— Что касается Совета Ковчега – мы отнеслись к новости о контакте, как к чему-то ожидаемому, требующему практических шагов. Наша колония уже давно бок о бок живёт с негуманоидной сущностью, вопросов о которой с каждым годом становится только больше – хотя, как оказалось, даже к такому можно привыкнуть… Сложив два и два, мы пришли к выводу о том, что проявление «Кураторов» и наделавшая много шума археологическая находка были не просто случайными событиями. Подобные «стечения обстоятельств» лучше предусмотрительно отрабатывать, и решение о перехвате таинственного артефакта было принято сразу. Нужно было исключить малейшую возможность того, чтобы предмет попал не в те руки, а уж потом разбираться – что это и для чего предназначено.
Застыв на мгновение, арестант вновь оглядел зал, словно убеждаясь, что все слушатели на месте. Едва заметно кивнув, он продолжил нарезать круги по узкому пространству.
— Операцией по поимке «Книги судьбы» руководил лично адмирал Леонид Дегтярёв. Полевой группе под командованием полковника Матвеева… Прошу любить и жаловать… — Театральным жестом Крючков указал на своего главного оппонента. — … Удалось заполучить часть артефакта, выставленную в Музее. Однако, вторую половину реликвии в Новосибирске буквально выдернули у нас из-под носа – трое контрабандистов опередили нас на какие-то минуты. И пока группа Матвеева тщетно штурмовала Институт Внеземных Проявлений, через зашифрованные частоты связи, известные лишь военным Ковчега, лично на Дегтярёва вышли некие посланники Кураторов с прямым предложением трёхсторонних переговоров. После недолгих обсуждений я вызвался стать представителем Ковчега, покинул флагманский корабль на шаттле и отбыл в условленное место встречи. Тем временем «Аркуда», укрытая маскировочным полем над обратной стороной Луны, вернулась на Ковчег, чтобы сдать добытую часть «Книги» на хранение…
Лицо Крючкова менялось на глазах. Уверенность и надменность таяли, уступая место тревожной напряжённости.
— Встреча состоялась на одной из частных орбитальных станций, курсирующих вокруг Земли. Меня ожидали высшие функционеры Сектора, включая самого Председателя, но не они были там главными. Я это понял сразу… Четверо совершенно одинаковых гуманоидов – высокие, невероятно тощие, одетые в одинаковые костюмы, с одинаковыми солнечными очками, за которыми они что-то старательно прятали…
Моя соседка заметно вздрогнула, напряглась, вновь вытянулась в струну. Казалось, подобное описание было знакомо ей не понаслышке. Значит, она тоже встречала этих существ?
— Они выглядели так, — продолжал генерал, — будто сошли с конвейера, ни один из них не был человеком, и я сразу понял – они здесь самые главные. Не Председатель, не глава ГСБ, не Министр Обороны, нет… Эти существа держали их всех на поводке и готовились взять на поводок меня… В почтительной тишине представившись Эмиссарами, близнецы предложили мне передать им имеющуюся часть артефакта…
Крючков снова оглядел зал. Покрытый морщинами лоб, сведённые в немом вопросе брови выдавали в нём неподдельное смятение. Он прямо сейчас заново проживал эти моменты.
— Взамен они пообещали ни много, ни мало – мирное возвращение Ковчега в состав Конфедерации, в лоно человечества, на равных правах с центром, с Землёй. Они поведали о том, что после объединения человечества последует следующий этап – «слияние» с третьей, внешней цивилизацией с непроизносимым названием, которую они для простоты именовали Кураторами. Это событие должно придать людскому роду невиданный доселе импульс в развитии и вывести его на следующую ступень эволюции, что бы это ни означало… Я чётко осознавал – они не шутят и не врут, они предельно, нечеловечески серьёзны. И я запросил паузу. Мне нужно было время, чтобы подумать и обсудить это предложение с Дегтярёвым. Здесь было над чем поразмыслить…
— Вы посчитали, что пластины, добытые моей группой, станут козырем на переговорах? — подал голос полковник Матвеев.
— Да, — кивнул арестант. — Я рассчитывал на то, что путь Кураторам и их Эмиссарам на Ковчег будет заказан благодаря Созерцающему, а попытка сблизиться с Ковчегом закончится для вражеского корабля крушением, как это было с нашим первым межзвёздным буксиром с земными гостями на борту… По крайней мере, я на это надеялся. Иначе какой смысл идти на переговоры, если можешь просто взять силой то, что тебе нужно? Но я просчитался…
Болезненно зажмурившись, генерал шумно выдохнул. Пнул ногой что-то невидимое. В зале никто не дышал, все ждали продолжения.
— Под занавес недолгих переговоров, — бормотал Крючков, — произошло то, о чём я впоследствии сожалел, как о своём самом большом жизненном просчёте. Эмиссары – или один из них, сказать наверняка не могу – буквально без стука зашли ко мне в голову и вытащили оттуда информацию о расположении и устройстве нашей колонии, её численности и защищённости, об агентурной сети «Опеки»… Пока один из близнецов монотонно перечислял цифры, имена, должности и связи, известные только мне, я бледнел и покрывался холодной испариной… — Крючков стоял, сжимая и разжимая кулаки – жалкий, сгорбленный, такой, каким его никто и никогда не видел. — Сам того не желая, я слил всё! Всю структуру разветвлённой сети, включая самых ценных агентов в верхах, одним из которых был Рихард Фройде, замминистра Медицины Сектора, сыгравший, как вы знаете, ключевую роль в моём падении. С того самого момента Фройде оказался под плотным наблюдением землян. Его вели, подкидывали разного рода дезу, которую он затем передавал в центр – я уже знал, что всё это просто радиоигра…
— Вы убили адмирала Дегтярёва, чтобы скрыть ваш собственный просчёт? — спросил Матвеев.
— Никак нет. — Крючков покачал головой, впервые за всё заседание опустился прямо на пол и устроился поудобнее, скрестив ноги. — Дегтярёв так и не узнал о случившемся. Перед моим отбытием один из Эмиссаров сообщил мне о том, что им непременно станет известно, когда я получу артефакт и буду готов к обмену. Очень доходчиво сообщил… — Генерал обхватил руками плечи, устремив стеклянный взгляд внутрь себя. — Вернувшись на «Аркуду» с информацией к размышлениям, я осознал безвыходность своего положения. Я понимал – единственным вариантом было пойти на сотрудничество с этой грозной силой, а затем постараться выиграть от него по-максимуму, и об этом я прямо сказал Дегтярёву. Я изложил ему предложения Эмиссаров, а он ответил: «Всё что угодно – но без землян». Он и слышать не желал о вхождении Ковчега в Конфедерацию, потому что считал руководство Сектора лицемерными дельцами, чьи обещания не стоят бумаги, на которой они написаны… И тут он был прав, конечно. Но он не мог поверить в то, что земляне больше ничего не решают у себя дома – за исключением хозяйственных вопросов о том, кому жить на подотчётной территории, а кому – умереть… Дегтярёву была неведома сила Эмиссаров, потому что сам он с ней никогда не сталкивался.
— Тогда зачем вы посягнули на его жизнь? — хмуро поинтересовался Матвеев.
— Так было проще всего. Я отлично знал нрав Дегтярёва, его упрямство и закостенелость. Времени на уговоры не было, признаться в собственной несостоятельности я не мог, а оставшаяся часть артефакта должна была «всплыть» в самое ближайшее время. Я не придумал ничего лучше, кроме как избавиться от Дегтярёва поскорее – физически. Мы с соратниками решили убить адмирала без затей, а затем продвинуть на его место моего хорошего друга вице-адмирала Горячева. Мы отравили адмирала ядом по старинному рецепту, а Янов помог замаскировать всё это под обычный инфаркт. Горячев занял место адмирала, а заодно – кресло председателя Совета, а затем мы разработали и представили широкому вниманию фальшивый план по самоизоляции Ковчега, который предусматривал ликвидацию «Опеки» – уже настоящую, за ненадобностью… Мы не хотели, чтобы кто-то вставлял палки нам в колёса – уж больно преданные своему делу люди работают в разведке…
— Вы решили отобрать у нас глаза и уши, — заметил Матвеев. — Ослепить колонию и сделать её беззащитной.
