– Нет, сэр. Самый дальний сейчас рядом со вторым проектором. На возвращение ему потребуется чуть больше десяти часов.

– Отлично. Немедленно вызовите их сюда, с экстренным приоритетом. Если данные, о которых нам сообщили, – правда, то единственный шанс сбежать от взрыва – это воспользоваться главными двигателями «Шапирона». Подготовьте расчетный график прилетов и убедитесь, что мы готовы принять остальные корабли.

– Да, сэр.

– Лейел… – Гарут снова перевел взгляд и теперь смотрел прямиком из экрана в четырнадцатом зале наблюдательного купола. – Приведи все доступные тебе корабли в состояние готовности к вылету и немедленно приступай к планированию эвакуации. Через час сообщишь о ходе операции. Каждому разрешается взять по одной сумке с личными вещами.

– Позвольте напомнить вам об одной проблеме, – добавил находившийся в двигательном отсеке главный инженер «Шапирона» Рогдар Джассилейн.

– В чем дело, Рог? – лицо Гарута повернулось к очередному экрану.

– Мы все еще не разобрались с неисправностью первичной тормозной системы в тороидах главного двигателя. Если мы запустим двигатели, то сбавить ход они смогут лишь со своей естественной скоростью. Вся тормозная система сейчас в разобранном состоянии. За двадцать часов мы даже не успеем ее собрать, не говоря уже о том, чтобы найти и устранить причину сбоя.

Гарут ненадолго задумался.

– Но запустить их все-таки можно?

– Да, – подтвердил Джассилейн. – Но как только черные дыры внутри тороидов раскрутятся, накопленный ими момент импульса достигнет феноменальных величин. Без тормозной системы нам придется ждать несколько лет, прежде чем они замедлятся до скоростей, при которых их можно будет отключить. Все это время главный двигатель будет активен, и заглушить его мы не сможем. – Он изобразил жест беспомощности. – Мы можем оказаться где угодно.

– Но выбора нет, – заметил Гарут. – Тут или пан, или пропал. Нам придется задать курс домой и двигаться по орбите вокруг Солнечной системы, пока не сбавим скорость. Разве есть другое решение?

– Я понимаю, к чему клонит Рог, – вмешался научный руководитель. – Но все не так просто. Видите ли, при скоростях, до которых корабль разгонится за несколько лет непрерывной тяги на маршевых двигателях, мы испытаем колоссальный эффект релятивистского замедления относительно систем отсчета, движущихся со скоростью Искариса или Солнца. Поскольку «Шапирон» будет находиться в ускоренной системе координат, на борту корабля пройдет гораздо меньше времени, чем у нас дома; мы знаем, где в итоге окажемся… но плохо представляем когда.

– На деле все может оказаться даже хуже, – добавил Джассилейн. – Маршевые двигатели работают за счет создания локального искажения пространства-времени, в которое корабль непрерывно «падает» под действием гравитации. Это также приводит к замедлению времени. Так что в итоге оба эффекта усиливают друг друга. Что произойдет, если главный двигатель будет работать на максимальной скорости, сказать не могу – не думаю, что подобное случалось раньше.

– Я, конечно, еще не успел проделать точных расчетов, – сказал научный руководитель. – Но если мои оценки соответствуют действительности, то суммарное замедление времени может достигать величин порядка нескольких миллионов.

– Миллионов? – ошеломленно переспросил Гарут.

– Да. – Научный руководитель миссии смерил остальных степенным взглядом. – Каждый год, потраченный на то, чтобы сбить скорость, без которой мы попросту не сможем сбежать от новой, по возвращении домой может обернуться для нас миллионами потерянных лет.

Долгое время никто не решался заговорить. Наконец тишину нарушил тяжелый и мрачный голос Гарута:

– Пусть так, но, если мы хотим выжить, другого выбора у нас нет. Мой приказ остается в силе. Главный инженер Джассилейн, подготовьтесь к вылету в глубокий космос и приведите главный двигатель в состояние готовности.

Спустя двадцать часов «Шапирон» на полной мощности уже мчался к глубинам межзвездного пространства, когда первый фронт взорвавшейся новой обжег корпус корабля и бесследно распылил ему вслед пепел, некогда бывший Искарисом III.

За время, которое в масштабах Вселенной не превышало одного удара сердца, удивительное животное под названием Человек успело спуститься с деревьев, открыть огонь, изобрести колесо, научиться летать и покинуть Землю в поисках других планет.

Изменения, к которым привело появление Человека, стали настоящим водоворотом бурной деятельности, приключений и неутомимых открытий. Невиданное дело для предшествующих эонов спокойной эволюции и неторопливого хода событий.

Так, по крайней мере, считалось долгое время.

Но когда Человек наконец достиг Ганимеда, самой крупной из юпитерианских лун, то волей случая ему открылась правда, не оставившая и камня на камне от веры, пережившей столетия неуемной любознательности. Оказалось, что Человек отнюдь не уникален. Двадцать пять миллионов лет тому назад все его достижения уже превзошла другая раса.

Четвертая пилотируемая миссия к Юпитеру, стартовавшая в начале две тысячи двадцатых годов, ознаменовала начало масштабного исследования внешних планет и строительство первых долговременных баз на юпитерианских лунах. Наблюдательные приборы на орбите вокруг Ганимеда засекли массивное скопление металла под ледяной коркой на поверхности спутника. Для изучения этой аномалии под специально выстроенной на спутнике базой пробурили систему шахт.

Космический корабль, который обнаружили застывшим в этой ледяной могиле безвременья, оказался настоящим исполином. Взяв за основу найденные на борту скелетированные останки, ученые Земли сумели реконструировать внешний вид гигантов, которые построили это судно и чей уровень технологий, по оценкам, примерно на сотню лет опережал уровень землян. В знак памяти о месте их открытия гигантов окрестили ганимейцами.

Родиной ганимейцев была Минерва – погибшая планета, некогда находившаяся между Марсом и Юпитером. Большую часть ее массы выбросило на экстремально вытянутую орбиту у границ Солнечной системы, и впоследствии она стала Плутоном, а прочие обломки, рассеянные под действием приливных сил Юпитера, образовали пояс астероидов. В ходе многочисленных исследований, включавших эксперименты по воздействию космическими лучами на образцы материалов, добытых в поясе астероидов, было установлено, что распад Минервы произошел около пятидесяти тысяч лет назад, спустя миллионы лет после того, как Солнечную систему – судя по известным данным – бороздили корабли ганимейцев.

Открытие технически развитой расы, существовавшей двадцать пять миллионов лет назад, произвело фурор само по себе. Но еще более захватывающей, хотя и отчасти ожидаемой, стала новость о том, что ганимейцы бывали и на Земле. Среди грузов, которые вез найденный на Ганимеде корабль, оказалась коллекция растительных и животных образцов, которых прежде не видел ни один человек, – показательный срез сухопутных форм жизни, населявших Землю на рубеже олигоценовой и миоценовой эпох. Некоторые из образцов прекрасно сохранились в герметичных канистрах, другие же, по всей видимости, содержались в специальных загонах и клетках и были живы, когда корабль потерпел крушение.

В момент совершения этих открытий на лунной орбите как раз шло строительство семи кораблей, которым предстояло войти в миссию «Юпитер-5». Когда миссия отправилась в путь, к ней присоединилась команда ученых, горевших желанием поскорее углубиться в заманчивые дебри ганимейской истории.

Программа обработки данных, запущенная в вычислительном центре двухкилометрового командного корабля миссии «Юпитер-5», который двигался по орбите в трех с лишним тысячах километров над Ганимедом, перенаправила результаты приоритезатору сообщений. Далее информация при помощи лазерного пучка была передана трансиверу главной базы на поверхности спутника и ретранслирована на север посредством цепочки станций-повторителей. Спустя несколько миллионных долей секунды и тысячу километров компьютеры на базе «Копёр» декодировали получателя сообщения и вывели сигнал на монитор, занимавший стену небольшого конференц-зала в секции биологических лабораторий. На экране появилась замысловатая комбинация символов, используемых генетиками для обозначения внутренней структуры хромосом. Пять человек, сидевших по периметру стола в тесной комнате, внимательно изучили картинку на дисплее.