Под заголовком: «Духовная и светская архитектура Пепельной Эпохи».

Он обошел комнату, выискивая хоть что-нибудь, что могло объяснить, зачем Святая Карательница могла убить Ванта. И зачем вообще Вант поперся сюда, в этот разбойничий притон. Может, прямо тут его и убили.

Снаружи прогремел громогласный удар. Он подскочил к окну на лестнице и увидел лишь клубы взметнувшейся пыли. Послышались встревоженные крики.

– Сэр? – позвал его снизу Йорас.

– Я здесь.

– Боюсь, я их упустил, сэр. И на подходе стража – надо уходить, прежде чем нас обнаружат.

Теревант собрал бумаги, заложил все в книгу. И за Йорасом вышел из дома.

С правой стороны улицы череда многоэтажек оставалась точно такой же, как при их прибытии.

Другая сторона, уже Нового города, изменилась: крыши отрастили шпили. Пешеходный мост исчез. Поблескивающий торговый зал лишился окон верхнего яруса.

– Она забежала туда, сэр. Перед тем, как окна, э-э, растаяли.

– А Вант?

Йорас указал на блеклую линию коричневатых отметин на стене – следов, оставленных одноруким зомби, пока оно карабкалось на крышу в отчаянной гонке за таинственной пришелицей.

– Ушел, сэр. Нам тоже пора уходить.

– Вообще-то, – сказал Теревант, – все могло сложиться получше.

Два дня спустя он принимал разнос от Ольтика. Кто-то заметил Ванта, а может быть, Йораса – в общем, Гвердон обвинил Хайт в том, что неусыпные были выпущены на улицы без заверенного пропуска, вразрез договоренностей между двумя городами. Газеты и любители слухов обвиняли Хайт в злоумышлении против Гвердона.

Лемюэль предупредил о том, что это обяжет дозор усилить меры безопасности, и до открытия Фестиваля Цветов никак не удастся нелегально переправить меч в город. Ольтику придется подождать.

Брат угрожал отослать Тереванта обратно в Хайт. Но вмешался Даэринт, Даэринт успокоил Ольтика. Он отметил, что это дурно бы отразилось на доме Эревешичей, на перспективах Ольтика в Полусотне.

– Терпение, – шептал он. – Никто из нас не знает, когда пробьет час нашей службы, поэтому мы должны быть наготове всегда, покуда длятся Дни Империи. Смерть – не освобождение от исполнения долга.

На дворе посольства Теревант ежедневно водил строем гарнизон вперед-назад, вперед-назад, пока от выкрикивания команд не срывал глотку и от усталости не переставал понимать, какие из бойцов мертвы, а какие пока что живы.

Ну, черт же подери, за ней гонится зомби.

Кари перебежала пешеходный мост, и созданье за ней, у нее за плечами. Бездыханное, но дробь мертвых ног все громче с его приближением. Тварина быстра, как сальник. «Чудо бы выручило сейчас как нельзя кстати», – мелькнула мысль. Но она на самом краю Нового города, где на чудо особо надеяться не стоит. Здесь Шпату затруднительно перемещать волшебную кладку. Вообще-то ему все тяжелее управляться с камнем повсюду, но сейчас об этом некогда размышлять.

Она кинулась в открытое окно на той стороне улицы, приземлилась на пыльном чердаке и поднажала. Когда чудотворная сила Шпата давала осечку, Кари научилась восполнять недостающее, принимая на себя муки. Это ей не обходилось задарма, она страдала от боли. Такое чувство, будто сама рождает чудо, будто оно забирает ее кровь и кости и обращает их в заклинания и камень. Она испустила болезненный вопль, и чердак резко потемнел от того, что окно сомкнулось и исчезло. Снаружи раздался страшный треск, когда вторая половина этого сляпанного из подручных средств моста обрушилась на улицу. Спустя биение сердца прозвучал тупой удар – это зомби шмякнулся в стену, там, где раньше зияло окно. С шумом и скрежетом он полез взбираться на крышу.

– Здорово, – прошептала она.

Он ищет, как войти. Заходи в дверь слева.

Она видит это оживленное существо, ну, в какой-то степени. Восприятие Шпата здесь искажено и неточно. Вроде того как пытаться поймать отражение в разбитом зеркале – она то теряет созданье из виду, то глядит под множеством углов – и приходится разбираться, где именно оно находится.

– Как мне его убить?

Нож бесполезен против того, чьи вены обескровлены, а органы не боятся порезов. Иссушающая пыль тоже не подействовала. Может, ей заложить круг и попробовать достать боезапас из дома на Гетис Роу или двигаться к собственной заначке оружия…

По-моему, это моя задача, предложил Шпат, и предложил дельно.

Тактика проста, они уже применяли ее несколько раз. Против гхирданских головорезов, против бакланьей башки. Кари подводила погоню куда надо, а Шпат обрушивал камни. Шлеп.

– Слушай, а здесь ты так сумеешь? – Скоротечное чудо наподобие этого дорого обойдется Шпату. Слишком дорого.

Думаю, да. Его голос нарастал и гас в ее голове. С ним приходили воспоминания, принадлежавшие не ей, дыхание его мыслей несло их, как листья по ветру. Тело его отца, скорченное в петле. Взгляд из окна Борова тупика на городской окоем. Падение, каждый раз падение.

Это воспоминание означало, что ему больно. Что он слишком перенапрягся.

Кари покачала головой и прошептала:

– Нет, сперва я заманю их подальше в город. А потом будет шлеп.

Она затолкала за пазуху бумаги из потайной комнаты, потом скрытно двинулась через чердак. Скрипучая доска. Отступи правее, предупредил Шпат. Сердце колотилось, она старалась идти неслышно. Зомби по-прежнему рыскал по крыше, менее чем в десяти футах над нею, зато она – лучший вор в мире своего времени. Ну, лучшая в Гвердоне – бесспорно. Святая Карательница, ангел Нового города.

Костлявая рука пробила крышу точно над головой. Костяные пальцы царапнули ей лицо. Она пискнула, пригнулась и припустила наобум. Ломанулась за дверь, пока выходец с того света пробивался за ней сквозь крышу.

Теперь налево. Она повернула, оказалась в маленькой мансарде с одним окном. Насилу открыла, переползла опять на крышу. Побежала вдоль желоба. Позади разлетелось стекло – зомби избрал более прямой путь.

Она споткнулась, выправила равновесие. Ночной воздух чище обычного – летом меньше костров, и новые фабрики открыли теперь на другой стороне Священного холма – но легкие все равно горят на бегу. Тяжелая сумка сбивает ее с ровного хода.

Скорее назад в Новый город. Туда, где улицы полны любви к ней, где ее обнимет и защитит живой камень. Скорее домой!

Впереди увенчанная куполом гора – старый Морской Привоз. Слева фешенебельные районы: площадь Мужества и улица Сострадания – и Башня Закона, где окончилась ее прошлая жизнь и началась новая.

Кари, быстрее.

Ему легко говорить. Она проскользила по слюдяной крыше, перепрыгнула коварный промежуток – не упасть бы с шести этажей в обоссанный переулок – и вскарабкалась на другой конек.

Мертвяк длинным прыжком перемахнул расщелину и встал перед ней, блокируя проход.

План меняется. Спиной вперед она бросилась с крыши.

Ее связь со Шпатом проявлялась в миру тремя чудесами.

Это видения.

Движение камня.

И третья уловка.

Шпат был способен принимать урон на себя, впитывать большую часть повреждений от столкновений или ударов. Но это не железное правило. Надо чтобы оба, в один момент направили на это свою волю. И он подхватит ее, как в воздушном цирковом трюке.

«Будь готов, – молила она. – Мы ведь ни разу не делали так вне Нового города, и я молюсь…

черт

вроде

сработало!»

Удар.

Карильон тяжело плюхнулась с шести этажей, грохнулась об мостовую. Живая, без переломов. Вдалеке затрещало грозой, когда взамен нее пострадала какая-то часть Нового города.

Она чуточку полежала, отдышалась. Никакого преследователя не видать.

– Шпат, где ты? – спросила она, попытавшись вызвать видение. Ничего. Никто не ответил.

– Шпат? – Кари шатко поднялась и поволокла ноги по переулку. Весь народ на улице глазел, как над Новым городом с перебитого шпиля встает облако пыли и серебрится под лунным светом. Никто не удостоил вниманием воровку, что вдруг возникла в проулке и нырнула в толпу.