, я отвернулась и двинулась прочь, чтобы не отвечать на вопросы. Никто за мной не пошел, и когда я приблизилась к краю рощицы, со мной осталась лишь Кайса.

«В труп войду я, – сказала она. – Не позволю тебе все испортить».

Рах

В повозке воняло сырыми овощами и прелой соломой, но это еще ничего. Хуже всего была гнетущая тишина. Она как будто не имела никакого отношения к нашему нежеланию быть обнаруженными, просто никто не хотел говорить о том, что только что произошло.

Кассандра ушла и тут же вернулась, жестом велев нам следовать за ней. Я прекрасно знал, что нас там ждет, но все же поежился при виде прислонившегося к повозке кисианца с аккуратно повязанным на шее шарфом. Чистая работа, не было видно ни следов крови, ни пореза, но мы все неловко молчали, не находя подходящих слов.

– Так это… тоже она? – прошептал Гидеон, когда мы пошли к задней части повозки. – Возница?

– Вроде того, – ответил я. – Это сложно, и я не до конца понимаю как, но он мертв, а она ходит, находясь внутри него.

– Сколько мертвецов одновременно она может заставить ходить?

Я шлепнул его по здоровой руке.

– Мы не будем больше ни о чем ее спрашивать. Боги, надеюсь, что только одного.

Если и можно найти что-то приятное, прячась в куче соломы и мешков с овощами вместе с еще тремя людьми, так это отсутствие холода. Гидеон лежал совсем рядом, я чувствовал на руке его дыхание. Кассандра и второй наемный убийца расположились с другой стороны, как можно дальше друг от друга.