После сюрреалистичного подвала из кошмаров небо казалось ослепительно ярким, и я никак не могла на него наглядеться. Я впивалась глазами в тёмное полотно, изучала его мельчайшие узоры. Этот мир, ставший нашей тюрьмой и могилой, был ужасно прекрасен. Я перечисляла созвездия, которые помнила: Конкистадор, Верблюд, Северный Крест… И вдруг – небо мигнуло.

Рядом с луной бесшумно полыхнула отчётливая точка новой звезды, раскинула вокруг себя лазурное кольцо, тут же растворившееся, и, заметная на фоне далёких мерцающих искр, запульсировала ровным голубоватым светом. Такую «звезду» я видела не раз – с мостика «Виатора», за секунду до прыжка.

Сердце не замерло – оно, сорвавшись с места, ударило в рёбра, заставляя рывком вдохнуть ледяной воздух.

Этого не может быть… НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

— Алиска… Ты это видишь? — Голос мой сорвался на шёпот. Я ткнула дрожащим пальцем в небо. Неверие, паника, первая, яростная искра надежды – всё смешалось внутри, перевернулось.

Сейчас она скажет, что там ничего нет. А я отвечу – да, похоже, мне просто показалось. И мы побредём дальше… Так ведь? Показалось?

— Да, — прошептала она. — Что это там загорелось? Неужели «Врата»?

— Они… — Я сглотнула ком в горле, пытаясь осознать невероятное. — Они включились… Это значит, что корабли скоро пойдут…

… Невесть откуда взявшиеся силы толкали меня дальше. Сквозь ночь по пустым полям мы продвигались на юг, оставляя далеко в стороне дороги, промокшие деревянные ограды и безмолвные коробочки частных домов. Глаза неустанно выискивали в подсвеченной Арденумом полутьме движение, а раздобытые в ветхом амбаре по пути вилы были готовы колоть вновь. На их счету было уже четверо. Недаром Лео таскал с собой именно вилы. Для тех, кому не хочется прикасаться к заражённым, это был лучший вариант…

Я шагала вперёд и поминутно поглядывала вверх. Не пропадёт ли сияющий огонёк, который по мере вращения планеты вместе с тусклыми на его фоне звёздами постепенно смещался к горизонту? Желудок сводил голод, но меня это не тревожило. Где-то внутри открылось второе дыхание, и я знала, что теперь всё изменится. Врата вновь работали, а значит, либо этот кошмар подойдёт к концу, либо распространится дальше, на Землю. Всё же первый вариант был бы предпочтительнее…

— Апчхи! — вырвалось у Алисы, и я только сейчас ощутила, как раскалена от жара ладонь Алисы. Я остановилась. Девочка пошатывалась как сомнамбула.

— Хорошая моя, — ласково сказала я, наклоняясь к ней. — Прости, я совсем задумалась. Эти штуки, в отличие от людей, не знают усталости… Как ты себя чувствуешь?

— Плохо, — сдавленно ответила девочка. — Горло болит, мне жарко и хочется есть. Я устала.

— Я могу тебя понести, если хочешь.

— Хочу…

Взгромоздив Алису к себе на спину, я зашагала сквозь высокую траву под очередную горку. Силы быстро улетучивались – нести на себе и ребёнка, и вилы, и сумку с пистолетом оказалось тяжеловато даже с учётом мехапротезов. Что ни говори, а подарок Альберта, от которого у меня осталось три четверти, оказался бесценным – буквально полчаса назад, когда нелюдь изловчился и прикусил биотитановый кулак…

Сколько мы уже прошли? Километров пятнадцать? Или двадцать? Мы двигались всё так же степью, обходя по длинной дуге лачуги, видневшиеся в отдалении. Рисковать и останавливаться в заброшенных домах не хотелось. Встреча с мертвецом один на один была уже делом привычным, но нарваться на целую толпу в мои планы не входило. Я всеми силами старалась отсрочить этот момент…

Взор, скользящий вдоль горизонта, зацепился за крошечное движение. Рядом с куцей лесополосой, за высоким забором прятался двухэтажный дом, а из его печной трубы поднимался едва заметный столбик белёсого дыма. Свет не горел. Но там, где есть дым – есть и люди. Люди. Живые…

Алисе был нужен отдых, еда и вода, и я моментально приняла решение.

— Вон тот дом видишь? — спросила я, присев на корточки. — Похоже, там кто-то есть. Как думаешь, стоит к ним наведаться?

— Может, у них есть еда и ночлег, — с надеждой сказала она, слезая на землю.

— Наверняка есть. Сможешь дойти?

Алиса молча кивнула, и мы зашагали вперёд, к узкой просёлочной дороге и протянувшемуся вдоль неё забору. В высокой траве стрекотали сверчки, Арденум висел за нашими спинами, роняя на землю две расплывчатые тени, а мы приближались к дому. Чудовищ было не видать, да и до цели без транспорта или хотя бы без ночёвки мы уже не могли.

Я уже предвкушала любой, самый аскетичный ужин – пусть даже кусок чёрствого хлеба, кружку прохладной воды, но главное – тёплую постель. Так толком и не обсохнув после ливня, я продрогла до костей, и единственное, что спасало – это движение…

Окна были плотно зашторены, но, приблизившись, я уловила в щелях тусклый, жирный отсвет керосиновой лампы. Обогнув забор и завернув за угол, мы подобрались к массивным воротам, и я постучала по дереву. Было тихо. Выждав время, я постучала настойчивей и громче, и где-то за оградой скрипнула входная дверь.

— Тут опять мертвечина бродит! — гаркнул прокуренный мужской голос. — Чубатый, тащи топор!

— Мы живые! — рявкнула я, инстинктивно прикрывая Алису.

— Русскоязычная? Что ты забыла в этой глуши в такое время?

— Мы шли мимо, но, кажется, без отдыха и пищи нам не обойтись.

— И сколько вас? — насторожился голос.

— Двое. Я и ребёнок.

Тяжёлые башмаки протопали к воротам, лязгнул засов, и створ приоткрылся. На нас подозрительно воззрился крепкий мужичок неопределённого возраста, но уже седой и необычно старый лицом. Подвигав недельной щетиной, глянул поверх наших голов, затем бегло осмотрел меня и Алису.

— Можно у вас переночевать? — спросила я. — Девочке нужен отдых. Мы не задержимся и утром отправимся в путь.

Мужик помедлил, ещё раз окинул нас взглядом.

— Ну, проходите, — буркнул он наконец, отступая и пропуская нас во двор.

На пороге дома стоял ещё один мужчина – низкорослый, полноватый и бритый наголо со странным чубом, торчащим из макушки.

— Вова, помешивай кастрюлю! — гаркнул старший так, что заложило уши, и запер за нами ворота.

— Сколько г’аз тебе говог’ить?! — вместо приветствия раздался картавый выкрик с крыльца. — Не называй меня Вовой! Моё имя – Во-ло-ди-миг’!

В сердцах он махнул рукой и скрылся в доме, а первый хохотнул.

Просторная, но изрядно поросшая бурьяном территория двора была завалена каким-то железным и деревянным хламом. Груды досок, бочки, куски металлолома лежали тут и там. Сбоку, возле гаража стояла просевшая на рессорах легковушка. Транспорт. Может быть, даже на ходу.

На той стороне двора пустыми стойлами чернел загон для скота, а где-то позади здания тихонько тарахтел генератор.

— Вы проходите, не стесняйтесь. Мы как раз собирались ужинать.

На дворе глубокая ночь, а они только сели за ужин? Странно… Или… не странно, а очень даже правильно для тех, кто не хочет, чтобы их дневной дым видели те, кто когда-то были их соседями…

— А вас как зовут? — спросила я.

— Можно просто Иней, — представился старший, сложив из морщин беззубое подобие улыбки. — Погремуха такая. Меня раньше все так обзывали, и теперь зовут. На кухне Вова-хохол. Он слегка стеснительный, но парень хоть куда. А вы чьих будете?

— Я Лиза, а это – Алиса, — представила я нас. — А что такое хохол?

— О, это вот как раз про Володимира, — махнул рукой Иней и вошёл в прихожую, и я осторожно последовала за ним. — Когда-то это ошибочно считали национальностью, а оказалось, что это мировоззрение.

— Шо вы там обо мне обсуждаете? — раздался раздражённый голос из кухни.

Тусклый свет выхватил вешалку в прихожей. На крючках висела обычная одежда. В том числе – женская. Платье. Значит, здесь есть женщина.

Свои стоптанные, промокшие и насквозь и пропитанные грязью кеды я сняла на пороге, оставшись в носках. Алиса последовала моему примеру и тоже разулась, а мужчина тем временем с опаской косился на мой мехапротез, который не разглядел у забора.