– Результат неудачной серии ганимейских экспериментов с генетикой, – эхом вторил Хант словам Данчеккера. – Именно ганимейцы стоят у истоков всей этой истории. Вернувшись, они обнаружили, что мы умеем летать на космических кораблях и строить термоядерные реакторы, и решили, что человечество развивается с немыслимой быстротой. Но в то же время именно они заварили эту кашу в своих же лабораториях двадцать пять миллионов лет назад… а потом просто выбросили, посчитав провальным экспериментом! Довольно занятная мысль, Крис. Чертовски занятная. А теперь они покинули нас навсегда. Интересно, что бы они сказали, если бы узнали то, что теперь знаем мы.

Данчеккер ответил не сразу и какое-то время задумчиво разглядывал поверхность стола, будто решая, стоит ли озвучивать мысли, которые в этот момент вертелись у него в голове. Наконец он вытянул руку и принялся бездумно поигрывать с ручкой. Когда он заговорил, то не стал смотреть в глаза Ханту и продолжал наблюдать, как ручка делает все новый и новый оборот между его пальцев.

– Знаешь, Вик, за последние несколько месяцев перед отлетом ганимейцы всерьез заинтересовались самыми разными аспектами земной биохимии, включая все доступные нам данные по Чарли, человеку и олигоценовым животным с базы «Копёр». Долгое время любопытство било из них ключом, ЗОРАК даже не успевал подыскивать нужные вопросы. Но затем, где-то с месяц назад, они вдруг замолчали. И больше никогда не возвращались к этой теме.

Профессор поднял голову и смерил Ханта прямым, беспристрастным взглядом.

– Кажется, я знаю почему, – едва слышно добавил он. – Видишь ли, Вик, они все знали. Знали, что привели в этот враждебный мир жалкое, искалеченное существо, вынудив его бороться за жизнь вопреки безнадежным шансам, а когда вернулись, то обнаружили, что их былое творение стало гордым завоевателем-триумфатором, дерзко высмеивающим любые неурядицы, которые ему подкидывает Вселенная. Из-за этого они и улетели. Ганимейцы считают, что их долг – дать человеку свободу совершенствовать выстроенный им мир так, как он сам того пожелает. Они знают, чем мы были, и видят, в кого мы превратились с тех пор. Они чувствуют, что с нас хватит и прошлых вмешательств и что сами мы куда лучше распоряжаемся собственной судьбой.

Данчеккер отбросил ручку в сторону, поднял глаза и напоследок добавил:

– И почему-то, Вик, мне кажется, что мы их не разочаруем. Худшее уже позади.

Сигналы, переданные через громадную спутниковую тарелку обсерваторией на обратной стороне Луны, разносились во все стороны с задворок Солнечной системы, устремляясь в безграничную пустоту, лежавшую за ее пределами. Их шепот зацепил датчики сторожевого робота, который уже очень давно нес свою вахту без единой передышки. Контуры машины распознали ганимейский код, на основе которого был построен сигнал, и приняли необходимые меры.

Устройства, которыми был оборудован робот, превратили сигнал в колебания сил и полей, подчинявшихся неизвестным человеку законам, и перенаправили его в ту сферу бытия, для которой пространство и время Вселенной были не более чем проекциями сродни теням. Затем в другой части этой теневой Вселенной, на теплой и яркой планете, обращавшейся вокруг одной весьма энергичной звезды, сообщение получили и раскодировали специальные машины.

Машины оповестили своих создателей, которые были несказанно удивлены таким поворотом событий.

Сторожевой робот извлек их ответ из суперструктуры пространства, преобразовал его в электромагнитные волны и отправил обратно – к спутнику третьей планеты от Солнца.

Астрономы, работавшие в обсерватории на обратной стороне Луны, оказались в полном недоумении: попытка объяснить поток информации, которую передавали приборы, соединенные с их приемниками, ни к чему не привела, ведь в пределах многих световых лет от них не было ни одного объекта, который мог бы выдать такой отклик, – и это при том, что получили они его в течение нескольких часов с момента передачи. Чиновники КСООН были озадачены не меньше их, а ученые, воспользовавшись информацией, загруженной из банков данных ЗОРАКа, тем временем перевели коммуникационные коды инопланетян в текст на ганимейском языке. Однако смысл послания по-прежнему оставался тайной.

Затем кого-то посетила идея привлечь к делу доктора Виктора Ханта из подразделения НавКомм. Хант тут же вспомнил про Дона Мэддсона и его исследования ганимейского языка, после чего передал текст отделу лингвистики, чтобы выяснить, смогут ли те извлечь из него хоть какие-то сведения. Сорок восемь часов Мэддсон и его ассистент трудились не покладая рук. Опыта в подобных делах у них было немного, а решить задачу с ходу без подсказок ЗОРАКа было и вовсе невозможным. Однако сообщение было довольно лаконичным, и в итоге Мэддсон победоносно – хоть и с раскрасневшимися глазами – вручил Ханту единственный листок бумаги с распечатанным текстом:

«Рассказы о тех, кто в древности отправился в систему Искариса, передавались из поколения в поколение с тех самых пор, как наши предки прибыли с Минервы. Каким бы способом вы туда ни добрались и как бы нас ни нашли, возвращайтесь домой. Теперь у нас есть новая Минерва. Мы, ваши сыны и дочери, ждем, чтобы встретить вас с распростертыми объятиями».

В тексте также присутствовали некие числа и математические символы, которые после расшифровки другими сотрудниками НавКомм дали понять, что источником сообщения действительно была Звезда Гигантов; это подтверждалось ее спектральным классом и расположением относительно пульсаров, которые можно было легко идентифицировать в соседних областях Галактики.

Ханту оставалось лишь гадать, какие физические процессы могли лежать в основе подобной передачи, но времени на академические догадки попросту не осталось. О находке нужно было сообщить ганимейцам, но когда «Шапирон» запустит главный двигатель, связаться с ним обычными способами уже не удастся. Единственным шансом было догнать корабль на Ганимеде.

Сообщение со Звезды Гигантов было поспешно отправлено в штаб-квартиру Операционного командования КСООН в Галвестоне, передано на орбитальную коммуникационную станцию и при помощи лазерной линии связи ретранслировано «Юпитеру-5». Шли часы, пока Хант, Данчеккер, Мэддсон, Колдуэлл и все остальные, кто находился в Хьюстоне, напряженно дожидались ответа по открытому каналу с Галвестоном. Наконец экран ожил. Текст на нем гласил:

«”Шапирон” покинул Ганимед за семнадцать минут до того, как пришло ваше сообщение. Последнее, что мы видели, – как корабль разгоняется в направлении глубокого космоса. Теперь связь с ним потеряна. Нам жаль».

Больше ничего поделать было нельзя.

– Как бы то ни было, – заметил Хант, устало отворачиваясь от экрана к кругу понурых лиц в кабинете Колдуэлла, – приятно знать, что усилия ганимейцев окупятся, когда они доберутся до цели. По крайней мере, в конце пути их не будет поджидать какой-нибудь неприятный сюрприз.

Он снова развернулся и, вновь бросив на экран печальный взгляд, добавил:

– Жаль только, что они не узнают об этом заранее.

К началу четвертого десятилетия двадцать первого века казалось, что человеческая раса наконец-то начала учиться жить вместе и что она на пути к звездам. Отказавшись от парализующей гонки вооружений и распустив большую часть своих стратегических сил, сверхдержавы вместо этого вливали свои миллиарды в массированную передачу западных технологий и ноу-хау странам третьего мира. С ростом благосостояния и уровня жизни, которые пришли повсеместно с глобальной индустриализацией, и безопасностью и разнообразием, которые сопровождали более богатый образ жизни, население стало самоограничиваться, а голод, нищета, наряду с большинством других традиционных вековых бедствий человечества, наконец, выглядели так, как будто они были на грани искоренения навсегда. В то время как соперничество США и СССР превратилось в войну умов и дипломатии за экономическое и политическое влияние среди стабилизирующихся национальных государств, жажда приключений человека нашла свое выражение в возрожденной многонациональной космической программе, которая вырвалась наружу через всю Солнечную систему в новой волне исследований и расширения, координируемой специально сформированным Космическим крылом ООН. Освоение и эксплуатация Луны продвигались быстро, постоянные базы появились на Марсе и на орбите над Венерой, а ряд крупномасштабных пилотируемых миссий достигли внешних планет.