За разговором Хант как бы между делом скользил взглядом по остальным звездным картам. Вдруг он замолчал и внимательно всмотрелся в одну из них, одновременно указав пальцем на какую-то надпись. В отличие от предыдущих, она относилась не к созвездию, а к отдельной звезде – обособленной и сравнительно тусклой. Сама надпись, однако, была сделана жирным лунарианским шрифтом. И означала она «Звезда Гигантов».

– Что-то не так? – спросил Мэддсон.

– Не то чтобы не так… скорее, немного странно. – Хант задумчиво нахмурил брови. – Эта звезда… она ведь даже не рядом с тем созвездием. Она вообще находится в другом полушарии, рядом с Тельцом… но при этом обозначена, как Звезда Гигантов. Интересно, почему ей дали такое название.

– А почему бы и нет? – Мэддсон пожал плечами. – Почему бы им не назвать звезду именно так? Это имя ничем не хуже прочих. Может, у них просто закончились названия или вроде того.

Ханта это, однако же, не успокоило.

– Но она такая тусклая, – медленно произнес он. – Дон, разница в яркости звезд на этой карте как-то соотносится с реальностью? В смысле, более яркие звезды они изображали крупнее, как и мы?

– Собственно говоря, да, так и есть, – ответил Мэддсон. – Но что с того? Неужели это действительно…

– Что это за звезда? – спросил Хант, который теперь был определенно заинтригован и как будто не слышал Дона.

– Понятия не имею. – Мэддсон широко развел руками. – Я не астроном. Это настолько важно?

– Думаю, да. – Голос Ханта звучал на удивление тихо и по-прежнему немного отстраненно.

– И почему?

– Взгляни на это вот с какой стороны. На вид звезда крайне тусклая – я бы сказал, четверка или пятерка по шкале звездных величин. Почему-то мне не дает покоя вопрос: а можно ли ее вообще увидеть невооруженным глазом из Солнечной системы? Так вот, если это не так, значит, лунарианцы могли обнаружить ее только после изобретения телескопов. Верно?

– Похоже на то, – согласился Мэддсон. – И что дальше?

– Так вот, давай вернемся к ее имени. Видишь ли, название такого рода – Звезда Гигантов – прекрасно вписывается в общую тему. Именно такого названия можно ожидать от древних лунарианцев. Но что, если древние лунарианцы не знали об этой звезде… потому что никогда ее не видели? В таком случае имя звезде дала более поздняя, высокоразвитая цивилизация, достигшая серьезных высот в астрономии. Но с какой стати развитая цивилизация будет выбирать имя вроде Звезда Гигантов?

По лицу Мэддсона расплылось понимающее выражение. Он оглянулся на Ханта, но был слишком поражен его выводом, чтобы ответить. Прочитав его взгляд, Хант кивнул, подтверждая мысли Мэддсона.

– Вот именно. В поисках фактов, которые ганимейцы оставили в подтверждение своего существования, нам приходится буквально шарить в темноте. Лунарианские ученые такой проблемы не знали, ведь у них было то, чего нет у нас, – планета Минерва, целая и невредимая, прямо у них под ногами. Фактов и подсказок, зарытых по всей планете, наверняка бы хватило, чтобы занять лунарианцев на многие поколения. – Он снова кивнул в ответ на недоверчивый взгляд Мэддсона. – Да, скорее всего, они составили исчерпывающую летопись всего, что сделали ганимейцы. Вот только все свидетельства, которыми они для этого воспользовались, сгинули вместе с Минервой.

Хант сделал паузу, не спеша вытащил из внутреннего кармана пиджака портсигар и быстро осмотрел его, не теряя нити рассуждений.

– Интересно, что именно они знали о той звезде, чего не знаем мы, – наконец произнес он, и его голос стал едва слышен. – Интересно, что именно они знали о той звезде, раз дали ей такое имя. Мы уже давно подозревали, что гиганты могли переселиться в другую звездную систему, но были не в состоянии доказать это наверняка или указать звезду, которая могла быть их целью. И тут такое…

Хант застыл, держа зажигалку на полпути ко рту.

– Дон, – спросил он. – Ты никогда не замечал, что судьба время от времени напоминает о себе, чтобы протянуть руку помощи?

– Никогда не думал в таком ключе, – признался Мэддсон. – Но теперь, когда ты об этом упомянул, видимо, остается только согласиться.

Со временем ганимейские ученые сблизились с научным сообществом Земли и наладили более тесную работу с земными исследователями. В некоторых областях информация, которой поделились инопланетяне, оказала заметное влияние на развитие человеческого знания.

Карты, взятые из банков данных ЗОРАКА, показали, как поверхность Земли выглядела на момент первых минервианских экспедиций, во время позднего олигоцена. Атлантический океан на них был почти в два раза уже, чем на современных картах, а это, в свою очередь, доказывало, что эпоха олигоцена была настолько же ближе к моменту отделения Американского континента. Средиземное море было гораздо шире, а Италия – частично повернута в сторону, ведь к тому моменту неумолимое движение Африки на север еще не успело вдавить ее в Европу, образовав Альпийские горы; Индия только присоединилась к Азии, начав воздвижение Гималаев, а Австралия располагалась куда ближе к Африке. Измерения этих карт дали возможность тщательно проверить действующие теории о строении тектонических плит и взглянуть на многие аспекты наук о Земле в совершенно новом свете.

Все это время ганимейцы наотрез отказывались сообщать, где именно находились их экспериментальные колонии и какие именно области были затронуты экологическими катастрофами, к которым привело их вмешательство. Эти темы, говорили они, лучше оставить в прошлом, где им самое место.

В физических институтах и университетах по всему миру ганимейцы делились с землянами пережитками и фундаментальными идеями, составлявшими теоретическую основу той продвинутой науки, благодаря которой и была создана технология гравитики. Инопланетяне не предоставили чертежей для устройств и приспособлений, принципы которых выходили за рамки человеческого понимания и знакомство с которыми было бы преждевременным; они ограничивались лишь общими подсказками, утверждая, что люди заполнят пробелы по-своему и именно тогда, когда для этого придет время.

Они рисовали картины светлого и многообещающего будущего, рассказывая о безграничном богатстве ресурсов, которыми может поделиться Вселенная. Все вещества, говорили они, состоят из одних и тех же атомов, поэтому при наличии нужных знаний и достаточного количества энергии любую субстанцию – будь то металлы, кристаллы, органические полимеры, жиры, сахара и белки – можно синтезировать из легкодоступных материалов, в которых человечество не знает недостатка. Энергия, как уже начали понимать люди, только и ждет, пока ее кто-нибудь добудет – причем в совершенно немыслимых количествах. Из общего количества энергии, излучаемой в пространство нашим Солнцем, земным диском улавливается меньше одной триллионной. Примерно половина этой энергии отражается обратно в космос, и лишь малая часть остатка, доходящего до поверхности планеты, используется для практических нужд. Используя коммерческий жаргон землян, ганимейцы назвали крошечные карманы энергии, в той или иной форме спрятанные на поверхности планеты, «стартовым капиталом человечества». Будущие поколения, предсказывали они, будут видеть в программе «Аполлон» лишь авансовый платеж по лучшей из долгосрочных инвестиций, когда-либо сделанных человеком.

По прошествии месяцев две культуры так тесно переплелись и так свыклись с обществом друг друга, что многим начало казаться, будто гиганты были здесь всегда. «Шапирон» курсировал вокруг Земли, проводя по одному-два дня в крупнейших аэропортах планеты и привлекая десятки тысяч гостей; отдельные группы пассажиров ганимейцы выборочно брали на борт, устраивая часовые полеты – вокруг Луны и обратно! Любой человек, который имел доступ к терминалу Глобосети и был в силах продраться через постоянно перегруженный публичный обменник, мог поговорить с ЗОРАКом, а несколько приоритетных каналов были зарезервированы для распределения между школами. Несмотря на свое происхождение, многие из юных ганимейцев полюбили бейсбол, футбол и другие подобные им виды спорта, совершенно незнакомые им за прошлую жизнь, проведенную в изоляции «Шапирона». Вскоре они даже основали собственные лиги, чтобы бросить вызов собратьям с Земли. Поначалу старшие были несколько обеспокоены таким поворотом событий, но позже рассудили, что благодаря идее соперничества люди и смогли достичь так многого за столь короткий срок; вероятно, попытка привить земную волю к победе ганимейцам с их аналитической способностью к поиску решений была не таким уж плохим решением.