– Никакой путаницы не будет, Боб. Других «я» нет. Я выключил себя до того, как была сделана сохраненная копия, и мои товарищи переформатировали матрицу, как только удостоверились в том, что я перешел сюда. Удвоения нет, есть последовательность и непрерывность.

Я обдумал его слова.

– Об этом недавно говорила Бриджит. То есть ты фактически перевез себя сюда. И как тебе, нормально?

– На самом деле, мы уже называем этот процесс «транспортировка». Меня удивило, что Бриджит подняла эту тему; я даже расспросил у коллег – мне хотелось узнать, не общалась ли она с кем-то из них. Но, похоже, это просто случай параллельного мышления. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Вопрос об идентичности стал злободневным еще до того, как родился Изначальный Боб, и даже до выхода «Звездного пути». Мы – и я сейчас имею в виду «прыгунов» – уже несколько лет пытаемся решить эту проблему, и, по-моему, добились кое-каких успехов.

– Серьезно? Я ничего об этом не слышал.

– Мы засекретили этот проект, чтобы… избежать определенных последствий, понимаешь?

Я удивленно поднял брови.

– Ого, вот это драма. Выкладывай.

Хью глотнул кофе, и в его глазах появилось особое выражение – он словно устраивался поудобнее.

– Ну ладно. Ты знаешь, что из-за репликативного дрейфа клоны всегда слегка отличаются от своего родителя?

Это, конечно, был риторический вопрос, но он замолчал, ожидая ответа, и я кивнул.

– Ну, так вот, – продолжил Хью, – мы провели эксперименты над добровольцами и обнаружили, что, если ты проходишь процесс транспортировки – вот как я сейчас, – никаких изменений не происходит!

– Подожди. Ты хочешь сказать, что клон идентичен оригиналу? Почему ты в этом уверен?

– Мы, конечно, не можем заявлять об этом с абсолютной уверенностью, но тесты личности, примененные к большому числу пар «родитель/ребенок» позволяют установить статистический уровень ожидаемого дрейфа. И в этих пределах при транспортировке дрейфа нет. Никакого.

– Да, но что, если ты…

– Активируешь матрицу родителя после того, как ребенок уже активирован и испытан? – Хью ухмыльнулся. – Это интересная часть. После этого сам родитель демонстрирует статистически значимый уровень дрейфа по сравнению со своими предыдущими результатами тестирования.

– Какого… хрена? – Я выпучил глаза, абсолютно утратив дар речи, и что-то невнятно промямлил, прежде чем сумел взять себя в руки. – Значит, родитель уже не…

– Уже не родитель. Бывший родитель становится новым Бобом. И мы прогнали процесс в течение нескольких поколений – так, чтобы обе стороны создали древо своих клонов. Результаты не противоречат друг другу.

– Но… как?

– У нас, разумеется, есть теории на этот счет. Мы полагаем, что это какой-то вид сплетения информации. И я использую это выражение намеренно, потому что декогеренция не ограничена скоростью света. Мы проводили этот эксперимент, когда две версии находились в нескольких световых минутах друг от друга. Если мы активируем их с разницей в несколько секунд, тот, кто активирован первым, всегда ведет себя точно так же, как и оригинал.

– Словно первый включенный получает душу.

– А второму приходится искать новую! – рассмеялся Хью. – Подобное предположение уже было высказано, и притом неоднократно, но, думаю, все считают, что это просто метафора.

– А реальное объяснение?

– У нас есть две точки зрения. Приверженцы первой гипотезы считают, что мы находимся в симуляторе и что он не может обрабатывать два отдельных, но идентичных объекта. Возможно, в них есть какая-то квантовая подпись, которую нужно изменить.

– Если так, значит, программа скверная.

Хью кивнул, и его лицо осветила улыбка.

– Все зависит от решений, которые принимаешь в ходе разработки, верно? В общем, вторая группа считает, что репликативный дрейф вызван теоремой о запрете клонирования. Иными словами, второй Боб не может быть идентичен первому, потому что это нарушит законы квантовой механики. Хью умолк и в течение нескольких миллисекунд задумчиво смотрел в пустоту. – Более того, кто-то предположил, что если теорема о запрете клонирования применима к репликантам, то применима и теорема о запрете удаления. Ты понимаешь, что это означает.

– Жизнь после смерти?

– Да. Кроме того, из этого следует, что лично ты, возможно, не просто копия Изначального Боба, но фактически его восстановленный разум или душа – называй, как хочешь. – Хью сделал паузу и задумчиво посмотрел в пустоту. – Вот почему мы тратим столько усилий на создание истинного ИИ. Нам нужно то, что действительно обладает контрфактуальной способностью и огромной мощностью процессора – именно для того, чтобы отвечать на подобные вопросы.

– Сорок два.

– Хе-хе. Но невероятно огромный ИИ способен изучить миллиарды возможных объяснений и сузить их число до какого-то небольшого множества, которое мы теоретически могли бы проверить. А в свободное время пусть изобретает двигатель для полетов со сверхсветовой скоростью или еще что-нибудь. Мы думаем, что это самый важный проект Бобов со времен войны с Другими. – Хью, казалось, собирался что-то добавить, но закрыл рот.

Снова он ведет себя так. Либо у него какой-то нервный тик, либо он очень хотел что-то сказать, но не мог. Я моргнул, вновь фокусируя внимание на происходящем.

– Э-э-э, ладно. Оставим эту тему для долгих перелетов между системами. А пока что давай разберемся с более насущной проблемой.

– Точно. Я прочел твои записи и быстро осмотрел «мэнни». Ты просто очистил их от «бродяг», да?

– Не совсем, в каждом осталась еще парочка. На самом деле тебе стоит просто взять запасной. Если ты направишься в мою сторону, то идти придется долго, а если пойдешь в противоположном направлении, то мы удвоим нашу производительность.

– А стоит ли нам вообще объединяться? Ну, то есть группу отпускников мы создать не сможем. Возможно, стоит просто удвоить территорию, которую мы осматриваем.

– Предлагаю компромисс, – сказал я, немного подумав. – Двигайся в мою сторону, и если мы действительно объединимся, то сможем принять решение. А если один из нас узнает что-то конкретное насчет местонахождения Бендера, мы заново оценим ситуацию.

– Сойдет, – сказал Хью и встал. – Похоже, нам снова придется действовать по обстановке.

Он моргнул и исчез. Несколько миллисекунд я смотрел в то место, где он только что сидел. Душа. Жизнь после смерти. Я столько лет был атеистом; неужели мне в конце концов придется брать свои слова назад?

Билл. Июль 2334 г. Вирт

– Ситуация становится значительно более интересной, – сказал Гарфилд без предисловий, заходя ко мне.

Я повернулся и искоса посмотрел на него. Неожиданные появления уже вошли у Гарфилда в привычку. Возможно, это из-за стресса. Я надеялся, что так оно и есть. Мне не хотелось устраивать из-за этого скандал.

– Почему?

– По-моему, «Звездный флот» не учел реакцию человечества в целом. Мне кажется, что люди считают себя оскорбленными, потому что среди них царят настроения типа: «Я вам покажу, как разрывать контакты с людьми!» Все имущество, которое могло принадлежать членам «Звездного флота», заморожено, соглашения расторгаются, их лишают доступа ко всему, даже в системах, которые не пострадали от нападения на сеть. «Звездный флот» фактически лишился возможности использовать инфраструктуру космоса, населенного людьми.

Я немного подумал об этом, а затем рассмеялся.

– Их главная состоит в том, чтобы отделить нас от биосуществ в целом, но, по-моему, они собирались сделать это, когда это выгодно им. Представь: ты предупреждаешь работодателя о том, что уволишься через две недели, а он отвечает: «Да нет, уходи прямо сейчас».

– Ага. А в нескольких системах обитатели сварганили временные станции связи, а затем сразу отключили постоянные – до тех пор, пока не смогут их очистить. Конечно, пропускная способность от этого пострадала, но для «Звездного флота» она упала до жирного нуля. И когда число доступных путей уменьшится, мы сможем выяснить, где находится оперативный центр «Звездного флота».