Надстройка, в которой находился мостик, все еще была на месте, как и большая часть орудийных блистеров и ангаров, но правый борт «Нхиалика» был вспорот от носа до кормы, в некоторых местах – почти до самой трубы инфлатонового двигателя. И тут звук двигателя «Нхиалика» снова начал становиться жестче.

Крепенький корабль, мать его. Они сдаваться не собираются.

И тут он увидел четыре ракеты casse à face.

«Нхиалик» открыл по ним огонь из пучковых пушек малого и среднего калибра, но эти чертовы ракеты были сделаны так, чтобы уворачиваться от встречного огня. Ими управляли ИИ, действующие по алгоритмам хищников. Избежав попадания под огонь, ракеты снова ринулись вперед.

Будь сейчас Стиллс на истребителе tonnère, он бы смог перехватить одну из них, может, две, если повезло бы. В гоночном катере он, наверное, тоже смог бы что-нибудь сделать, но эти чертовы воздухососы намеренно расплатились с ними невооруженными кораблями.

Так нечестно. Стиллсу они не нравились. Все. Конгрегаты. Союз. Воздухососы и жополизы, которым плевать на Дворняг. Однако из всех воздухососов, с которыми ему доводилось встречаться, эти задроты из Союза были по духу ближе всего к Дворнягам. Их восстание было идиотизмом. Сегодняшняя победа лишь приведет к тому, что Конгрегация обрушится на них всеми своими силами. Их трахнули. Как и Племя.

Такое впечатление, что парни из Экспедиционного Отряда читали Путь Дворняг, по крайней мере частями. «Если тебя не уважают, то пусть боятся. Уважай силу, пока приходится; а потом трахни их всех с размаху. Ткни их носом в их дерьмо».

Черт.

Он начал мыслить идеалами. Плохими идеалами, не вписывающимися в Путь Дворняг. Получить деньги и свалить – вот Путь. Нассать на ногу. Укусить воздухососов. Никакой помощи задаром. «Если не трахаешь ты, трахают тебя».

Calice.

Стиллс врубил инфлатоновый двигатель на ускорение в сорок «же». Придется круто пилотировать, чтобы сравнять скорость и ускорение, особенно на этом уродливом грузовом челноке с суперкрутым двигателем, который они назвали скоростным катером. Между ракетами около четырех километров, они то сходятся, то расходятся, уворачиваясь от потоков стали, несущихся к ним от «Нхиалика». Стиллс крутанул «бочку», пристраиваясь в хвост ракете. Такого опасного маневра он еще никогда в жизни не делал.

Дурак, дурак, дурак. Ты до хрена франков получал за то, чтобы ввязаться в куда менее опасные переделки.

Да, а еще хрен знает как глубоко нырял ни за грош. Чтобы доказать, что у него яйца крепче всех, большие, благословенные cojones. Лизни меня в яйца, подумал он, подводя нос катера к хвосту ракеты. Зазвучал сигнал тревоги датчика температуры. Считаные метры отделяли укрепленную углерод-стальным композитом керамику от светящегося горячего металла сопла.

Он дернул ручкой управления, дав ускорение в двадцать «же» на четверть секунды. Нос катера врезался в сопло двигателя, расплющивая его, и ракета полетела в сторону, по спирали.

Лижи, я сказал, козел!

Он резко развернулся и полетел к следующей ракете. Та начала уворачиваться, совершая хаотические маневры, но ее ИИ был зациклен на главной задаче – вышибить дерьмо из «Нхиалика». Стиллс преследовал ее, соревнуясь в реакции с компьютерным алгоритмом. Подбирался все ближе и ближе. И ткнул носом катера в тонкий металл двигателя.

Кабину катера обдало струей горячего газа и радиоактивного топлива. Зазвучали сигналы тревоги. Но не внутренние сигналы катера. Внешние. Сейчас ракета взорвется. Стиллс резко дернул ручку, давая ускорение в пятьдесят «же» и разворачиваясь на север.

Черт. Черт. Черт.

Две секунды. Полторы тысячи метров.

Три секунды. Три километра. Ему нужно не просто улететь от поврежденной casse à face. Если одна взорвется, она и остальные за собой утащит.

Четыре секунды. Пять километров.

Бабах.

Casse à face зажгла пространство вокруг него. Способный разрушить луну взрыв обжег ярким светом кабину и проник даже в его контейнер через окно. Внешняя телеметрия громко трещала, как при коротком замыкании.

Пять секунд. Семь с половиной километров.

Изрядный взрыв. Взорвалась вторая casse à face.

Шесть секунд. Десять километров. Свет угасал, но ударная волна жара и радиоактивных частиц будет расширяться, пока не лизнет ему яйца.

Семь секунд. Собственный вес грозил раздавить Стиллса. Четырнадцать километров. Телеметрия вошла в норму. Последнюю casse à face сбило взрывом в сторону, она отклонилась от курса на десять градусов и пролетела мимо «Нхиалика». Покрытый шрамами боевой корабль летел через расширяющуюся зону взрыва, мимо Стиллса. Дисплей показывал, что его инфлатоновый двигатель включился.

«Гбуду» тоже до хрена досталось. Корабль летел без надстройки. На месте ангаров и орудийных блистеров были обожженные воронки. Однако он все так же летел вперед, инфлатоновый двигатель выдавал ускорение в пятнадцать «же», и у командира боевой платформы конгрегатов у Бахвези не было времени думать, куда еще стрелять.

Безумные, отважные, опасные чуваки, с такими cojones, что летят навстречу casse à face, запускаемым прямой наводкой.

Прямой наводкой.

Они ничего никому не доказывают.

Они защищают стаю.

Какие великолепные cojones.

И тут «Гбуду», посреди ливня из металла, частиц и ракет, выстрелил из своего оружия, чем бы оно там, на хрен, ни было. Пространство перекривилось вдоль всей траектории корабля, заглатывая, корежа, раздирая и выплевывая все подряд. Орбитальная платформа разлетелась в клочки.

Стиллс развернул катер с большой перегрузкой и вышел на курс обратно к Аксис Мунди.

С ускорением на три четверти мощности у него четыре минуты до Оси. Он маленький, раненый, на него никто не обращает внимания. Конгрегаты заставили Союз дорого заплатить за победу, но «Джуба» и «Батембузи» продолжали выколачивать дерьмо изо всех целей, которые еще осмеливались трепыхаться, в том числе из немногих оставшихся истребителей tonnère. Соплеменники Стиллса. С некоторым удовлетворением он смотрел, как пилотам-Дворнягам удается вырвать куски из бортов боевых кораблей, прежде чем их самих разнесет в пыль.

Конгрегаты не станут лить слезы по этим Дворнягам. Просто наймут новых.

Стиллс заглушил двигатель, ныряя в Ось.

Кассандра неровно дышала, плавая внутри лазарета и дрожа. Горящая огнем кожа будто излучала жар. Выбравшись из лазарета, она закрыла дверь. Предстоящий маршрут виделся ей с геометрической четкостью внутри схемы корабля, созданной находящимся в savant мозгом. Каждое движение пронизываемого болью тела учитывало линейную и угловую инерцию.

Шесть целых шесть десятых метра, девяносто градусов влево, десять и одна десятая градуса вниз. Пятнадцать метров по кривой коридора, вокруг инфлатонового двигателя. Счет, измерение, визуализация, вычисления, все, чтобы не стошнило, чтобы не снизить скорости, чтобы не бояться, что ее захватят в плен и она не сможет поделиться полученной информацией.

Корабль завибрировал. Двигатели холодной тяги ориентировали его в пространстве, вероятно, чтобы лететь на инфлатоновом двигателе, унести врата времени от укреплений Кукол. Если она не поспешит, то отправится в долгое путешествие вместе с «Лимпопо».

Она добралась до рабочего шлюза. Сигналов тревоги нет. Никто ее не преследует, но коридоры корабля осветились оранжевым, сигнал приготовиться к ускорению. Она слегка ударилась о пол, когда двигатели холодной тяги двинули «Лимпопо» прочь от Хинкли.

Накинув на голову капюшон, она принялась герметизировать костюм. Костюмы для фуги не предназначены для долгого пребывания в вакууме, но ей нужно всего несколько минут.

Она набрала на панели шлюза мастер-код. Загорелся зеленый сигнал, и дверь с шипением открылась. Она наполовину шагнула, наполовину запрыгнула внутрь, на фоне неравномерных ускорений маневрирующего корабля, и закрыла дверь. Стукнула по кнопке механизма шлюзования.