– Сичи, я…

Что я могла сказать? Она ведь не дура. На ее лице проступило понимание, и она резко, безрадостно расхохоталась, адресуя свой смех обоим создателям сложившегося положения.

– Мне следовало знать, что вы не отступитесь, – с горечью обратилась она к отцу. – Вы до сих пор хотите выдать меня за Лео, чтобы скрепить союз с людьми, которые по-прежнему захватывают наши города? – Не дав ему ответить, она быстро продолжила: – Я не позволю вам насильно выдать меня замуж. – Растратив весь гнев на бесстрастного отца, Сичи с разочарованным вздохом посмотрела на меня. – Я все понимаю, но могла бы и сказать. Я ведь на самом деле думала, что мы пройдем через это вместе.

Она не задержалась, чтобы выслушать мои извинения, а позволила генералу Мото и солдатам увести ее за собой. По крайней мере, она под надежной защитой, что бы ни случилось.

– И пусть победит лучший император, – сказал Мансин, разворачивая огромного коня в сторону города, пока мимо маршировали солдаты. – Да, не повезло вам – родились девочкой.

Последний укол был как удар хлыстом по боку. От его слов у меня на мгновение перехватило дыхание, и я уставилась на хвост его удаляющейся лошади.

– Ваше величество?

При звуке голоса я вздрогнула, но с облегчением увидела капитана Кирена и пришла в себя.

– Капитан?

– Нужно выдвигаться, вам так не кажется? – Он мотнул головой по направлению к городу. Раньше, когда мы ждали около Симая, время тянулось бесконечно медленно, а теперь вдруг пустилось вскачь. Передние ряды объединенной армии, несущие императорские знамена и флаги Бахайна, были уже почти у ворот.

– Проклятье, – прошипела я, выпуская из легких воздух вместе с гневом. – Ваши люди готовы, капитан?

– Как всегда, ваше величество.

– Тогда вперед!

Я с силой стукнула бока лошади каблуками, и та рванула вперед. Пехота тоже перешла на бег и спешила к открытым воротам с такой скоростью, что я осталась позади.

Не проверив, следуют ли за мной капитан Кирен и его гвардейцы, я пришпорила лошадь, но в итоге замедлила темп, оказавшись в толпе. У бутылочного горлышка ворот люди напирали, чтобы протиснуться, позабыв о достоинстве. Несомненно, Мансин уже был внутри, изображая великого спасителя империи. Мне горько было думать об этом, как и понимать, что я понятия не имею, как действовать, когда окажусь за стенами. Как мне оспорить его власть? Я могла бы попросить совета у Сичи, но ее здесь не было. Я осталась сама по себе.

В конце концов я приблизилась к открытым воротам в толкотне взбудораженных солдат, но тут продвижение замедлилось, и мне пришлось сбавить ход, иначе я могла растоптать собственную армию.

– Что там, почему остановились?

Я оглянулась и увидела неподалеку капитана Кирена. За его спиной на поле было гораздо меньше народа, чем я думала – только солдаты, которые не бежали, а шли шагом. Генерала с ними не было, и, возможно, мне следовало бы прикрикнуть на них, поторопить, чтобы показать свою власть, но в одиночестве мне было немного не по себе, и я промолчала.

– Шевелитесь! В чем там дело? – прокричал капитан Кирен, и масса солдат у ворот поредела, но не разошлась. – Давайте, а не то мы вас затопчем. Дорогу ее императорскому величеству! Посторонись!

С таким же успехом он мог бы кричать стене. Некоторые солдаты просто стояли, не пытаясь протолкнуться, как будто решили, что дальше не пойдут.

– Дорогу! – снова выкрикнул капитан Кирен, поднявшись на стременах. – Дорогу ее императорскому величеству!

Некоторые солдаты оглянулись на нас и стали протискиваться вперед, но большинство не пошевелилось.

– Мансин, – прошипела я сквозь зубы. – Он пытается не дать мне войти в город, чтобы присвоить всю славу себе. Придется проталкиваться.

– Капитан!

Мы оба повернулись. Один из людей Кирена бросился с мечом наперевес к пехотинцам за нами. Они направлялись к городу и почти догнали нас, один шел впереди, ведя за собой несколько десятков человек, а то и сотню. Желание считать их отпало, когда предводитель снял шлем.

Под кисианскими доспехами белела маска доминуса Виллиуса. Она закрывала его губы, но почему-то казалось, что он улыбается. Солдаты вокруг него в напряженной тишине натягивали тетиву на луках. Капитан Кирен выкрикивал приказы, но в тот застывший миг я слышала не его слова, а лишь резкий шепот стали за спиной, когда мечи вынимались из ножен.

Кассандра

Женщина с омерзительными костями на голове не переставала таращиться на меня. Молчала, но, наклонившись, смотрела так, будто собралась взглядом проткнуть мне голову. До этого она точно так же разглядывала Кайсу, стоявшую на коленях чуть правее и окруженную левантийцами с саблями наготове. То, что ее тело уже мертво, их, похоже, не волновало.

– Так и будешь глазеть или как? – сказала я. У меня заныли колени. – Мне уже скучно.

Костяная баба выпрямилась, оглядывая суету вокруг. К северу от левантийского лагеря опять открыли городские ворота, и жители Симая с возбужденным гомоном высыпали на улицы.

– Тебе скучно? – переспросила она, наконец открыв рот. – Теперь не время скучать. Судьба готова все изменить, и ты здесь, чтобы стать свидетелем перемен или, может быть, чтобы им помешать.

– Скажи уже, чего тебе надо. Мне надоел бессмысленный разговор.

– Отлично. Ты вошла в этот город вместе с Рахом и Гидеоном э’Торинами…

Я перебила ее грубым смешком.

– И с говорящим ходячим трупом. Но лучше давай сосредоточимся на самом важном.

Женщина скривилась. Ее раздражение согрело меня до самых глубин ледяной души.

– К этому я еще подойду, – холодно сказала она. – Но для начала хочу, чтобы ты ответила, зачем пришла в этот город и куда они скрылись.

– С чего я должна это знать? Ты продержала нас под охраной всю ночь, чтобы мы размякли и помогли найти твоих беглых? – Помня, что вокруг множество левантийцев с остро заточенными клинками, я не собиралась ее дразнить, но после бессонной ночи и без поддержки от Кайсы уже начинала сходить с ума. – Никого из них я не знаю. Твой капитан Рах отрубил мне голову при первой встрече, так что вряд ли мы с ним друзья. Нам надо было попасть в город, как и им, и это все. То же самое вам говорил и Яконо.

Яконо не открыл глаза, но кивнул, показав, что не уснул, столько времени простояв на коленях на камне. Он вообще почти не шевелился, говорил только с Костяной дамой, когда та задавала вопросы, а со мной нет. Не сказал мне ни слова с тех пор, как я пошла искать труп кисианца, чтобы в него вошла Кайса. Я не винила его за это. Вот почему я изо всех сил старалась, чтобы он никогда не узнал.

– Очень хорошо, – произнесла женщина, когда в распахнутые ворота прошагали первые кисианские солдаты – пока они казались размером с игрушечные фигурки, но скоро заполнят здесь все. – Для чего вам так отчаянно требовалось попасть в город, что вы даже связались с двумя изгоями-левантийцами?

Всю ночь она задавала тот же вопрос Яконо, но он отказывался отвечать. Может быть, потому что это против его законов, или из осторожности, или по каким-то другим, неизвестным мне причинам.

– У нас контракт на доминуса Виллиуса, – сказала я. – Мы здесь, чтобы убить его.

Костяная баба разразилась хохотом, посмотрела, разделяет ли кто ее веселье, но я была совершенно уверена, что ни один левантиец не понял ни единого проклятого слова из того, что я говорила.

– Его здесь нет, – сказала она, снова переключая внимание на меня. – Как ни приятно было бы видеть его потерпевшим крах на последнем препятствии и с ножом в спине.

– Пока нет, – ответила я. – Мы хотели устроить одну штуку, называется «засада». Слышала о таком?

Довольная улыбка исчезла с ее лица, и я поняла, что зашла чересчур далеко. С тех пор как я покинула Женаву, все пошло не так, и вот результат: я стою на коленях перед левантийкой в короне из костей, посреди кисианского города, который вот-вот снова будет захвачен кисианскими солдатами. Я сказала бы, что хочу домой, только где-то на долгом пути перестала считать хоть какое-то место домом.