Импульсы сонаров, громче, ближе.

Стиллс вплыл в похожую на пещеру выемку, парой сотен метров ниже поля ледяной шуги, под самым айсбергом. В нескольких местах потолок был чист от шуги и, хотя он его и не видел, он понял, почему так получилось. Вода уходила в узкие щели, унося с собой шугу, как пылесос мусор.

Если течение сильное, значит, там должны быть каналы, достаточно большие, чтобы он через них мог проплыть. Однако каналы могут и разделяться, образуя большой трехмерный лабиринт, а вот там он уже может облажаться. Реальной проблемой был эффект Вентури. Дворняги не любили замкнутые пространства, и не из-за клаустрофобии, а потому, что когда вода течет быстрее, то давление падает. Если она течет достаточно быстро, давление может упасть настолько, что Дворняга ляпнется. Чертов эффект Вентури.

Импульсы, прямо внизу.

Долбаки.

Стиллс двинул плавниками, подплывая ближе к тому, что выглядело как самый большой из каналов.

Импульсы, ближе.

Козлы вонючие.

Это будет не здорово.

На хрен.

Здесь не поставишь.

Он ринулся вперед, таща за собой последний тюк взрывчатки, в водное дыхание забитой ледяными соплями ноздри Блэкмора.

Только попробуй меня наколоть, Блэкмор, пырну тебя.

Течение всосало его и понесло вверх, вместе с последним тюком экспериментальной взрывчатки, он оказался в широком канале. По голове били громовые удары звуков, грохот, треск, стон. Ни хрена не сориентируешься по ним на такой скорости. Все вокруг расплывалось. Стиллс послал электрический ток в магнитосомы, делая себе компас. Течение несло его, магнитное поле Олера позволяло ему понять, с какой стороны у него Свободный Город, и ничего более.

Он внезапно врезался в скругленный течением ледяной выступ. Его отбросило к гладкой стене, и течение снова понесло его, все быстрее и быстрее. Плечо болело, но плыть он все еще мог. Будь у него поменьше подкожного жира, были бы сломаны кости. А будь выступ острым, быть бы ему филе.

И тут его всосала пустота, а его скорость утроилась.

Он не мог дышать.

Падение давления.

Merde, merde, merde.

Зрение становилось туннельным. В глазах замелькало. Скоро он вырубится. Заболели кости. Суставы будто пронзило кинжалами.

Ослепляющая боль. В его крови начали вскипать газы, разрывая нервы и мышцы.

Удушье. Он задыхался в океанском аду. Он ненавидел этот океан.

Ему хотелось умереть среди звезд. Вместо этого у него перед глазами мелькали черные звезды.

Ты родился, чтобы умереть в утробе океана. Лучше уже не станет никогда.

Он с силой взмахнул плавниками, суставы отозвались мучительной болью. Он плыл вместе с течением.

Он хватал ртом воду, но каждый глоток воды, омывающий жабры, лишь уносил из них кислород.

Тоннель начал ветвиться. Более узкие каналы.

Он поплыл еще быстрее. Еще несколько мгновений, и он вырубится.

Упряжь резко и больно дернула его, заставив остановиться.

Течение вокруг него стало медленнее. Давление выросло. Недостаточно. Судя по боли, где-то пятьсот атмосфер. Болело везде. Он втягивал горькую воду океана с растворенным в ней аммиаком, будто выброшенная на берег рыба, и его жабры забирали из нее крохи кислорода.

Стиллс развязал упряжь и бессильно погрузился ниже. Слабый свет фонаря упал на тюк со взрывчаткой. Сияющая полупрозрачная ледяная шуга вокруг. Рыхлая взрывчатка застряла в узком канале, полностью перекрыв течение.

Судя по всему, он около вершины айсберга, того самого, что Блэкмора в нос трахнул.

Дальше он взрывчатку никуда не утащит.

Выключив фонарь, он прислушался к ощущению магнитного поля Олера. Более-менее рядом с тем местом, где он и должен был оказаться. Если взрывчатка останется тут, она не причинит сильных повреждений своим взрывом, но это сделают три остальные заряда, а этот, по крайней мере, отвлечет Кукол.

Стиллс вытащил из мешка детонатор и воткнул два его зуба в холодное желе взрывчатки. Vaya con dios[33].

Он не знал точно, насколько он близко к тому месту, где, как хотел Архона, надо было поставить эту его пуговицу. И бросился прочь из своего убежища. Суставы болели так, будто внутри них проросли стальные шипы.

Течение здесь было медленнее, давление росло, было много широких прогалин. Магнитное поле Свободного Города становилось все сильнее. Наконец он оказался в просторном темном пространстве внутренней части бухты Блэкмора. Муть и вода поглощали свет, так что свет Свободного Города сюда не доходил, однако его электромагнитные поля ощущались магнитосомами.

Он замер от резкой боли. Повреждения внутренних органов. Сомневаться не приходится.

Пока его несло по каналам, вероятно, в некоторые моменты давление падало до трехсот атмосфер, если не меньше. Растворенные в крови газы начали вскипать и причинили много повреждений, каким бы крутым он себя ни считал. Стих из Пути Дворняги о том, что «тебя трахнули», в нужный момент помогал спокойно лечь и умереть, но обосраться ему, если он позволит кому-то думать, что он не смог сделать дело.

Ткни их в это носом.

Он изогнул тело, молотя ластами, и ринулся вперед, с вопящими от боли суставами.

Обоссы любую ногу, какая подвернется.

Он расширил свое магнитное поле, увеличивая чувствительность. Плыл вдоль ледяной стены, которая, если проплыть дальше, образовывала одну из стен Свободного Города, выходящую к бухте Блэкмора.

Все болит.

Но это ненадолго. Он уже близко.

Архона-щегольские-штаны хотел, чтобы каждая из этих пуговиц была точно на своем месте. Стиллс понятия не имел, что за сигнал хотел использовать для детонаторов этот квантовый человек. Кроме звука и магнитного поля, все остальное весьма хреново распространяется в воде, да и такие сигналы затухают слишком быстро, толку от них не больше, чем от жестянок на веревке.

Будь он сейчас в настроении получше или будь у него повреждений поменьше, он бы с большим терпением относился к дебильным приказам. Иногда мир вокруг и работа выглядят куда логичнее, если в них вообще ничего не понимаешь. Мир становится намного понятнее, когда становится ясно, что отдающие приказы люди ни хрена не смыслят в том, что делают, не больше, чем сами Дворняги. Уверенность Архоны была слишком сильна, чтобы с ней смириться, особенно с учетом того, что он никому не рассказывает всего, что людям знать надо бы.

Стиллс нашел нужную точку. Кости будто ножом резало. Он коснулся льда дрожащей рукой. Маленький лазер вырезал во льду канал размером с хрен, заодно спалив тонкий слой бактерий, питающихся серой и аммиаком. Из дыры потекла теплая вода, на мгновение защитив его пальцы от безжалостного холода океана. Он принялся возиться с клапаном мешка. Еще одну дурацкую пуговицу навсегда похоронить во льду.

Стиллс не знал, зачем этому пижону пуговицы здесь, сколько вреда сможет принести эта взрывчатка, зачем Архона вообще хочет ее тут подорвать. Архона не доверял никому из команды. Стиллс надеялся лишь на то, что Архона, блин, все сделает так, что каждый из агентов трахнет врага, а не будет трахнут сам.

Сунув пуговицу в крохотный канал, Стиллс запихнул следом мешочек с дегидрированными кристаллами и проткнул его. Внутри канала сразу же образовалась шуга, мгновенно затвердевая в лед. Теперь надо возвращаться к Фоке, прежде чем эта ее взрывчатка решит стать менее стабильной, чем она предполагала.

Звякнул сигнал лифта. Большие двери медленно открылись. За ними стояли шестеро Кукол, четверо в синей форме с желтой отделкой и в шляпах-треуголках с гербом отеля «Гранд Крестон». Двое других были в красных рабочих комбинезонах. Ни одного выше восьмидесяти пяти сантиметров ростом, все белокожие, староевропейского типа, как и Мари. Они прищурились, глядя из ярко освещенного лифта в полумрак пентхауса.

– Оставайтесь на месте, – скомандовала Мари на французском-8.1 из темноты. Ее голос приглушала хирургическая маска. В одной руке у нее было тридцать пять граммов взрывчатого желе. В другой – кнопка детонатора.