«Твой выбор участи нас сюда и завел, – отбрила она. – А я спасаю тебя любой ценой». В чем польза задумываться о последствиях, учитывать моральные грани поступка и приходить к выводу, что он неправильный, если все равно придется его совершать? Ее ладонь нависла над гробиком, пальцы подрагивали, никак не набираясь решимости.

Адро, вот кто вскочил с места. Адро, вот кто схватил шкатулку и небрежно сунул в карман.

– Заметано! Согласна, Кари?

– Хер с ним. Заметано.

Повозке не проехать по прибрежной грязище. Артоло вылез и пошел к остову «Розы» пешком по илистому прибрежью. На палубе горели колдовские светляки – ведьма должна быть там. Через борт свисали канаты, и по следам ясно, что его люди залезали на палубу здесь, но с увечными руками ему этот путь заказан – из-за Карильон Тай. Поискав, он обнаружил пробоину в корпусе, втиснул туда широкие плечи и проник в зловонное чрево этой развалюхи. В кромешной тьме он продирался через нагромождения мусора, расшвыривая и расталкивая с дороги обломки, пока не нашел покоробленный трап на палубу.

Дол Мартайн подбежал к нему, как ищейка к хозяину, ластиться к кровоточащим обрубкам пальцев. Дюже рьяно. Вообще чересчур.

– Мы получили донос, босс, – увы, он не подтвердился. – Дол ткнул пальцем в сторону старика, сидевшего на палубе. – Здесь только спятивший отшельник. Однозначно богом тронутый. Видит разные ненастоящие вещи.

Артоло не уделил ему внимания.

– Руки, – велел он ведьме. – Скорее.

Ведьма прочитала заклинание, и призрачные пальцы вновь пробудились. По рукам заструилась сила.

– Она была здесь, – прошептала ведьма.

– Вы же обыскали корабль.

– Она ушла. И я ее найду. Вам не нужно отвлекаться от добычи илиастра. Дракон будет…

Артоло развернулся. Вскинул на ноги старика, ухватив сотворенными пальцами ворот жреческой рясы. Старик забубнил обрывки молитв сломленным богам Ильбарина.

– Хоуз, верно?

– Благословен будь Повелитель Вод. Душа моя да плывет по спокойным морям, пока Бифосы не отнесут мя во дворец бездонный.

Артоло съездил старикану по роже – но и разбитыми губами тот все бубнил. Фанатик. Придется его ломать, тратить время. Артоло швырнул Хоуза к ногам другого эшданца – Рауфа, припомнил он.

– Держи его. Следи, чтоб ни за что не сбежал. И не подох.

Рауф пошевеливался медленнее, чем полагалось, – опасался распускать руки на святого провидца. Как же бесит – он должен бояться Артоло, а не разбитых богов. Всем троим сволочугам требуется напомнить, кто правит Ильбарином. Все из-за пальцев. Калек они не уважают. Не уважают его из-за Карильон Тай.

– Мартайн, – рявкнул Артоло, – осмотри берег. Она была здесь. Установи, куда подевалась.

– С рассветом мы сразу же прочешем побережье.

– Немедленно.

– Слишком темно, босс.

Артоло перевел дух. Все чаще и чаще складывалось ощущение, будто он борется против всего Ильбарина, будто целый остров устроил против него заговор. Ошметки богов, еле волочащиеся работяги, проклятая погода. Зерна не хотят прорастать, корабли не хотят плыть, алхимические машины выходят из строя. Каждый раз, когда он выкорчевывает очередную проблему, вырастает другая, а ему оставили единственный инструмент – устрашение.

Ну и отлично. Он их, подонков, научит бояться.

– О? Так тебе освещения мало? – Он стиснул Мартайна, развернул его спиной – призрачные пальцы держали запястье, локоть зажимал шею. Правую руку помощника он больно вывернул назад. – Ведьма! Сожги корабль к херам!

Ведьма вскинула ладонь, сложила колдовской жест. Синее пламя запрыгало по капитанской каюте, потом разгорелось на груде собранных книг. Артоло силой подтащил Мартайна к горящим книгам и ткнул его мордой поближе к пламени.

– Твой хозяин – Дракон! Мои приказы не обсуждаются! Твой хозяин – я!

Мартайн сопротивлялся, но куда ему пересилить Артоло.

– Я ее найду! Найду! – заканючил Мартайн. Артоло уронил его на доски, пнул в бок, пускай уползает. Люди Мартайна, люди ведьмы, вся Эшдана собралась вокруг палубы, на лицах пляшут отблески пламени, все глазеют на унижение Мартайна. Артоло взревел на них:

– Думаете, раз приняли пепел, с вас взятки гладки? Вы тоже – мои! Могу отправить вас назад в лагеря! Заставить нырять, пока у вас легкие не полопаются! Если вы хотите свалить с этой обоссанной скалы, то делайте, что я говорю. Найдите ее! Марш!

Ведомые хромающим Долом Мартайном, они полезли вон с корабля. Артоло остался с ведьмой наедине. Огонь полыхал уже вовсю, каюта охвачена полностью. Скоро пламя поглотит прогнивший рангоут «Розы». Левый бок Артоло неуютно омыло жаром. Можно только догадываться, как горячо ведьме внутри металлического костюма. Голая медь и сталь возле открытого пламени.

Сломить слуг дело нехитрое. Мартайна – запугать болью. С ведьмой же требуется особое обращение.

Он долгое время не сходил с места, глядя, как танцует огонь.

Прадедушка уже скоро прибудет. Разве Артоло еще не искупил свою вину? Не исполнил все для прощения? Ведь это не он допустил оплошность; все испортила Карильон Тай. Его пальцы – недостаточное удовлетворение для дракона. Подлая Карильон Тай – он загонит ее, как козу. Подпалит ее. Выпотрошит. Сожжет.

Палубные доски начали падать в залитый водой трюм, зашипел пар. Тихонько загудел, заскрипел горячий металл.

– Кто-то шепнул тебе, что она здесь была.

– Вы сказали нам, что они с моряком могли быть знакомы. А по улицам пошли сплетни, мол, старый бобыль начал чудить.

– Зачем приходить самой ради каких-то слухов?

– Я выполняла ваши распоряжения. Вы ведь хотите ее поймать.

Поиски Тай неоправданны и только отвлекают от главного. Это он понимал головой. Однако кровь ревела в ушах. Кровь требовала иной правды – глубинной и жизненно важной.

– Я хочу ее убить.

Шпат наблюдал за триумфальным возвращением Раска домой на Фонарную улицу. Вир бушевал, ругал Раска за то, что он встал с постели, но отрицать стремительной поправки кузена не мог. Как у Кари, жизненная сила Раска обновилась, когда он вступил в Новый город.

– Бастон, – приказал Раск, – скажи своим товарищам, что они могут вернуться, Вир просто оговорился. Скажи, что Новый город создан для них и их место здесь.

Шпата эти слова окрылили – в предсмертном угасании Новый город грезился ему как убежище простого народа, вне досягаемости правящих Гвердоном притеснительниц-гильдий и алчных жрецов. Рукописные труды отца воплотились наяву в камне.

– Теперь ты, Вир, – продолжал Раск. – Многим из здешних без нашей благотворительности не протянуть. Открывай закрома! Жмотничать мы не станем!

– Прадедушка не для этого сюда нас поставил, – возразил Вир.

– Избранник, между прочим, я. Делай, как сказано.

– Я со всем управлюсь, – вызвалась Карла. – Дайте только деньги.

Шпат мог проследить за каждой монеткой. Осязал каждый росчерк пера в учетной книге Вира, слышал каждую жалобу и ропот недовольства. Среди других гхирданских семей стремительно разлетелись слухи о странном поведении Раска, вкупе с быстрым выздоровлением, – и каждый шепоток доносился до Шпата. И все эти разговоры он пересылал Раску, а тот сидел, откинувшись в кресле, и слушал песнь города. Шпат чувствовал, как душа молодого человека раздается вширь, соединяясь с его душой, и гхирданец тоже начинал заполнять собой какую-то часть Нового города.

Три дня спустя, теплым вечером, Раск вышел из дома на Фонарной прогуляться по городу. Бастон бдительной тенью двинулся следом, покамест не определившись, как относиться к этому необъяснимому слиянию, к перерождению гхирданца в трущобных кущах Нового города. Они подошли к подножию одной из самых высоких башен, и Раск поспешил наверх, пробегая бесконечные пролеты лестниц. Эта высотка из тех, что горели во время вторжения, но Раск взобрался даже на выгоревший участок. Подобно большинству построек башня была не закончена – чудо сотворения иссякло, не доведя ее до конца, и верхние этажи оплыли сталагмитами, бесформенными каменными отростками вроде свечных потеков.