– Да у него от одной этой мысли корчи бы приключились.

Гидеон отнес голову Торотет к подножию святилища. Я хотел оставить его одного, хотел сбежать, но он жестом подозвал меня, и я не мог ослушаться. Я опустился на колени рядом с ним.

– Все точно так же, как когда мы потеряли капитана Таллуса, – сказал он, и во имя всех богов я хотел бы, чтобы так оно и было, но, когда мы соединили голоса в молитве, левантийскую похоронную песнь закружил чилтейский ветер.

Закончив, он принялся за второго павшего Клинка. Когда Гидеон занялся третьим, к нам подошел Йитти.

– Один для тебя, капитан, – сказал он. – Гем умер. – Он говорил с серьезной деловитостью целителя, но горе сжало его губы в жесткую линию, и он не встречался со мной взглядом. – Мы его принесем.

Мемат помогла ему, и, стоя на коленях рядом с Гидеоном, я приготовился освободить душу еще одного Клинка, радуясь, что на этот раз святилище так близко. И только надлежащим образом разместив еще теплые плечи Гема на своих коленях, я осознал, что у меня нет ножа. Чилтейцы забрали все ножи и не вернули.

– Вот. – Гидеон вынул из-за пояса второй, такой же нелевантийский. Я взял и поблагодарил, правда, нож был так же непривычен в руке, как и на вид, и я не мог не думать о великолепном шатре и прекрасной еде, и чилтейских словах, легко слетающих с губ Гидеона.

– Ты так и не научился как следует, – сказал он, понаблюдав за мной. – Ты работаешь так, будто боишься закончить. Будто боишься сделать им больно. Режь сильнее и решительнее.

Я с силой воткнул нож, и мою руку захлестнула кровь. Гидеон рассмеялся.

– Ты помнишь тот первый раз? Я взял тебя на охоту – ты был тогда седельным мальчишкой или тебя только что заклеймили, не помню. И мы наткнулись на группу корунских разбойников, которые решили, что могут захватить нас.

– Их было в два раза больше.

– Да, но насколько прекрасно они стреляют из лука с земли, настолько же отвратительно с седла. Решились бы спешиться, когда мы устремились к ним, так, может, и победили бы.

– До этого я еще никого не убивал.

Голова его третьего павшего воина отделилась от тела.

– Да, я помню. Ты весь дрожал, как пес перед бурей. Я велел тебе отрезать голову, а ты все хотел сказать, куда мне ее засунуть. После того как тебя третий раз стошнило.

– Да у него кишки торчали наружу!

Гидеон ухмыльнулся и хлопнул меня по плечу.

– Проклятье, до чего ж хорошо, что ты здесь.

Несмотря на все мои сомнения, вопросы и боль от его недоверия, я не мог не согласиться. Я слишком скучал по нему, по человеку, ставшему мне братом, отцом, учителем и героем.

– Капитан! – Мы оба повернулись. По заляпанной грязью траве к нам шел Сетт. – Капитан, тебя зовет легат Андрус. Срочно.

Вдалеке, в сопровождении двух стражников стоял чилтеец, которого я видел в первую ночь. Все левантийцы обходили их десятой дорогой. Я ничего не знал об устройстве армии, которая стояла лагерем рядом с нами, но украшения на его доспехах выдавали, что это человек более высокого ранга, чем коммандер Брутус. Возможно, он не был командующим, но выглядел как человек, привыкший к тому, что его приказы исполняются беспрекословно.

– Ладно, – ни секунды не колеблясь ответил Гидеон и протянул отрезанную голову Сетту. – Теперь это твоя задача. Будем надеяться, я скоро вернусь с новостями.

– Пусть тебе улыбнется удача.

– Да будет так.

Гидеон коротко улыбнулся мне и ушел, оставив со мной Сетта. Хотя он был рожден той же матерью, хмурому Сетту недоставало непринужденного обаяния Гидеона. Он ничего не сказал – ни когда освобождал в святилище душу павшего Первого Клинка, ни после, когда взял нож и начал отрезать четвертую голову. Может, он до сих пор злился на то, что я чуть не воткнул меч в горло тому чилтейскому солдату.

В молчании я отнес голову Гема в святилище и спел, освобождая его душу и посылая обратно к богам, чего не смог сделать для Эски и Оруна. Закончив, я сморгнул слезы и собирался молча уйти, но Сетт вдруг сказал:

– Ему понадобится твоя помощь.

– Моя помощь? В чем?

– Изменить наше будущее.

До заката я возвращался в святилище еще дважды, освободив души Фесселя и Хаматета. Амун пока цеплялся за жизнь под бдительным наблюдением Йитти и Мемат. Чтобы не мешать им, я ушел слоняться по лагерю. Мои мысли блуждали вместе со мной, и смутная идея найти всех моих Клинков и убедиться, что они целы и невредимы, превратилась в бесцельное шатание между шатрами, где меня на каждом шагу приветствовали левантийцы.

– Капитан Рах!

Я каким-то образом оказался возле поля для хойи и огляделся, не понимая, кто меня окликнул. Повсюду шумели зрители, кто-то улюлюкал, другие готовились выйти на поле, и среди этого восторженного гула вроде бы никто не смотрел на меня.

– Рах, ну ты и разиня!

Из группы, собравшейся у остатков костра, мне махала Дишива. Все сидели с серьезным видом, как на совещании Ладони. При моем приближении каждый подвинулся, делая круг шире и освобождая место для меня.

– Рах, – сказала Дишива, когда я подошел ближе, – садись, посиди с нами.

– Не хочу вам мешать.

– Ты не помешаешь. Рах, это капитан Атум э’Яровен, мой Первый Клинок. – Мужчина средних лет с мягкой улыбкой приветственно сложил кулаки. – Капитан Менесор э’Кара и его заместитель Джейша э’Кара. – Джейша неуверенно улыбнулась и снова нахмурилась, при этом складки на ее лице напоминали морщины капитана – он вполне мог быть ее кровным отцом. – И капитаны Йисс эн’Охт, Тага эн’Окча и Лашак э’Намалака. – Три эти женщины не могли бы отличаться сильнее. Пожилая воительница с дубленой кожей Йисс, серьезная насупленная Тага и юная улыбчивая Лашак.

– Я капитан Рах э’Торин, Вторые Клинки Торинов, – сказал я, усаживаясь на предложенное место.

Лашак э’Намалака рассмеялась.

– Мы все знаем, кто ты. Мы как раз говорили о тебе.

Я посмотрел на Дишиву.

– Это… пугает.

– Мы просто обсуждали, насколько удивительно, что вас не было так долго, ведь Первые Клинки Торинов здесь уже три года. Большинство из нас, – она обвела рукой присутствующих, – появились здесь в течение нескольких сезонов после сородичей.

Все пристально смотрели на меня. Это вроде был не вопрос, но они все же ждали ответа, и, несмотря на честь быть приглашенным посидеть с другими капитанами, я пожалел, что не отказался. Я не ответил, и пустоту заполнила Дишива:

– Нас изгнали через сезон после Вторых Клинков Яровен.

– А где их капитан? – спросил я, надеясь отвлечь внимание от себя.

Дишива махнула на поле для хойи.

– Луум – очень хороший игрок. Его мало интересуют планы и политика.

– А мы здесь обсуждаем именно их?

– Просто пытаемся понять, как все мы здесь оказались, – сказала капитан Йисс эн’Охт. – Я тут дольше всех, за исключением Гидеона. Ужасно было наблюдать, как прибывает столько Клинков, изгнанных за то, что не уступили какому-нибудь из городов-государств или их миссионерам. То ли наши степи прокляты, то ли мы, если нас выплевывают одного за другим.

– Никто не вернулся обратно?

Вокруг засыпанного пеплом кострища раздались смешки.

– Оглядись, парень, – сказала Йисс. – Ты видишь какой-нибудь выход отсюда, кроме как через армию людей, которые ценят грязь под ногами больше, чем нашу жизнь? Хотя некоторые погибли, попытавшись.

– Сколько ты здесь?

– Полтора цикла. Не совсем здесь, мы много перемещались. Лагерь стоит тут с весны.

Каждый ответ только рождал новые вопросы. Главный из них долго зрел в моих мыслях, прежде чем сорваться с языка.

– Почему?

– Почему здесь этот лагерь? Так война же, парень, война.

– Нет, почему нас всех изгнали? Почему гуртовщики обратились против нас?

Плечи некоторых капитанов поникли. Лашак э’Намалака пожала плечами.

– Мы надеялись, что ты знаешь ответ.

– Я?

– Торины появились здесь первыми. А теперь вы, похоже, последние. Твое прибытие кажется… важным.